Тринадцатая свеча. Мой визит на Венеру - Рампа Лобсанг - Страница 6
- Предыдущая
- 6/47
- Следующая
Лама, сидевший на полу у постели умирающего, кивнул прислужнику, и тот зажег первую палочку благовоний. Огонь лизнул кончик палочки, но когда он разгорелся, мальчик потушил его, и палочка задымилась. Лама переместил руки на голову больного и произнес: «О дух, собирающийся покинуть свой сосуд из плоти, мы зажигаем первую благовонную палочку, чтобы привлечь твое внимание, чтобы в пути у тебя было руководство, чтобы тебе было легче миновать опасности, которые рисует тебе твое воображение».
На лице у умирающего появилось странное выражение покоя и умиротворения. Теперь оно было покрыто потом, блестящей влагой, предсмертной испариной. Лама крепко обхватил его голову руками и незаметно кивнул прислужнику. Юноша снова наклонился и зажег вторую благовонную палочку, снова погасил огонь, и от второй палочки поднялась тоненькая струйка дыма.
– О дух, собирающийся отбыть в Высшую Реальность, Истинную Жизнь, которая выше этой жизни, время твоего освобождения настало. Приготовься неуклонно удерживать свое внимание на моих словах, даже когда покинешь земное тело, ибо у меня есть много чего тебе сказать. Будь внимателен.
Лама снова наклонился и положил руки с переплетенными пальцами на темя умирающего. Затрудненное дыхание того было очень неровным и хриплым. Грудь высоко вздымалась и опадала. Внезапно он резко и коротко вздохнул, почти кашлянул, и его тело стало изгибаться дугой, пока не застыло в воздухе, опираясь только на затылок и пятки. Этот лук из костей и плоти застыл на мгновенье, которое могло показаться вечностью. Потом внезапно тело сильно дернулось вверх, так что даже оторвалось от земли на дюйм или два, и рухнуло вниз, осев, как небрежно брошенный полупустой мешок с пшеницей. Последний глоток воздуха с хрипом покинул легкие, по телу пробежала судорога, и оно застыло в неподвижности, но изнутри продолжали доноситься звуки, бульканье жидкостей, урчание органов, похрустывание суставов.
Лама вновь кивнул прислужнику. Тот был настороже и сразу же зажег третью благовонную палочку. Еще одна струйка дыма, извиваясь, устремилась к потолку.
– Дух, ныне освобожденный из подверженного страданиям тела, будь внимателен, прежде чем ты отправишься в путешествие, будь внимателен, ибо из-за твоих ложных знаний и пустого воображения ты расставил себе ловушки, которые будут препятствовать тебе и осложнять твое путешествие. Будь внимателен, ибо я опишу тебе шаги, которые ты должен совершить, и путь, по которому ты должен следовать. Будь внимателен.
А за окнами маленькой комнаты уже просыпался утренний ветерок, потому что скупое тепло первых солнечных лучей, перебравшихся через горы, потревожило холод долгой ночи. Потоки едва прогретого воздуха подымали с холодной земли клубы пыли; они кружили и с шуршанием бились о промасленную ткань окон до тех пор, пока бедной женщине, стоявшей у двери, не стало казаться, что это скребутся демоны, пытаясь завладеть ее умершим мужем.
Ее поразила огромность происходящего. Она только что была замужем за живым человеком, который годами ее обеспечивал, придавал ее жизни надежность, защищал, а в следующий миг он был уже мертв, мертв! И его мертвое тело лежало на земляном полу их комнаты. Она думала о том, что же теперь с ней будет. Теперь у нее не было никого, кроме сына, но он еще слишком мал, чтобы работать и зарабатывать деньги, а она страдала от недуга, который иногда поражает женщин, если им некому оказать помощь при родах. Она еле ходила с тех пор, как у нее родился сын. Лама встал на колени у тела, закрыл мертвецу глаза и положил на веки по камешку, чтобы они не открылись. Он подвязал подбородок, затянув узел на макушке и зафиксировав таким образом нижнюю челюсть, чтобы рот оставался закрытым. Затем по его знаку прислужник зажег четвертую палочку. Теперь в камине горело четыре ароматические палочки, их дымок поднимался к потолку почти прямыми линиями, которые, казалось, были нарисованы серо-голубым мелом, такими они были ровными и неподвижными в душной комнате, куда не мог пробраться сквозняк. Лама снова заговорил.
