Чужая невеста - Никольская Ева - Страница 15
- Предыдущая
- 15/71
- Следующая
И вот теперь я стояла, затаив дыхание, и с восхищением глазела на огромных котов, верхом на которых даже двухметровые норды смотрелись бы хрупкими мальчиками. Таких животных на Земле точно не было. А здесь они мало того что были, так еще и служили меченым. Удивительно!
– Нравятся котики? – чуть насмешливо поинтересовался блондин.
– Ага, – сказала я и, спохватившись, поздоровалась с рилем.
Сделала это по всем правилам, как учили элементали. Приложила правую руку к сердцу и, склонив голову, произнесла слова приветствия. Мужчина одобрительно хмыкнул и ответил мне тем же жестом, хотя в его исполнении поклон больше походил на небрежный кивок. С Ташем мы обмениваться любезностями не стали, ибо виделись утром. С охранниками – тем более.
– Не передумала? – спросил Грэм, пристально вглядываясь в мое полуприкрытое прозрачно-белым клапаном лицо.
Я решительно мотнула головой. Зачем ему знать о моих страхах и сомнениях? Мужчина пару секунд помолчал, не сводя пытливого взгляда с моих «честных» глаз. Потом снова хмыкнул и, развернувшись к заинтересованно смотрящему на нас коту, предложил мне садиться в седло. Хорошо еще, что «Карета подана!» не сказал, ос-с-с-тряк! Это им с их ростом забраться на спину керсу – раз плюнуть. А мне с моим – без стремянки не судьба. Вот только спрашивать лестницу у нордов я не отважилась. Просто продолжала стоять на месте, хлопать ресницами и ждать.
Дождалась! Таш аккуратно поднял меня на руки и усадил на своего ездового кота. Затем крест-накрест перекинул мне через плечо страховочный ремень, застегнул его и, указав на луку, посоветовал держаться крепче. Тронулись в путь мы в полном молчании. Норды шли пешком, керсы мягко ступали рядом, а я ехала верхом и думала, зачем глава горной общины явился сюда лично, учитывая то, что на собрании, где от меня потребовали сказать свое решение, его не было. Ну, ведь не затем, чтобы узнать, передумала я или нет, правда?
Рассветный стоял практически у подножия гор. Невысоких и неопасных, за исключением мелких камнепадов. Но одетому в белый камень храму и расположенному за ним монастырскому комплексу подобные неприятности были не страшны, ибо от ближайшей возвышенности его отделяла довольно широкая полоса леса, пестревшая золотисто-алыми кронами. Ранняя осень в Лэфандрии была не менее красива, чем в Новгороде.
Дойдя до развилки, мы свернули на тропу, ведущую в горы, в то время как основная часть дороги уходила в лес. Там, дальше, он был густым и темным, а еще занимал довольно большую площадь равнины, соседствующей с горным массивом. В Рассветный, судя по всему, ехали другим путем, потому что по этому маршруту довольно тяжелая и массивная карета с быкоподобной «лошадкой» просто бы не прошла.
Мне очень хотелось спросить Таша, в какой стороне находится Миригор, но нарушать всеобщее молчание я не рискнула. Да и зачем лишний раз заострять внимание на том, что я не знаю таких обычных для лэфири вещей? Потеря памяти, конечно, хорошее оправдание, но… не так прост беловолосый Грэм. Вдруг раскусит, как Йен тогда? Так что лучше не высовываться и не болтать лишнего. А любопытство утолить можно будет и в более безопасной компании.
Решив так, я принялась наслаждаться довольно комфортной поездкой и рассматривать окружающий пейзаж. Серые камни, поросшие бледным мхом, серые норды, с поразительной мягкостью ступающие по тропе, серое небо с плывущими по нему облаками… керсы – и те серебристо-серые в черное пятнышко! Покинув монастырь, мы словно вышли за границу ярких красок, погрузившись в пусть и фактурную, но все же серость. Наше молчаливое шествие все больше напоминало мне мрачную похоронную процессию, и это начинало нервировать. Ну ведь не на заклание же они меня везут, правда? Всего лишь… замуж.
– Грэм-риль, скажи… – не выдержав, все же обратилась к нему я, – почему ты сам решил сопроводить меня в Стортхэм? Для безопасности?
Блондин, идущий слева, задумчиво посмотрел на меня, но ответом удостоил, правда, слишком уж коротким:
– Да.
