"Слава". Последний броненосец эпохи доцусимского судостроения. (1901-1917) - Мельников Рафаил Михайлович - Страница 19

Урезая определенный строителем, минимально ему необходимый по опыту штат указателей, копировщиков и чертежников, адмирал сорвал выпуск рабочих и отчетных чертежей и соответствующие работы на корабле, лишил их должного надзора и контроля. Задавленный огромным объемом переписки, вычислений и снабжения, заказами материалов и комплектующих изделий, строитель фактически становился не в силах в полной мере отвечать за качество выполняемых работ. В конечном счете все это не могло не содействовать гибели "Гангута". Но эта ужасающая картина адмиральского разбоя (следовало бы опубликовать записки инженера полностью) нимало не повредила репутации адмирала. Именно такой администратор был почему-то особенно люб тогдашней бюрократии, и заслуженный вице-адмирал Владимир Павлович, оставив после себя обращенный в пепелище Санкт-Петербургский порт, благополучно, для развертывания своей деятельности в масштабах всего флота, был в 1896 г. пересажен на должность начальника ГУКиС, которую и занимал до 1900 г. Он принял ее от сидевшего на ней прежде (в 1893-1896 гг.) П.П. Тыртова.

Замшелый чиновный ум, видевший свою главную задачу не в том, чтобы поднять боеспособность флота, а в том, чтобы втиснуть его в ложе "отпущенных средств", его превосходительство Павел Петрович и в должности Управляющего Морским министерством остался тот же "глубокий эконом", кем он был прежде. А потому и в деятельности своего сподвижника В.П. Верховского он никаких изъянов видеть не мог. Как "два брата акробата", они согласованно отрабатывали свой номер бездарного пребывания на своих должностях. На них по справедливости лежит главная заслуга "подготовки" флота к катастрофе в Цусиме.

Не счесть числа их подвигов на этом предательском поприще. В частности, вместе они лишили крейсер "Варяг" доброкачественного прикрытия его носового торпедного аппарата, оставили флот перед войной без базисных дальномеров и оптических прицелов, а новейшие броненосцы – без броневых рубок для башенных командиров. Ну, а что касается новейших методов управления артиллерийским огнем, то зта материя была и вовсе за пределами их умственных способностей. И разве не трогательны резолюции, которые своим до безобразия неразборчивым подчерком "его превосходительство Павел Петрович" тупым карандашом наскреб на полях статьи А.М. Токаревского. Не в силах поверить в то, что за ту "грошовую плату", которую установил адмирал Верховский, невозможно найти для верфи хорошего мастерового, "его превосходительство" Павел Петрович "с надеждой вопрошал: "Спросить адмирала Деливрона (преемник В. П. Верховского в порту – P.M.) разве это так теперь?" Прилив демагогии и ханжества вызвала у него фраза о том, что на Балтийском заводе платят более, чем в Санкт-Петербургском порту, и что там "могут привлечь только худшего работника и мастерового и в результате дают худшую работу".

Простота или дремучее невежество – в равной мере эти добродетели украшали министра. Тем же реликтом экономии остался Управляющий в своей итоговой резолюции, родившейся, очевидно, после прочтения взбудоражившей все министерство статьи. Представленная в документах РГА ВМФ в писарской расшифровке она гласила: "Что сделано Т. Комитетом по отчету адмирала Мессера, сделаны ли какие распоряжения об исправлении замеченных на судах недостатков. Сделано ли распоряжение об испытании водонепроницаемости на судне типа "Полтава", а равно и на "Храбром".

Для большей самостоятельности строителя корабля Тех. Комитету следует выработать положение о строителях. Прошу командира C-Пб порта прочитать статью Токаревского, в ней все-таки есть доля правды относительно качества рабочих в порту, следует всеми мерами стремиться удерживать хороших мастеровых, не жалея для этого денег. Это все окупится". Резолюция датирована 10 июля 1898 г.

