Шанти - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 20
- Предыдущая
- 20/79
- Следующая
– Как сумел? Что им сказал?! – заинтересовалась Шанти, которую переполняла энергия. Драконица чуть не подпрыгивала на месте от нетерпения.
– Я сказал, что вы хотите обсудить со всей верхушкой храма исчадий, чтобы, когда начать войну с Балроном, и что для этого нужны все адепты и апостолы.
– Это же бред! Какая, к демонам, война? – ошеломленно сказала Шанти. – И зачем им тогда приходить ко мне на совещание – всем? С какой стати?
– Поймите… Вы были бы удивлены, если бы заговорил вот этот стол? – улыбнулся Шур. – Примерно то же самое произошло, когда я написал патриарху и всем адептам с апостолами, что вы призываете их в зал Совета, чтобы обсудить войну. Вы, ваше величество, всегда отличались тем, что интересовались только женщинами, вином, пирами и другими развлечениями. Как и полагается императору Славии. И что сейчас случилось? Вас как подменили! Нужно на вас посмотреть, узнать, что это за змея укусила вас в зад! Простите за такую вольность, ваше величество… В общем, приехали все, даже больные. И каждый привез с собой охранников. Дворец буквально окружен охранниками исчадий, их личной охраной.
– Сколько их?
– Тысяча, не меньше. Они могут попытаться взять дворец приступом. И вам придется раскрыть свой настоящий облик. А тогда – все вскроется, и ваш замысел будет неудачен.
– Так. Понятно. – Шанти задумалась. – Что-то вроде этого я и ожидала. Моя гвардия сможет им сопротивляться? Если отдать приказ?
Шур задумался, исподлобья посмотрел на Шанти:
– За дверью стоит командир императорской гвардии, генерал Шелес Адрон. По моей версии – его вызвали вы, так как собрались устроить что-то вроде государственного переворота, свергнуть власть исчадий, взять власть в свои руки. И что вы хотите сделать ему предложение, которое перевернет всю его жизнь. Мне пригласить Шелеса, ваше величество?
– Сколько гвардии в столице? Как быстро ее можно привести в боевую готовность? И насколько она боеспособна?
– Три тысячи бойцов. Полторы тысячи – непосредственно в казармах дворца, еще полторы – казармы у северных ворот. Насколько боеспособны? Это может проверить только бой. Но Адрон скажет по этому поводу лучше. Точнее.
– Что ему предложить?
– Как обычно – деньги, власть. Так-то он не бедный человек, сами понимаете, должность приносит кое-какие плоды, но всегда хочется больше. Тем более, честно говоря, у гвардии к исчадиям отношение очень плохое. Впрочем, как и у всех. Исчадий никто не любит и никогда не любили. Боялись – да. Но вот теперь настал момент, когда можно выскользнуть из-под их тяжелой руки, так почему бы и нет?
– Ты хорошо его знаешь?
– Мы выросли вместе, – усмехнулся Шур, – потому я к нему и обратился так свободно. Мы учились в одной школе и дружили. Потом, став взрослыми, иногда общались, не так, как в детстве, конечно, но… уровень доверия все равно выше, чем у обычных сослуживцев.
– Хорошо! Давай его сюда.
Шур кивнул, с готовностью встал с кресла, щелкнув суставами, поморщился, покосившись на Шанти, и потер поясницу. И в самом деле – поясница ныла, но и показать свое рвение лишний раз не помешает. Отперев дверь, исчез в коридоре.
Через пару минут дверь распахнулась и вместе с Шуром вошел мужчина одного с ним возраста, довольно стройный, с выдвинутой вперед тяжелой челюстью и плечами, закованными в золоченую броню, украшенную насечками. Он прошел почти парадным шагом, впечатывая ноги в паркет, встал перед «императором» и отсалютовал, ударив кулаком по тому месту, где находится сердце. Панцирь загудел, и Шанти невольно хихикнула про себя, внешне не подав виду, – смешные все-таки у людей манеры!
– Приветствую, мой император! Прибыл по вашему вызову!
– Присядьте, генерал. – Шанти кивнула на кресло и, нахмурясь, посмотрела в окно. Над дворцом поплыл колокольный звон – пробило шесть часов.
– Ничего, подождут! – усмехнулся Шур. – Императора должны ждать! Пусть немного поварятся в своем соку, дойдут до степени готовности! Ваше величество, мой друг хочет заверить вас в своей преданности и желает услышать, как она будет вознаграждена. Что мы можем ему предложить?
