Покрывало ночи - Раткевич Сергей - Страница 82
- Предыдущая
- 82/99
- Следующая
Эруэлл вновь посмотрел на Хранителя Замка. Тот стоял, смиренно ожидая приказаний.
Стоял?
Он тек, словно глоток воздуха, искрился струйками дыма… и в то же время из него явственно выступали тяжелые каменные углы, зубцы стен и шпили башен росли из его груди и плеч, а в глазах тепло свеч и каминов мешалось с холодной шороховатостью камня. Его ресницы казались подъемными мостами – и Эруэлл не смог понять, сколько у него глаз.
– Ты очень похож на меня, Хранитель Замка, – сказал Верховный Король.
– Я похож на всякого короля, который и в самом деле Король, – ответил Хранитель Замка. – Похож именно потому, что непохож. Повелевай, Государь! – добавил он чуть погодя.
– Мне нужен Щит Оннера, – сказал Эруэлл.
– Желание Вашего Величества – закон, – поклонился дух-хранитель. – Следуйте за мной.
Повернувшись, он шагнул в дверь, из которой появился.
– Всем оставаться на местах, – повторил Эруэлл. – Ждать. Я скоро.
Когда за Верховным Королем закрылась дверь, все увидели, что она нарисована прямо на стене.
– Назад! – рыкнул Линард на вскочивших разведчиков. – Он вернется.
– Предлагаю съесть еще что-нибудь, – успокоительно промолвил гном Йолнн, проводя волшебной палочкой над столом. – Поглощение пищи отлично успокаивает нервы.
Он провел своей палочкой еще раз, и вся еда на столе поменяла окраску. Обглоданные кости выскочили из блюд и устроили драку, разбив попутно волосатый кувшин.
– Да чтоб я зеленую курицу жрал! – возмутился кто-то из бойцов Фанджура Байета. – Да никогда в жизни!
– Как хочешь. – Улыбающийся гном мановением волшебной палочки превратил зеленую курицу в красного зайца.
Боец разинул рот и уронил зайца на стол под дружный хохот товарищей.
– А нам без разницы – хоть зеленое, хоть в полосочку, хоть в цветочек, – ухмыльнулся Рэй Сломанный Дракон, уплетая розовый в оранжевую клеточку олений бок. – Разведка и не такое едала.
Тем временем Эруэлл шел за провожатым поражаясь, как тому удается совмещать плавное скольжение невесомого призрака с чеканной поступью шагающего гранитного монумента.
– Да так же, как глаза мои совмещают жар каминов и холод стен, – ответил Хранитель Замка на невысказанный вопрос.
– Ты читаешь мысли? – спросил Эруэлл.
– Я не понимаю разницы между мыслями и речью, Ваше Величество, – поведал Хранитель Замка. – Еще вначале, когда я только заступил в должность, меня удивляло, что люди всегда говорят дважды. Их речь так странно двоилась для меня, и я не мог понять, зачем они так поступают – скажут и тут же повторят сказанное. Но отец предупреждал меня, что так и будет. Сначала мне было трудно, поскольку я не всегда мог понять, на какие слова реагировать – ведь они зачастую не совпадали. Потом я привык и теперь почти не делаю ошибок.
– В таком случае ты должен был слышать и мои «воспоминания» о детстве в этом замке – о детстве, которого не было, – заметил король.
– Я слышал, Ваше Величество, – ответил дух-хранитель.
– И что ты на это скажешь?
– Король может жить где угодно, Ваше Величество, – ответил Хранитель Замка. – Он может всю жизнь провести, скитаясь по чужим землям, но если он хотя бы на день приедет сюда… он вспомнит о своей жизни ЗДЕСЬ. Потому что любой король Оннера живет здесь, даже если он здесь не живет. Таково свойство этого места. Не спрашивайте меня, почему. Я хранитель, а не ученый.
Коридор, по которому они шли, уперся в глухую каменную стену. Хранитель Замка коснулся ее ладонью, и стены не стало. И вновь они шли по длинному коридору, скупо освещенному светом факелов, и вновь пришли к глухой каменной стене. Легким касанием ладони Хранитель Замка убрал и эту стену. Третий коридор был короче. В конце его Эруэлл узрел дубовую дверь, украшенную старинной резьбой.
Хранитель Замка остановился и слегка отодвинулся в сторону, пропуская Верховного Короля.
– Прошу Вас, Ваше Величество! – произнес он. – Никто, кроме Верховного Короля не смеет коснуться этой двери. Даже я.
– Я помню, – кивнул Эруэлл, проходя вперед и открывая дверь в святая святых – Тайную Королевскую Оружейную Комнату.
Оружейная была огромна. Не меньше Обеденной Залы. И оружия в ней… на сотню лет осады хватит. Хватило бы рук натягивать эти луки и сжимать рукояти этих мечей!
