Сибирочка (сборник) - Чарская Лидия Алексеевна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/58
• Следующая

– Вы с ума сошли, Денис! Мне больно! Вы дергаете меня за волосы… Ой-ой-ой-ой!

– Да разве это ты, Никс? – послышался изумленный голос старшего Иванова.

– Я! Разумеется, я! Да оставьте же мои волосы, говорю я вам.

– Вот странно! А я ведь думал, что это Андрюшка.

– Андрюшка должен быть в противоположном углу, – откликнулся Глеб.

– Держи его, братцы! – неистово закричал Петр и метнулся по подполью в полной темноте.

– Ай-ай-ай! Это не Андрюшка, а я! Я же – Денис! Как ты смеешь меня бить! Я пожалуюсь отцу и господину Шольцу! – неистово завопил он в тот же миг на все подполье.

– Ах, это ты! Прости, пожалуйста, и не хнычь! Я думал, это Андрей. Да где же он, наконец?

Братья Ивановы и Никс носились в потемках, награждая шлепками и тумаками один другого, причем они тут же узнавали свои промахи и неистово бранили Андрюшу, который давно успел уже в это время подняться наверх и, весело смеясь, рассказывал обо всем происшедшем своим друзьям. Только перед самым началом второго отделения спектакля четыре истерзанные, в разорванных платьях, с предательскими синяками на лбу, растрепанные фигуры вылезли из подполья.

Господин Иванов сделал строгое внушение своим сыновьям, мистер Билль – Никсу, а господин Шольц пригрозил выключить всех четверых из своей труппы, если что-либо подобное повторится еще раз. Господин Шольц еще не знал всего, что случилось, и бранил юношей только за драку и шум, доносившийся к ним все время из подполья. Андрюша же был далек от намерения поведать всю правду. Благородный мальчик не хотел причинить никому зла.

– Вас зовут, дитя мое! За вами пришли!

И господин Шольц, взяв за руку Сибирочку, с таинственной улыбкой повел ее через столовую, где только что окончился завтрак, в приемную, куда заглядывали иногда редкие знакомые и друзья обитателей «Большого дома». У дверей приемной директор оставил девочку и ушел. Она была очень удивлена. Она никого не знала, кто бы мог прийти к ней. Правда, та странная маленькая аристократка-барышня обещала побывать у нее в театре в вечер представления пьесы «Христианка и львы», но до этого представления оставалось еще два дня, стало быть, княжна Аля только через два дня могла заглянуть, и то только в театр… Кто же это мог быть?

Выходя из столовой, Сибирочка успела обменяться быстрым взглядом с Андрюшей, лицо которого выказывало тоже живейшее любопытство. Нерешительно, несмело вошла в гостиную Сибирочка. При ее появлении со стула поднялась нарядная, в белом пальто барышня и с веселым смехом бросилась к ней навстречу.

– Вот и я! Вот и я! – вскричала весело княжна. – А ты не ждала меня? Не ждала? Ведь правда? Здравствуй, маленькая девочка! – залепетала она, покрывая лицо Сибирочки градом нежных поцелуев. – Я приехала к тебе, потому что не могла дожидаться свидания с тобою еще два дня… Не правда ли, я поступила хорошо? Папа написал письмо твоему начальнику, чтобы он отпустил тебя на целый день к нам. Господин Шольц позволил, и мы проведем отлично денек! Я так рада тебя видеть. Ты ведь тоже любишь меня? Ты рада мне?

Слова у княжны Али сыпались, как искры. Она едва-едва успевала произносить их.

Сибирочке не было никакой возможности отвечать что-либо своей болтливой гостье.

Маленькая щебетунья наполнила всю комнату своим милым голоском.

– Ах, как я хотела тебя видеть! Как хотела видеть тебя! – трещала княжна, сияя хорошенькими глазками. – Вот m-lle Софии скажет! Правда, m-lle Софи?

М-llе Софи, которую тоже увидела здесь Сибирочка, подтвердила слова княжны. Она очень ласково поздоровалась с Сибирочкой и прибавила от себя, что князь позволил дочери пригласить на целый день ее к себе.

– А ты поедешь с нами вечером в театр! – неожиданно объявила княжна.

– В театр? В какой театр? – изумилась девочка.

– Ну, хотя бы в ваш театр-цирк! Это будет очень забавно. Ты, маленькая укротительница львов, будешь сидеть со мною в ложе, и все будут завидовать тебе! – не без некоторой доли гордости произнесла маленькая аристократка.