Все это время со ссылкой на генерал-адмирала не прекращались запросы ко всем причастным по должности и адресованию отчета адмирала Мессера о том, как мог такой секретный документ попасть в частные руки, сделаться достоянием печати. Особенно под большим подозрением оказались сам адмирал Мессер и много упоминавшийся в статье начальник Балтийского завода С.К. Ратник. Но оба, как и все другие, отвечали, что с автором статьи незнакомы и отчета ни лично, ни через других лиц ему не передавали. Тайна, однако, разрешилась просто: секретные документы, при весьма примитивной системе их учета и хранения, с легкостью могли остаться на руках какого-либо из чиновников, причастных к делам, или при их типографском размножении. А.Н. Крылов приводит пример доходов чиновника из типографии Морского министерства, находившего средства разъезжать на вышколенном рысаке. "Посредники" в деле с экзотическими крейсерами также отмечали факты утечки информации: "все нескромности идут из Петербурга…"

Но на этот раз утечка бюрократической тайны оказалась для флота полезной: она принудила верхушку Морского министерства обратить внимание на непорядки в кораблестроении. Это период, исключительно был насыщен следовавшими друг за другим событиями и инициативами. Действительно, в 1896 г. состоялось первое признание миром успехов отечественной кораблестроительной науки. 3 марта 1896 г. преподаватель Морской академии штабс-капитан А.Н. Крылов в академическом обществе корабельных инженеров делает доклад о предложенной им теории килевой качки. 1897 г.: сообщение об этой теории во французском обществе корабельных инженеров сделал Д. Бертен (1840-1924), известный конструктор кораблей, автор системы броневой защиты, примененной на броненосце типа "Цесаревич". В 1899 г. за свою теорию А.Н. Крылов был награжден золотой медалью английского общества корабельных инженеров. В те же годы он сделал ряд докладов о проблемах кораблестроения и по кораблестроительному образованию.

А.Н. Крылов выступает в Императорском русском техническом обществе. При его поддержке в Морской академии в 1896 г. вводится читаемый И.Г. Бубновым курс "Проектирования судов и обзор усовершенствования в кораблестроении". Вслед за катастрофой "Гангута", отчетом адмирала В.П. Мессера, статьей И.Ф. Лихачева, напоминавших о назревших проблемах флота и судостроения, состоялось принятие новой судостроительной программы 1898 г. и прогрессивных, опережающих свое время правил испытания водонепроницаемости переборок. Введение правил было обусловлено совершившимся тогда же (по журналу МТК № 10, от 29 января 1897 г.) отказом сначала на броненосце "Пересвет" от применения в водоотливной системе проходившей через весь корпус центральной магистральной трубы и переходом на автономное расположение водоотливных насосов, каждый в своем водонепроницаемом отсеке.

Следом является статья А.М. Токаревского, и за ней – инициатива Н.Е. Кутейникова в мае 1898 г. с обоснованием необходимости организации в России Политехнического института. А.Н. Крылов в своих воспоминаниях подробно рассказывал о том, как он, собрав сведения о высшем техническом училище в Берлине и подробно с ним познакомившись, подготовил материалы для доклада Н.Е. Кутейникова (бюрократия, правда, не спешила, и только в 1902 г. состоялось открытие в Петербурге Политехнического института, имевшего в своем составе Кораблестроительное отделение – прообраз Ленинградского Кораблестроительного института). Огромный интеллектуальный потенциал, накопленный всеми этими событиями, и тревожной звон вечевого колокола, которым стала публикация статьи А.М. Токаревского, побуждали власти к действию. И, отвечая на резолюцию П.П. Тыртова, председатель МТК вице-адмирал И.М. Диков 17 сентября 1892 г. представил свой доклад по проблеме.

Доклад не содержал ссылок на статью А.М. Токаревского и отчет адмирала В.П. Мессера, но фактически оказался их подтверждением и развитием. При должной поддержке властей доклад мог бы стать поворотным этапом в развитии кораблестроения и флота. Но, как часто бывает, слава и бесславие нередко следуют друг за другом. И как когда-то за сдачей туркам 11 мая 1829 г. у Босфора фрегата "Рафаил" – уже 14 мая того же года произошел героический бой брига "Меркурий", так за торжеством отечественной науки (доклад А.Н. Крылова) явились тревожные предостережения адмиралов И.Ф. Лихачева и В.П. Мессера.