Остров битвы - Рассел Шон - Страница 39
- Предыдущая
- 39/98
- Следующая
Алаан поставил посох на первую ступеньку и неуклюже шагнул вниз. Спуск оказался пыткой, и через несколько шагов он сел на ступеньку и стал передвигаться по лестнице словно ребенок, не научившийся ходить.
Лестница была не очень длинной, и вскоре он очутился внизу, в галерее над большим круглым залом. В тусклом свете факелов Алаан увидел бассейн посередине зала, наполненный какой-то серебристой жидкостью, похожей на ртуть, только не такой густой и плотной.
На гладком каменном полу — цвета старой слоновой кости, как и все кругом, — были начертаны линии и выгравированы непонятные литеры, которые тоже казались серебряными. В них отражался свет факелов, поэтому иногда они становились темно-красными или ярко-оранжевыми. Линии тянулись вдоль стен, а письмена были такими древними, что даже воспоминания Саинфа не помогли Алаану понять их.
— Это магия! — выдохнул он.
Однако какая магия! Целый зал был посвящен ей. Труд всей жизни.
— Более того, — отозвался голос из-за спины, — это самая изысканная магия на свете.
Старый рыцарь, называвший себя Глашатаем Эйлина, стоял в нескольких шагах от Алаана и смотрел в зал.
— Мой хозяин работал над этим колдовством долгие годы. С его помощью он отделил свои земли от земель брата. То было величайшее магическое произведение из всех существовавших в то время, и с тех пор не нашлось магии, равной этой или даже похожей на нее.
— Но теперь колдовство теряет силу, — сказал в ответ Алаан. Он указал рукой на стену. Там красовалась трещина, проходившая через магический узор.
Старик кивнул.
— Да, теряет силу. А Смерть поджидает неподалеку, надеясь забрать в первую очередь тех, кто избегает ее уже давно.
— Это Смерть разрушает колдовство?
— Нет, ее союзник, Время.
— Что будет, когда волшебство потеряет силу?
Старик пожал плечами.
— Земли опять соединятся, и мир содрогнется. Возможно, горы падут, а равнины поднимутся.
Глашатай положил обе руки на ограду галереи и закрыл глаза.
— Никто не может предсказать, что именно случится, но когда это произойдет, земля поколеблется, и ты узнаешь сам.
— Подобное заклинание не должно было появиться, — сказал Алаан.
— А когда ты умер, то должен был пройти через Врата Смерти, — отвечал старик, глядя на него. — Но ты здесь, в Тихой Заводи. И где же конкретно? В комнате, которую не посещал еще ни один человек. Все не случайно, сын Уирра. Тебе суждено обнаружить это место и прийти на помощь моему хозяину.
Алаан фыркнул.
— Я ничем не обязан Эйлину. И мои познания в магии намного более скромные, чем ты предполагаешь. Я даже близко не понимаю этого заклинания. Твоему хозяину, должно быть, пришлось потратить на него всю жизнь.
— Гораздо больше, — отозвался Глашатай. Он повернулся и подошел чуть ближе, хотя Алаану все еще трудно было разглядеть его в сумраке зала.
— И не понимай. Тебя будет направлять Эйлин.
Алаан шагнул назад, превозмогая боль.
— Эйлин прошел сквозь Врата, Глашатай. Ты забыл?
— Я не согласен с этим.
Алаан с трудом вытащил меч.
— Держись подальше, — предупредил он. — Я не собираюсь возвращать твоего хозяина. Он был чудовищем, Глашатай, самым ужасным из всех живших на земле. Зачем он понадобился Смерти, я не знаю. Он жертвовал тысячами жизней, чтобы сохранить свою.
Старый воин шагнул вперед, но остановился, оглянувшись. И тут Алаан услышал голоса, раздающиеся сначала за дверьми, а затем на лестнице.
— Что это? — спросил он, стараясь не показывать волнения.
— Ты открыл ворота из лунного камня, но позабыл затворить их за собой, — пояснил Глашатай. — Похоже, остальные последовали за тобой.
— Моя вечная проблема: я открываю неведомые тропы, и за мной же потом гоняются… Кто такие эти «остальные»?
— Люди, которые за тобой охотятся.
— Остановишь их? Ты ведь охраняешь это место?
— Я не вмешиваюсь в ваши войны. Раз ты, сын Уирра, ничем не обязан Эйлину, то и я ничего не должен тебе.