– О дух, покинувший тело, лежащее перед нами, четвертая палочка была зажжена, чтобы привлечь твое внимание и удержать тебя здесь, пока я буду говорить, пока не расскажу тебе о том, что ты встретишь на своем пути. О дух, отправляющийся в странствие, запомни мои слова, чтобы они вели тебя в твоем путешествии.
Лама с грустью посмотрел на тело и подумал о том обучении, которое он прошел. Он владел телепатией, яснослышанием, мог видеть ауру человеческого тела, это странное, цветное, такое многоцветное пламя, которое дрожало и извивалось вокруг живого тела. Теперь, глядя на труп, он видел, что пламя почти угасло. Вместо всех цветов радуги, и даже больше, оно стало серовато-голубым облачком и продолжало темнеть. Не выходя из тела полностью, это серо-голубое облачко устремлялось вверх и застыло на высоте около двух футов над телом. Внутри него происходило активное движение, бешеное движение, оно было похоже на мириады мечущихся светлячков, светлячков, обученных, как солдаты, пытающихся найти предписанные им места. Крохотные частички света двигались, кружились, переплетались, и вскоре перед глазами у Ламы, перед его Третьим Глазом, появилась копия тела, но это был живой человек – и молодой. Он был еще прозрачный и парил обнаженным на высоте двух футов над телом. Он слегка приподнимался и снова опускался с амплитудой в 2-3 дюйма. Он взмывал вверх и падал, снова занимал прежнее положение, снова падал и взлетал, и с каждым разом детали проявлялись все четче, газообразное тело постепенно наполнялось, обретало субстанцию.
Лама сидел и ждал, серо-голубое свечение вокруг мертвого тела тускнело, а разноцветный свет, из которого состояло тело вверху, становился все ярче, вещественней, живее. Наконец призрачное тело внезапно выросло, вернулось и приняло положение головой вверх и вниз ногами. Очень тонкая нить соединяла мертвую плоть с вышедшим из нее живым духом. Теперь дух полностью приобрел очертания и жил независимо от еще недавно принадлежащего ему тела. Комната быстро наполнялась запахом смерти, странным, пряным духом начавшего разлагаться тела, неприятным запахом, щекотавшим ноздри глубоко вверху, почти на уровне глаз.
Юный прислужник, сидевший у подставки с благовонными палочками, осторожно поднялся на ноги и пошел к открытой двери. Церемонно поклонившись новоиспеченной вдове и ее сыну Тимону, он вежливо выпроводил их из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь. Прислонившись к двери спиной, он пробормотал: «Фу!… Ну и духота!» Он осторожно приподнял край промасленной ткани, защищающей оконный проем, чтобы проветрить комнату. В комнату влетел целый поток наметенного ветром песка. Мальчик стал кашлять и отплевываться.
– Закрой окно! – сказал Лама, сдерживая ярость.
Прищурив глаза, прислужник потянулся к трепыхавшейся на ветру ткани и снова приладил ее к раме.
«Ну что ж, хоть удалось глотнуть свежего воздуха, и то лучше, чем эта вонь!» – подумал он, возвращаясь на место и снова садясь перед четырьмя горевшими ароматическими палочками.
Тело неподвижно лежало на полу. Из него доносились звуки растекающихся жидкостей, урчание и стоны органов, которые покидала жизнь, – ведь тело умирает не сразу, а постепенно, орган за органом. Сначала умирают высшие центры мозга, а потом в определенном порядке прочие органы, окончательно лишившись руководства мозга, перестают функционировать, прекращают выделять секреции, отмирает вещество, необходимое для поддержания действия сложного механизма под названием тело.
Уходя, жизнь покидает пределы тела и собирается вовне, скопляясь в аморфную массу над телом. Она находится поблизости из-за магнетического притяжения, которое существует до тех пор, пока в теле теплится хоть какая-то жизнь, пока не иссякнет поток частичек жизни, покидающих своего прежнего хозяина. По мере того как все больше органов теряет жизненную силу, размытая форма, парящая над телом из плоти, приобретает все большую с ним схожесть. И наконец, когда сходство становится полным, магнетическое притяжение прекращается, и «духовное тело» устремляется в следующее путешествие.
- Предыдущая
- 6/47
- Следующая