– Что он хочет? – без обиняков спросила Шанти.
– Командующий объединенными вооруженными силами, – глухо сказал генерал, – это возможно?
– Сейчас нет такой должности, – задумчиво протянул Шур.
– Кто мешает ее создать? – резонно заметил генерал.
– И пограничные войска, и стража, и регулярная армия, и стража императора? Ты хочешь объединить всех в одну структуру?
– Да, – отрезал генерал. – И чтобы они подчинялись мне. Конечно, после вас, ваше величество, вы главнокомандующий!
– Хорошо. Будет сделано, – кивнула Шанти, рассудив про себя, что всегда можно прихлопнуть наглого гаденыша, если придется. Аппетиты у него, конечно, велики. Как бы и на престол не замахнулся… с объединенными-то силами.
– Ну вот и славно! – просиял довольный Шур. – Тогда приступай к работе, командующий объединенной армией. Твоя задача – не допустить, чтобы вся эта свора, собравшаяся вокруг, взяла штурмом дворец и добралась до императора. Уничтожай их безжалостно, если, конечно, они сюда полезут. Впрочем, когда заваруха начнется, все равно придется их уничтожать. Готовься. Ты привел второй полк?
– Да. Первый тоже у дворца. Все наготове. Замечу, что мои гвардейцы ничуть не хуже охранников исчадий, а нас почти в три раза больше. Мы задавим тварей!
– Идите, генерал… идите, – задумчиво кивнула Шанти. – Ваша задача – не пустить чужих во дворец. Исполняйте!
Генерал снова с глухим звоном ударил себя в грудь, четко повернулся на каблуках и вышел в коридор, прикрыв дверь. Шанти посмотрела на Шура и вздохнула.
– Ну что, пошли? Пора поговорить с исчадиями. – И туманно добавила: – Как долго я этого ждала! И еще кое-кто ждал… жаль, что его нет сейчас со мной.
Пояснять свои слова она не стала и решительно вышла в коридор, заполненный гвардейцами в блестящих кирасах. Они салютовали императору, и Шанти быстро пошла следом за Шуром, забежавшим вперед, чтобы показать дорогу к Большому залу Совета.
– Это что такое? – Андрус с удивлением смотрел на то, что делали парни, по очереди выходя парами на рыхлый песок. – Вы же сказали, что это борьба?
– Хм… а что же это такое? – удивился Урхард. – Борьба, конечно. Можно свалить противника на землю и удержать его на лопатках десять ударов сердца. А можно сделать так, что он не сможет продолжать бой это же время, – оглушить его ударом, а то еще можно выкинуть с площадки – тогда он точно проиграл. Но это считается не очень приличным для бойца. Самая чистая победа – когда противник не может продолжать бой. Погоди, посмотришь, как дальше будет два на одного, а в конце – все против всех, пока на ногах не останется один. В честь праздника бойцы без защитного снаряжения, обычно парни тренируются в подстеганных рукавицах и щитках.
– Забавно, – кивнул Андрус и пробормотал себе под нос: – Панкратион…
– Что? Что такое панкратион? – услышал Урхард, и Андрус в который раз удивился тонкому слуху купца. Иногда тот слышал слово, сказанное тихо и на таком расстоянии, на котором ни один нормальный человек услышать его не мог.
– Не знаю, – пожал плечами Андрус. – Увидел, и вдруг всплыло в памяти: «панкратион». А что это слово означает, не знаю. Видимо, название борьбы?
– Точно ты не из нашей местности, – удовлетворенно кивнул купец. – Я о таком названии борьбы не слышал. Борьба и борьба, чего ей какое-то еще название придумывать? Но вообще название забавное, надо запомнить. Как говоришь? Панкратион? Панкратион, панкратион… все, теперь не забуду.
– Папка всегда побеждал, когда участвовал! – с гордостью сказала Беата. – Знаешь, какой он ловкий и сильный! Это кажется, что папка тяжелый, на самом деле быстрый, как молния, и сильный, как медведь! Когда он перестал тренироваться и выступать, тогда стали побеждать Хетель и Эгиль, а до них – их отец, Бирнир. Но он спился, отяжелел и с папкой никак не может сладить! И не сладит – никогда! Только если со спины нападет с ножиком!
- Предыдущая
- 20/79
- Следующая
