Единое королевство - Рассел Шон - Страница 14

• Предыдущая
• 14/118
• Следующая

Тэм кивнул.

Старик окинул его непонятным Тэму взглядом, а потом приказал:

— Покажи руки. Тэм повиновался.

Галлон разглядывал его руки несколько мгновений, потом ворчливо заявил:

— Порядок. Ты видел руки этого мерзавца Алаана? Мне не следовало его и близко к своим дверям подпускать. В жизни ничего полезного не сделал. Даже свой дом не убирал. У него руки… ученого. — Он произнес последнее слово с таким презрением, что Тэм даже удивился.

— Я все-таки не могу взять в толк, какой прок чужаку в том, что он узнает, какие имена дают детям в наших семьях.

В глазах Галлона появилась подозрительность.

— Ты считаешь это бесполезным знанием, верно?

— Ну, оно очень даже нужное, — быстро проговорил Тэм. — Мне лишь непонятно, зачем чужаку, проезжающему по Долине, знать наши имена.

Старик Галлон посмотрел на юношу так, будто он настолько глуп, что и разговаривать с ним бесполезно.

— Потому что семьи, бежавшие от своего лорда во время войны, меняют фамилии. Но имена передаются из поколения в поколение. Тебя в честь кого назвали?

— Двоюродного дедушки, который умер до того, как я родился.

— А его в честь кого?

— Прадеда, думаю.

Старик приподнял одну бровь и посмотрел на Тэма.

— Если твоя фамилия когда-то была не Лоуэлл, твою семью можно отыскать, выяснив, какие имена у вас принято давать детям.

— Я понял, что вы имеете в виду. Только мне не совсем ясно, зачем это Алаану.

— Потому что он ничем не отличался от своей птички: тащил все яркое, что попадалось на глаза. Постоянно норовил прибрать к рукам чужое. — Галлон откинулся на спинку своего кресла и скрестил руки на груди. — Все, конец его штучкам. — Он удовлетворенно вздохнул и неожиданно спросил: — Твой дед здоров?

— Вполне.

— Хороший человек твой дед, очень хороший. — Галлон сделал глоток чая. — Вы собирались на лодке добраться до Иннисета. Мне правильно сказали?

Тэм кивнул.

— Ну, лучше оставайтесь-ка дома. Подумайте о том, что стало с Алааном, и сидите там, где вас любят.

Тэм кивнул, а мысли Галлона, казалось, унеслись в необозримые дали.

Несколько минут они сидели молча, потом Тэм поднялся на ноги:

— Мне пора идти, если я хочу добраться до дома еще сегодня.

Старик, похоже, заметил, что его гость стоит.

— Ты куда собрался?

— Домой.

— Передай привет деду и держись подальше от прохвостов. Приходи как-нибудь меня навестить. У меня еще четыре дочери, и они не все такие вертихвостки, как Лиззи, да благословят боги ее глупое сердечко.

Дед Тэма молча выслушал его рассказ и ни разу не перебил внука. К тому времени, когда Тэм закончил, старик был бледен как полотно. Он поднялся с кресла и подошел к громадному буфету, который занимал почти всю гостиную. Тэм заметил, что двигается дед неуверенно и с трудом. Он взял чашки и налил обоим спиртное, выпив свою порцию залпом. Когда дед снова опустился в кресло, глаза у него покраснели и слезились.

— Благодари всех святых, что остался цел и невредим, — сказал он. — Все вы. Я лишился жены и сына. С меня потерь хватит.

Тэм потянулся, чтобы погладить деда по плечу, но тот взял его руку в свою — грубую и жесткую после целой жизни тяжелого труда. Неожиданно дед Тэма тяжело вздохнул, словно всхлипнул.

Тэм, который привык, что дед нечасто демонстрирует свои чувства, не знал, что сказать.

— Как ты думаешь, зачем тот человек, Алаан, забрался так далеко в наши края? И почему расспрашивал старого Галлона об именах, повторяющихся в наших семьях? Кого он мог искать?

Некоторое время старик молчал, спрятавшись за рукой, которой потирал лоб, затем поднес чашку к губам, заметил, что она пуста, и поставил — раздался такой звук, будто кто-то открыл щеколду двери.