«Пригодится, если придется выдерживать здесь осаду.» – мелькнула мысль. – «А если недостанет сил удерживать замок, можно отступить сюда. Здесь всем хватит места – а ночью, когда враги заснут…»
Впрочем, Эруэлл не собирался оставаться в замке и уж тем более сидеть здесь в осаде. Так что великолепно сохранившемуся, несмотря на долгие века, оружию придется подождать своего срока. Эруэллу был нужен только щит. Щит Оннера. И он отлично помнил, где тот висит – помнил, хотя ни разу здесь не был, помнил той странной памятью, которая отлично знала, сколько ступенек у какой лестницы, как ловчей пробраться на кухню, чтоб взрослые не заметили, и где он потерял свой любимый красный мячик. Ох, и намаялся же искать! Это вам не какой-нибудь там Щит Оннера! Детские мячики обладают уникальным свойством бесследно исчезать. И ведь никакой магией их потом не сыщешь. Только терпением и упорством. А Щит Оннера…
Вот тут Эруэлл растерялся. Щит Оннера должен быть один. ОДИН. Второго такого не существует в природе. Он выделяется среди прочих щитов как солнце среди звезд. Что ж, он и выделялся. Да…
Беда в том, что Щитов Оннера было больше сотни. И они все выделялись. Еще как выделялись! Эруэлл ошарашено замер. Копошащиеся в нем воспоминания о том, чего не было, во весь голос вопили, что так не бывает, что это невозможно, этого просто не может быть. Совсем, окончательно не может! И все же небывалое нахально висело на стене… и что теперь будешь с ним делать?
– Это я недавно придумал, – гордо поведал Хранитель Замка. – Правда, здорово?
– Что… это? – спросил Эруэлл. – Что ты придумал?
– Так Вы не поняли, Ваше Величество? – огорчился Хранитель Замка. – Выходит, я невольно напугал Вас. Я объясню. Любой щит, который Вы снимете со стены, будет Щитом Оннера. – проговорил он. – Остальные тотчас исчезнут. А вот если кто другой снять попробует – что бы он ни снял, его щит окажется обычным, а Щит Оннера останется на стене. Разве что он сто раз сюда зайдет-выйдет, но такое даже Богу не под силу.
– А если он все сто щитов сразу снимет? – поинтересовался Эруэлл.
– А этого я даже Вам, Ваше Величество, не посоветую, – очень серьезно отозвался Хранитель Замка. – Снявший все сто щитов исчезнет совсем.
– Понятно, – кивнул Эруэлл, оглядывая щиты.
– Любой щит, Ваше Величество, – повторил Хранитель Замка. – Любой из этих…
Эруэлл подошел к Щитам Оннера и снял со стены тот, что висел с краю. Тотчас все остальные щиты исчезли.
– Нам лучше поторопиться, Ваше Величество, – сказал Хранитель Замка.
– Поторопимся, – кивнул Верховный Король.
Сборы были недолгими. Удовлетворенно осмотрев Щит Оннера, Линард посоветовал Эруэллу не задерживаться. Ворота замка бесшумно закрылись за их спинами. Солнце клонилось к вечеру, рыжим языком облизывая стены, которые уже начинали потихоньку таять… таять, смещаться куда-то в смутную область глубоких теней – теней, медленно выцветающих, словно сохнущие на одежде пятна воды. Кажется, так недавно, словно бы мгновение назад, этот холм таял на глазах, исчезал под взглядом Эруэлла. Теперь он возвращался, стремительно рос, и могучие башни замка тонули в нем. Замок как бы укрывался пуховым одеялом, словно собираясь уснуть после тяжкой работы. Вот он задернул косматую занавесь из мрачноватых деревьев и там, у себя внутри, погасил свет.
А здесь солнце еще не собиралось садиться. Оно только клонилось к вечеру. Яркие блики света блеснули на королевском скипетре, когда Эруэлл вновь вернул его на сбережение Линарду, а тот, аккуратно окутав чистой тканью, спрятал его в заплечный мешок. Солнце клонилось к вечеру, купая армию Эруэлла в своих теплых и ласковых лучах.
А еще под солнцем стояли черные маги Осназа. Они стояли недвижимо, и только ветер трепал их разноцветные яркие плащи. Маги Осназа редко носили какую-то специальную форму – обычно их узнавали и так. Ибо тот, кто встретился с таким магом и все же остался жить, никогда не забудет об этой встрече. Никогда, даже если сумасшедший ветер выметет из его головы все остальное. Никогда. Маги Осназа не носили форму – потому что страх шел впереди них, страх был их знаменем, их формой, их верительной грамотой. Страх был их именем – и все, кто хоть раз слышал это имя, навсегда, навсегда запоминали леденящий озноб, а потом звенящее, тянущее душу ощущение… даже не в теле, а непонятно где ощущение… такое ни с чем не перепутаешь.
- Предыдущая
- 82/99
- Следующая