Алаан не ответил, а развернулся и, хромая, пошел по галерее.
Он хотел спрятаться в тени на другой стороне, надеясь, что его не будут там искать. Без лука нет шансов. Даже двое или трое вооруженных рыцарей легко справятся с ним.
Когда Алаан оглянулся, старого воина уже не было. Алаан с трудом пошел дальше и спрятался в самом дальнем углу. Боль пронзала ногу, словно раскаленное лезвие. Алаан сбросил плащ и почти упал на пол. В глазах закружились огоньки: темнота, казалось, наползала со всех сторон.
Алаан расстелил плащ, достал кинжал и начал что-то шептать над ним. Острием лезвия он делал отметины на ткани, продолжая быстро бормотать. Сколько у него оставалось времени? Несколько мгновений, не больше, пожалуй. Недостаточно.
Первые два воина осторожно высовывали головы из-за угла, отходили назад, появлялись снова. Они быстро прятались за балюстрадой. Алаан различал их силуэты за витиеватым орнаментом. Если бы только у него был сейчас лук! Они бы пожалели, что пришли сюда.
Когда воины почувствовали себя в безопасности, появились два солдата, затем еще двое, в костюмах с бала Ренне, уже запачканных и порванных. Их вид вызывал бы смех, если бы не опасность, которую они собой представляли. Алаан надеялся, что Хаффид приказал им взять его живым.
Шесть опытных воинов против одного.
Преследователи кивнули друг другу и разделились на две группы по три человека. Они пошли в разных направлениях, окружая зал, освещая все темные уголки факелами. Алаан видел, как одна из троек осторожно приближается к нему. Бойцы изготовились к атаке. Их походка говорила о хорошей тренировке: воины шли, согнув ноги в коленях, держа мечи свободно и достаточно умело. Все они смотрели в разных направлениях и двигались так, чтобы охранять тыл товарища.
Как только приблизилась первая тройка, Алаан проговорил несколько слов, и его плащ взмыл в воздух, вылетел из темноты и с легким шорохом накрыл воинов Хаффида.
Алаан должен был сделать всего три шага, чтобы атаковать рыцарей, но даже этого времени одному из врагов хватило, чтобы заметить его приближение и обернуться. По чистой случайности Алаан успел нанести удар до того, как противник бросился в атаку.
Второй воин ринулся к Алаану. Тот быстро произнес заклинание, и плащ накрыл голову врага, что позволило расправиться и с ним. Затем Алаан споткнулся и чуть было не упал, устояв при помощи посоха.
Третий рыцарь прыгнул назад, отбросив в сторону плащ. К нему на помощь бежали трое товарищей: теперь их четверо против одного.
С двоими покончено. Все равно много. Алаан понимал: чтобы иметь шанс, нужно было избавиться от троих. Вопрос лишь в том, возьмут ли его живым или убьют. А это зависит от того, насколько велик гнев врагов.
Воины стремительно рассыпались по галерее, двигаясь с мечами наготове и следя за плащом, который Алаан снова послал в тень. Магические штучки, похоже, совершенно их не пугали. Другие наверняка бы убежали, увидев, как плащ летает по залу, словно огромная летучая мышь.
— Я заставлю ваши сердца остановиться, — воскликнул Алаан, — и пошлю вас сквозь Врата Смерти! Я стоял перед ними и видел темноту, простирающуюся там… Предупреждаю первый и последний раз: не спешите расставаться с миром живых!
Но воины не дрогнули. Хаффид их хорошо натренировал; или, возможно, внушал больший страх.
Только Алаан собрался послать плащ на ближайшего из рыцарей, как внезапно маячившая на краю сознания темнота буквально нахлынула на юношу, и пол под ногами покачнулся. Он упал, даже не почувствовав боли.
Последнее, что Алаан успел вспомнить до того, как тьма поглотила его целиком, была фраза: «Тебе суждено прийти на помощь моему хозяину».
Кроухарт видел, как по тропинке поднимаются воины — их было восемь, — угрюмые и расстроенные, но, несмотря ни на что, полные решимости. Они были вооружены мечами и, вероятно, кинжалами.
Кроухарт натянул тетиву, аккуратно прицелился и выпустил стрелу. Он попал одному из нападавших в руку. Не слишком метко, — Рабал не привык к луку Алаана, пусть даже тот и был очень хорош.
- Предыдущая
- 39/98
- Следующая