— Во время войны, Тэмлин, люди совершают поступки… которые преследуют их всю оставшуюся жизнь, если, конечно, боги наделили их душой. Война — не всегда сражение между воинами на поле брани. Горят деревни, гибнут простые люди. Иногда тех, кто в этом виноват, ищут. Месть не исключительное право Реннэ и Уиллсов. Возможно, Алаан рассчитывал найти здесь кого-то определенного — по своим причинам или ради кого-то другого. Но похоже, его нашли раньше.

Неожиданно Тэм почувствовал себя глупым наивным ребенком.

Неужели такие люди могли спрятаться в Долине?

Он попытался представить себе, кто из тех, кого он знает, может скрывать ужасную тайну. Поднял голову и увидел внимательный взгляд бледно-голубых глаз деда.

— Ты отправляешься с собирателем преданий, я правильно понял?

— Мы целых три года планировали пойти вниз по реке, — кивнув, ответил Тэм. — Не думаю, что на нас снова нападут какие-нибудь вооруженные люди. Нам просто не повезло, что Алаан подсел к нашему костру.

Старик кивнул и выпустил руку Тэма. Затем, с трудом передвигая ноги, отправился снова наполнить свою чашку. Прислонившись к буфету, он перенес вес тела на одну ногу, словно другая причиняла ему сильную боль.

— Если ты хочешь, чтобы я остался, я останусь, — неожиданно сказал Тэм.

Старик покачал головой.

— Новая река находит свое русло, — промолвил он. — Я не стану говорить тебе, куда идти или не идти.

Тэм взял чашку, которую принес ему дед, и сделал маленький глоток пшеничной водки. Горло обожгло, точно раскаленным углем.

— Мне нужно посмотреть на теленка, — заявил дед, взял шляпу и направился к двери. Открыв ее, он неожиданно остановился. — Тэм… Если кто-нибудь начнет расспрашивать тебя про жителей Долины, не веди себя, как старый дурак Галлон, — не говори им ничего.

Тэм несколько секунд сидел, не шевелясь, а потом кивнул. Старик вышел в прохладный вечер, и за ним захлопнулась дверь.

Торен Реннэ читал при свете свечи, сидя на каменной террасе своего дома в Вестбруке. Цветы каштанов, которые в этом году распустились на удивление рано, наполняли воздух тонким ароматом, а легкий ветерок играл листьями, точно перебирал струны сладкозвучной арфы. К пламени свечи, стоявшей у локтя Торена, подлетел мотылек, и оба — пламя и мотылек — тут же угасли.

Торен закрыл книгу, заложив ее пальцем на странице, взял другую свечу и зажег ее. Затем снова открыл книгу, нашел строчку, которую читал или которую запомнил последней, и вернулся к прерванному чтению. В дверях появился слуга и тихонько откашлялся:

— Пришел Гилберт Абергейл, ваша светлость.

— У нас встреча, о которой я забыл?

— Он пришел без предупреждения.

Торен посмотрел на свою книгу, вздохнул и положил ее на стол так, чтобы на нее не попал воск от свечи.

— Я его приму.

Абергейл занимался торговлей редким оружием и доспехами — Торен со страстью настоящего ценителя собирал и то и другое, и второй такой коллекции не было ни у кого. Он знал Абергейла вот уже лет семь, и тот нравился ему своим серьезным отношением к жизни. На самом деле Торен частенько говорил, что Абергейл обладает «скрупулезным» мышлением, — определение, которое он относил лишь к немногим.

В дверях появился Гилберт Абергейл и смущенно остановился на пороге, освещенный светом, падающим изнутри.

— Приветствую вас, — сказал он.

Абергейл прошел через террасу, и они пожали друг другу руки.

— Надеюсь, вы простите меня за позднее вторжение, ваша светлость.

— Ваш визит для меня приятная неожиданность, — ответил Торен. — Не желаете ли вина?

Абергейл кивнул и опустился в кресло напротив Торена. Торен считал Абергейла человеком необычным, несущим в себе массу противоречий. Вне всякого сомнения, выглядел, да и держался он как настоящий рыцарь — и, очевидно, получил соответствующую подготовку, — однако вел себя скромно и даже порой несколько робко. Еще ни разу не удалось Торену увидеть в нем хоть что-нибудь, отдаленно напоминающее высокомерие или гордость. Он одевался безупречно, но не броско, а в делах демонстрировал высокий профессионализм без показной яркости.

• Предыдущая
• 14/118
• Следующая