Ближайший родственник - Нилин Павел Филиппович - Страница 6
- Предыдущая
- 6/10
- Следующая
Мысли о матери мешали думать о трестовских делах, а неотложные, всегда неотложные трестовские дела не позволяли погрузиться целиком в область воспоминаний.
И в этом разномыслии, разночувствовании лежал источник глухого раздражения, которое трудно было, невозможно было подавить.
Виктор Матвеевич нервничал.
А Матвей Кузьмич облюбовал какого-то нового собеседника - старичка, пил с ним чай и пространно рассказывал, какой у него был замечательный домик в городе Сызрани.
- ...Почти у самой Волги. Может, бывали? Может, слышали?
Виктор Матвеевич лежал на верхней полке, и голос отца, идущий снизу, невольно проникал в его уши и раздражал его еще более. Казалось, что отец нарочно ведет эти разговоры, желая подчеркнуть свою независимость от смерти жены и свое равнодушие к этой смерти. Сын возмущался. Но молчал.
В Москву они приехали вечером.
На вокзал им подали автомобиль. Виктор Матвеевич сел рядом с шофером. Матвей Кузьмич уселся позади. Опять его охватило радостное волнение. Он зачем-то ощупал руками плюшевый коврик в ногах, потрогал блестящую ручку дверцы и, огладив пиджак, сделав строгое лицо, откинулся на кожаную спинку.
В таком состоянии он пробыл минуты две. Потом привстал, протянул руку, потрогал сына за плечо и спросил:
- Это что же, Витенька, машина-то у тебя своя али казенная?
- Казенная, - сухо сказал сын.
Шофер улыбнулся. И, заметив эту улыбку, сын сконфузился.
- Еще вопросы будут? - спросил он насмешливо.
Но отец смотрел в окно и молчал.
На улицах было светло, как в театре. Народу было много, как на демонстрации.
"Это куда же я еду, господи? - думал старик. - Шум-то какой, грохот..."
Наконец автомобиль остановился около большого дома.
Виктор Матвеевич ловко выпрыгнул из шоферской кабины и открыл вторую дверцу, чтобы помочь выйти отцу.
Матвею Кузьмину было жаль, что путешествие уже окончилось. Он вылез из машины и, смотря себе под ноги, пошел к двери.
Из дому навстречу ему вышли невестка и внучка. Они встретили старика приветливо. Помогли ему раздеться в передней. Потом повели его по комнатам, показывали квартиру.
Нинка вытащила из клетки белую крысу и продемонстрировала дедушке ее выучку.
Дедушка вначале хотел плюнуть и сказать, что это глупость - держать в квартире такую гадость, как крысу, хотя бы и белую, - но ничего не сказал и даже погладил крысу. Золотых рыбок он одобрил, сказал: "Хороши, канальи!" Белка и синичка ему тоже понравились. Ему понравилась вся квартира - большая, уютная, обставленная хорошей мебелью.
Он заглянул и в уборную, и в ванную комнату, и на кухню, где сидела в чистом переднике среди сверкающих кастрюль пожилая домработница Ольга Михайловна. Он поздоровался с ней, сказал задумчиво:
- Аккуратность - это в первую голову. Без этого нельзя. А как же! Человек на такой работе...
Потом ему согрели ванну. Он выкупался, посвежел, разгладил крупным гребнем пышную бороду и пошел в столовую пить чай.
За чаем сын вспомнил о покойной матери. Матвей Кузьмич большим пальцем смахнул слезу.
- Поглядела бы покойница, - сказал он. - Это же как в доме отдыха в Крыму! Хотя я, конечно, в Крыму еще не был...
Пил он чай с блюдца, поставив его на широкую ладонь, прикусывал сахар. Блаженствовал.
Хорошо было ему, потеряв семью, вновь обрести ее.
Над столом висела большая пестрая люстра, и свет, нежный, сиреневый, озарял всю комнату.
- Хорошо у вас, - сказал Матвей Кузьмич. - Тихо. Как будто и не в Москве.
После чая он подошел к сыну, сказал негромко:
- Возьми ты, Витенька, мои деньги к себе. Пусть они будут твои. Я уж у вас так и останусь. Буду жить как свой.
- Да живи ты, пожалуйста, на здоровье, - сказал сын и улыбнулся. - Не надо мне никаких денег. Зачем они мне?
- Все-таки, - сказал отец. - В хозяйстве...
Вошла Татьяна Федоровна и сообщила, что постель папаше приготовлена, можно, если он хочет, отдыхать.
