Небесный лабиринт. Искушение - Бинчи Мейв - Страница 32
- Предыдущая
- 32/56
- Следующая
— Эм, если захочешь, чтобы я тебе помогла, позовешь, — сказала она и легко взбежала по лестнице.
Три студента, жившие у миссис Хегарти, обрадовались, когда услышали о приезде Евы. Им было не по себе в доме, где у хозяйки трагически погиб сын. Теперь можно было хотя бы попытаться вернуться к прежней жизни.
Когда Ева прибыла, молодые люди обрадовались еще больше. Маленькая, проворная и симпатичная, она с самого начала взялась за дело.
— Теперь я буду подавать вам завтрак. Миссис Хегарти кормит вас как на убой. Каждый день вы будете есть яичницу с беконом и сосиски, а по пятницам — яйца всмятку. Но три раза в неделю мои лекции начинаются в девять утра, поэтому в эти дни вы будете помогать мне убирать со стола и мыть посуду. Зато в остальные дни я буду трудиться на вас как черная рабыня. Наливать вам чай и мазать маслом тосты.
Ребята охотно согласились на это условие и делали даже больше, чем она просила. Лоботрясы, не знавшие, где у них дома стоит пылесос, по четвергам приносили его наверх, а уже потом бежали на электричку. Тщательно вытирали ноги о резиновый коврик у дверей. Говорили, что по горло сыты нахлобучкой, которую им устроила Ева, когда они случайно запачкали вычищенный ею ковер. Мыли за собой ванну гораздо лучше, чем делали до появления Евы. Кит Хегарти с глазу на глаз говорила Еве, что если бы она знала, как присутствие девушки действует на молодых людей, то взяла бы на постой студентку еще несколько лет назад.
— Действительно, почему вы этого не сделали? Ведь с девушками легче.
— Ага, как же… Они вечно моют голову, требуют, чтобы крышка унитаза была постоянно опущена, сушат чулки на стульях, влюбляются в самых никчемных парней… — Кит не выдержала и засмеялась.
— Вы не боитесь, что то же самое случится со мной? — спросила Ева. Они сошлись так, что могли непринужденно говорить обо всем на свете.
— Ничуть. Ты никогда не влюбишься в никчемного парня. Ты у нас кислотоупорная.
— Я думала, что нравлюсь вам. — Ева разговаривала и одновременно пекла содовый хлеб. Этому искусству она научилась у сестры Имельды еще в шесть лет. О рецептах она не имела понятия и все делала на глазок.
— Ты мне действительно нравишься. Потому что я сама никогда не влюблялась в никчемных парней. Джозеф Хегарти подавал большие надежды. Просто со временем эти надежды перестали иметь ко мне отношение, — горько закончила она.
— Вы не пытались найти его? Чтобы сообщить о Фрэнке?
— Джозеф не хотел знать, когда Фрэнк научился плавать, когда у него выпал первый зуб, когда он сдал первый экзамен. Какой смысл теперь сообщать ему о смерти сына?
Ева понимала ее резоны, но считала, что время и место для упреков неподходящее.
— А что было бы, если бы Джо вернулся? Если бы однажды он вошел в эту дверь?
— Забавно… Я никогда не называла его Джо, только Джозеф. Наверное, это что-то говорит о наших отношениях. Что было бы, если бы он вернулся? Для меня он ничем не отличался бы от человека, пришедшего снимать показания счетчика. Я перестала смотреть на дверь много лет назад.
— Вы любили его? Или только думали, что любили?
— Любила. Нет смысла отрицать это только потому, что любовь нельзя вернуть и надолго ее не хватило.
— Вы говорите об этом так спокойно…
— Знала бы ты меня лет этак… Дай подумать. Если бы ты знала меня, когда тебе было год-два, то не сказала бы, что я говорю об этом спокойно!
— Я никогда никого не любила, — неожиданно сказала Ева.
— Потому что боялась.
— Нет. Монахини относятся к любви куда либеральнее, чем думают. Они не пугали меня мужчинами.
— Я не о монахинях. Ты сама боялась дать себе волю…
— Наверное, вы правы. Я очень вспыльчивая и обидчивая. Я ненавижу этих проклятых Уэстуордов. Мне ужасно не хотелось просить у них деньги. Не могу сказать, чего мне стоил тот воскресный день, когда я пошла в Уэстлендс. А если бы кто-нибудь сказал плохое слово о матери Фрэнсис или сестре Имельде, я бы его убила!