– Ах, мне уж и так завидуют!.. – вздохнула Сибирочка. – Андрюше завидуют тоже у нас.

– А кто такой Андрюша? – заинтересовалась снова княжна Аля.

– Это мой названый брат. Он очень хороший мальчик.

– И ты его любишь больше меня? – уже с некоторою досадою в голосе спросила княжна.

Сибирочка, которая не умела лгать, ответила просто:

– Да, я его люблю больше вас, больше всего в мире! – горячо вырвалось из ее груди.

– Но ты должна меня тоже любить больше всех! – топнула ножкой княжна. – Я так хочу.

– Аля! Аля! – остановила девочку m-lle Софи.

– Ну, что такое – «Аля! Аля!». Вечно только и слышишь: «Аля, сиди смирно!», «Аля, не грызи ногти!», «Аля, не болтай ногами!». Очень все это скучно! – И она презабавно надула хорошенькие губки.

– Перестаньте, Аля! Ведь ваша подруга с вами! Ведите же ее к нам скорее! – напомнила m-lle Софи, стараясь изменить настроение капризной девочки.

– Ах, да! – неожиданно рассмеялась княжна. – Пойдем, Сибирочка. Позови лакея! Пусть он наденет тебе пальто! – заторопилась она.

– У нас нет лакеев, а горничная нанята не для нас, детей, и господин Шольц не позволяет ей нам прислуживать. Легкие труды мы должны исполнять всегда сами, – проговорила серьезным голосом Сибирочка княжне.

– Вот это уже совсем глупо! – снова рассмеялась Аля. – Зачем тогда брать прислугу, если не для того, чтобы услуживать нам? Ай!.. – вскричала она внезапно, едва успев докончить свою фразу. – Что это за чучело там глядит? Смотри! Смотри! – И она бесцеремонно ткнула пальчиком по направлению к двери, откуда просовывалась черная голова Эллы.

– Это наша атлетка! – пояснила Сибирочка и ласково кивнула своей чернокожей подруге.

– Фи, противная какая! Черная, как сажа! – сделала презрительную гримаску княжна. – А что она умеет делать? – заинтересовалась она внезапно.

– Дайте ей монету, и она двумя пальцами согнет ее, – предложила Сибирочка, – она у нас страшно сильная, наша Элла.

– Да неужели? – И глаза княжны Али загорелись самым жгучим любопытством.

Она сунула руку в карман и вынула оттуда нарядный бархатный кошелек. В кошельке было немало золота и серебра. Князь Гордов очень баловал свою маленькую дочку и дарил ей много денег.

– Вот золотой, пусть согнет его! Если согнет, я подарю ей его! – И Аля небрежно швырнула монету негритянке.

Та ловко подхватила золотой на лету, весело усмехаясь и сверкая белыми зубами, и крепко зажала его на минуту в своих сильных пальцах. Потом подбросила золотой кверху, и когда десятирублевик очутился снова на ее черной ладони, он оказался сплющенным в трубочку.

– Ха-ха-ха! – звонко рассмеялась княжна. – Вот так молодец! Действительно, она умеет сплющивать монеты. А теперь, чумазка ты этакая, разогни-ка ее снова! – обратилась она снова к негритянке, и так как та не поняла ее, то Аля жестами и движениями пояснила негритянке, чего ей хотелось от нее.

Последняя снова широко улыбнулась губами и глазами. Ее белые зубы сверкнули, как большие миндалины. Она закивала и снова зажала монету в пальцах. И опять золотой приобрел свой прежний вид и заблестел на ладони негритянки.

– Очень, очень хорошо! – захлопала в ладоши княжна Аля.

Потом она приняла важный и гордый вид знатной барышни, покровительственно-небрежно кивнула Элле и пошла из комнаты об руку со своей новой подругой. М-llе Софи последовала за ними. Неожиданно на лестнице тяжелая черная рука опустилась на плечо княжны. Она вскрикнула от испуга и живо обернулась.

Перед ней стояла черная Элла. Негритянка протягивала ей золотую монету, тряся своей курчавой головой, и что-то мычала.

– Зачем она отдает? Это ей в подарок от меня, – пожала плечами Аля, – объясни ей это.

Сибирочка оживленными жестами стала пояснять что-то своей чернокожей подруге. Но та только по-прежнему трясла головой и мычала в ответ, сильно размахивая руками и пытаясь объяснить что-то.

• Предыдущая
• 26/58
• Следующая