Мне же этого оказалось мало, и, так как никто не пытался меня остановить, я продолжила расспросы:
– А в чем суть? Полагаете, что на главу общины напасть побоятся? Или лучше вас эту горную тропу никто не знает? А может…
– Успокойся, маленькая лэфа, – усмехнулся беловолосый, щуря свои льдисто-голубые глаза, которые на улице казались нереально светлыми и прозрачными. – Я отвечу на твой вопрос, – и, сделав выразительную паузу, добавил: – Сам.
Я опустила голову, испытав чувство неловкости, а Таш, идущий справа от Фимара, как-то обреченно вздохнул. Грэм же, как и было обещано, начал объяснять:
– Во-первых, как ты верно предположила, неприкосновенность рилей прописана в законодательстве Лэфандрии. И если с моими людьми наемники твоего отца еще могли бы потягаться, то устроить засаду мне они вряд ли рискнут. Во-вторых, – белокосый великан поднял руку, как и тогда, в зале Стортхэма, и над его ладонью поднялось серебристое «солнышко». Элементаль гордо расправил лучики-лапки и, состроив надменную мордочку, покосился на меня, – это Грог, мой дух-напарник, который способен управлять камнями. И если, не приведи Римхольт, что-то случится в горах, лучше его с неприятностями не справится никто.
– Но есть же и другие… – Я запнулась под предупреждающим взглядом жениха. Действительно! Откуда мне, городской лэфе с амнезией, знать о том, сколько и каких природных духов обитает в общине нордов. Ни к чему демонстрировать Грэму свои познания. По крайней мере до свадьбы.
– У других нет Грога, – не совсем верно истолковав мой невысказанный вопрос, сказал блондин.
На вид ему было лет сорок – пятьдесят. Очень крупный и явно сильный, но при этом удивительно гибкий и пластичный, словно керс. На фоне этого мужчины Таш и два охранника, что шли позади нас рядом со вторым ездовым котом, выглядели простыми охотниками, решившими отправиться в горный поход. Вроде и шагали тихо, и вели себя предельно осторожно, но до отточенных движений риля всем им было далеко. Разговор сошел на нет сам собой. И мы снова ехали в тишине, которую нарушали лишь шелест мелких камней под ногами керсов, шум ветра да крики птиц где-то вдали.
Значит, Грэм опасался нападения. Что ж… после тех обещаний, которые дал мне перед уходом Брэд, я тоже боялась чего-то подобного. Злой как черт лэф сказал, что я пожалею… не только я – все! И что он не отступится, не стерпит позора. Что лучше мертвая дочь, чем дочь-шлюха, связавшая судьбу с меченым уродом. И… да много чего еще этот козел наговорил. Маска заботливого и всепонимающего папочки слетела с него вмиг, стоило мне озвучить свое решение. И если бы не присутствие нордов и Виа-рильи с монахинями, меня бы просто выволокли из стен Рассветного и повезли в Миригор, где я сполна получила бы «заслуженное» наказание. Но в тот раз монастырь пришлось покинуть Брэд-рилю и его лэфири. Понятно, что ни один из них подобному повороту событий не обрадовался.
После того жуткого воспоминания, которое подарила мне память Ильвы, я старалась вести себя с «отцом» крайне осторожно. Надо было поддерживать в нем уверенность, что перед ним все та же затравленная девочка, которая, потеряв память, просто растерялась, испугалась и… потянулась к тому, кого когда-то считала другом. Ведь пока была жива мать прежней хозяйки моего тела, обе сестренки проводили много времени с детьми Касса, жившего по соседству. Он и тогда уже занимал пост первого риля Миригора, в то время как Брэд служил где-то на границе дандрии и в родной город возвращался не чаще раза в месяц. Уверена, что это были самые светлые и радостные годы в жизни Ильвы.
Водить за нос рилью монастыря, которая не только приютила меня, но и позволила нордам охранять мою келью, оказалось значительно сложнее, чем поддерживать в Брэде иллюзию его скорой победы. Виа была женщиной умной, наблюдательной и очень приятной. Она много поведала мне про основы здешней веры, про Римхольта и посвященные ему храмы. Причем подавала все это так, словно рассказывала ребенку, который впервые слышал о местной религии. И, несмотря на то что женщина всем своим отношением ко мне давала понять, что верит в мою легенду, я невольно ловила себя на мысли: «Эта особа видит и понимает гораздо больше, чем хочет показать». Однако сдавать меня в столичный храм Лэфандрии, где запирали «одержимых», рилья не побежала. А вот остаться в ее обители и служить Римхольту – предлагала, и не раз.
- Предыдущая
- 15/71
- Следующая