— Ради бога, положи нож. Ты меня пугаешь.
— Ох… — Ева засмеялась, поняв, что размахивает ножом, которым она делала насечки на хлебе. — Я и не заметила. Но этот нож никому не причинил бы вреда. Он тупой. Им даже масло не разрежешь. Давайте попросим одного из наших будущих инженеров взять его в лабораторию и заточить как следует.
— В один прекрасный день ты кого-то полюбишь, — сказала Кит Хегарти.
— Не могу представить себе такого человека, — задумчиво ответила Ева. — Во-первых, вынести мой характер может только святой. Во-вторых, я не вижу примеров счастливой любви.
— У тебя есть какие-нибудь планы на воскресенье? — спросил старшего сына доктор Фоли.
— А если да, что мне за это будет? — засмеялся Джек.
— Ничего. Если ты занят, я не буду тебя отрывать.
— Но тогда я могу пропустить что-то важное.
— Такова жизнь. Приходится рисковать.
— Говори, папа.
— Значит, ты свободен?
— Говори, не тяни за душу.
— Помнишь моего приятеля Джо Кеннеди, провинциального аптекаря? Он зовет меня в гости. Похоже, неважно себя чувствует. Мы давно не видались. Джо хочет, чтобы я осмотрел его.
— Где он живет?
— В Нокглене.
— Господи, какая даль… Там что, врачей нет?
— Есть. Но друг ему нужен больше, чем врач.
— И ты хочешь, чтобы я поехал с тобой?
— Джек, я хочу, чтобы ты отвез меня. После случившегося у меня не хватает духу сесть за руль.
— По-другому и быть не может.
— Может. Но долгая поездка по мокрой и скользкой дороге меня пугает. Я был бы тебе очень благодарен.
— Ладно, — сказал Джек. — А чем я займусь, пока ты будешь с ним разговаривать?
— В том-то и проблема. Не думаю, что там есть чем заняться. Может быть, ты съездишь в ближайший город или посидишь в машине и почитаешь воскресные газеты.
И тут Джека осенило.
— Там живет одна моя знакомая девушка. Я могу пригласить ее прокатиться.
— Узнаю свою кровь. Всего два месяца в университете, а уже девушка в каждом городе.
— Я не в том смысле. Просто славная девчонка с соседнего факультета, и все, — объяснил Джек. — Где у нас телефонная книга? Вряд ли в этом Нокглене много Хоганов.
Когда Бенни сказала, что ей звонил Джек Фоли, это произвело на Нэн сильное впечатление.
— Послушай, половина студенток университета отдала бы все на свете за то, чтобы он приехал к ним в гости. Что ты наденешь?
— Не думаю, что он приедет в гости в полном смысле этого слова. Вряд ли из-за этого стоит наряжаться. Ничего особенного я надевать не стану. — Бенни даже покраснела.
— Когда ты откроешь дверь, это должно стать для него приятным сюрпризом, — сказала Нэн.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— И все же я думаю, что приодеться стоит. Надень ту красивую розовую блузку и черную юбку. Когда к тебе в гости приезжает такой парень, как Джек Фоли, это настоящий праздник. Если бы он приехал ко мне на Мейпл-Гарденс, я бы разоделась в пух и прах. Я дам тебе розовую и черную ленты, и ты сможешь заплести их в волосы. Это будет великолепно. Тем более что волосы у тебя роскошные.
— Великолепно? В дождливое воскресенье? Нэн, в Нокглене не может быть ничего великолепного. Это будет выглядеть смешно.
Нэн смерила ее задумчивым взглядом.
— Тогда возьми толстый бурый пакет, в которых продают сахар, надень его на голову и прорежь дырки для глаз. Может быть, сойдет.
Аннабел Хоган и Патси решили испечь ячменные лепешки, шоколадный торт и пирог с яблоками. И приготовить две тарелки бутербродов с рублеными яйцами и сардинами.
— По-моему, это уже чересчур, — возразила Бенни.
— Ничего не чересчур! Надо же чем-то угостить твоего друга. — Мать Бенни возмутил намек на то, что им предстоит не самое обычное воскресное чаепитие.
Родители собирались каждый день топить в гостиной камин, чтобы как следует нагреть ее, а после чая убрать со стола, удалиться в комнату для завтраков и оставить молодых людей наедине.
- Предыдущая
- 32/56
- Следующая