Матвей Кузьмич прошел в свою комнату. Она была небольшая, но уютная. Кровать, столик, этажерка.
Матвей Кузьмич достал из чемодана иконку, хотел повесить в уголок, но сейчас же раздумал. Неудобно: сын партийный, в бога не верует, невестка тоже, наверно, такая... Матвей Кузьмич поставил образок на стул, встал на колени, помолился и снова спрятал его в чемодан.
Уснуть он долго не мог. Ворочался. Кряхтел. Думал. Удивлялся. Ожидал ли он когда-нибудь, что судьба занесет его на старости лет в Москву? Никогда не ожидал.
И вот довелось. Занесла судьба. Он живет в Москве. Москва шумит за его окнами. Звенят последние, ночные трамваи.
Матвей Кузьмич потушил свет и долго смотрел в окно. Потом усталость сморила его. Он лег на спину и мгновенно уснул.
Проснулся он чуть свет. Все еще спали. Матвей Кузьмич умылся, причесался и на цыпочках потихоньку вышел на улицу.
Дворник, вытягивая длинную резиновую кишку, поливал асфальт. Матвей Кузьмич поздоровался с дворником, присел на лавочку.
Ни цветов, ни деревьев вокруг не было. Дворник поливал голый асфальт.
- Это зачем же, - спросил удивленно Матвей Кузьмич, - поливаете-то?
- Исключительно для гигиены, - с достоинством ответил дворник. - Пыль же ужасная. Это для здоровья нехорошо.
Помолчал, сколько надо, и спросил:
- А вы откуда?
- Из Сызрани я...
- А-а... Не поливают у вас?
- Нет.
- По-настоящему-то, - сказал философически дворник, зажимая пальцем рвущуюся струю, - и здесь поливать не надо. Это лишняя, как бы сказать, морока. Но велят. Что сделаешь?
- А кто велит-то?
- Милиция. Раньше-то тоже не поливали...
- Не поливали? - как бы удивился Матвей Кузьмич.
И они разговорились.
Дворник сообщил, какую зарплату он получает, сколько у него семьи, где учатся дети и как учатся.
Матвей Кузьмич рассказал, что он приехал к сыну, что сын его директор треста.
- Это что же, товарищ Волков, что ли, ваш сынок будет? - почтительно спросил дворник. - Виктор Матвеевич?
- Он самый, - подтвердил Матвей Кузьмич.
- Ну как же, знаю, - сказал дворник. - Уважительный человек. Завсегда шапку первые сымут. Здравствуй, мол, дядя Левонтий... Видать, человек не гордый, несмотря, что такую самостоятельную должность занимают...
- С детства приученный, - заметил Матвей Кузьмич. - Это многое значит.
- Ну как же! - сказал дворник. Он завернул вентиль, намотал на руку резиновую кишку и сказал как бы небрежно, к слову: - У меня тоже дочка медик. Я это сам вижу на факте. Собственными глазами.
Матвей Кузьмич сказал:
- У многих теперь дети, слава богу, ничего. Я одного мужика знаю, так у него сын теперь командующий войсками.
- Ничего удивительного нету, - сказал дворник.
Положив кишку на тротуар, он подошел к лавочке и сел рядом с Матвеем Кузьмичом.
Матвей Кузьмич вынул папиросы.
- Закуривайте.
Они закурили и продолжали разговаривать о разных делах. О детях, о погоде, о жизни. Потом в первом этаже открылась форточка, и Матвей Кузьмич услышал голос Нинки:
- Дедушка, чай пить!
- Сейчас я, сейчас, - сказал Матвей Кузьмич и подмигнул дворнику. Зовут...
После завтрака Виктор Матвеевич сейчас же уехал в трест. Татьяна Федоровна ушла на дежурство к себе в клинику.
Дома остались Ольга Михайловна и Нинка.
Матвей Кузьмич разговаривал с ними.
Потом и Нинка ушла.
- На сбор, - сказала она важно.
Ольга Михайловна стала готовить обед.
Матвей Кузьмич зашел к ней на кухню. Он рассказал ей про Сызрань. Она слушала его. Но через каждые две минуты, как нарочно, говорила:
- Пересядьте, пожалуйста, вот сюда. Мне эта табуретка нужна.
Матвей Кузьмич покорно пересаживался и продолжал рассказывать. Он говорил:
- Вот посмотрите, я не сегодня завтра получу багаж. Какие у меня там вещи! Весь, например, кухонный набор, ведра там, кастрюли...
- Предыдущая
- 6/10
- Следующая
