Адмирал Ушаков - Раковский Леонтий Иосифович - Страница 55
- Предыдущая
- 55/69
- Следующая
Сенявин успокоил старшин, сказав, что скоро освободит остров от французов.
А Али-паша попытался действовать еще с одной стороны: он прислал чиновника к Сенявину — предложил свою помощь в борьбе с французами.
Но Сенявин уже был наслышан о нем. Он поблагодарил Али-пашу за предложение и сказал, что у него хватит сил справиться с французами самому.
— Правильно, Дмитрий Николаевич, — похвалил Ушаков. — С этим подлецом надо держать ухо востро!
— А как быть в дальнейшем?
— А так. Формально Али-паша — турецкий подданный, чиновник султана. Потому будем считать его на бумаге, — подчеркнул Ушаков, — своим союзником, а самим — не спускать с него глаз. Пусть ловит где-нибудь других дурачков! Вот мы ему сейчас отправим письмецо. Пишите, Дмитрий Николаевич!
И адмирал стал диктовать:
«Высокородный и превосходительный паша и губернатор провинции Янины, командующий турецкими войсками».
— Самое главное — подчеркнуть дружбу России и Турции. Он, я уверен, попытается еще играть на старой неприязни турок к нам. Пишите!
«Милостивый государь мой!
Имею честь уверить о совершеннейшей нашей дружбе тесного союза наших государей императоров, которых повеления мы с глубочайшим благоговением дружелюбно между нами выполняем».
Федор Федорович ходил по каюте, медленно диктовал:
«Рекомендую себя в дружбу и благоприятство вашего превосходительства…»
— Нечего сказать — придется назвать убийцу и мерзавца превосходительством. Но, конечно, он — мерзавец из мерзавцев, в подлости и жестокости он превосходит всех! Будем писать дальше:
«…И уверяю честным словом, что всегда стараться буду спомоществовать вам во всем к общей пользе противу наших неприятелей французов».
— Хорошо, Федор Федорович, — сказал Сенявин.
— Погоди, погоди, мы ему еще подпустим.
Адмирал секунду подумал и продиктовал:
«…Послал я от себя два корабля к острову Святой Мавры, также и от турецкой стороны два же корабля посланы, и приказал' я командующему отделенною от меня эскадрою флота капитану 1-го ранга и кавалеру Сенявину сей остров, крепость и обывателей принять во общее наше покровительство и учреждение, флаги поднять на крепости оба вместе — Российский и Турецкий, которые означают совершенную между нациями нашими дружбу, надеюсь, ваше превосходительство, с таковыми благоприятными нашими распоряжениями и вы согласны». Вот и довольно!
— Федор Федорович, надо бы сказать насчет его предложения о помощи.
— Изволь. Сейчас.
Ушаков минуту подумал.
— Пиши:
«…В случае же надобности в рассуждении острова Корфу, если востребуется ваше нам воспомоществование, буду писать и просить о том ваше превосходительство и надеюсь, что вы к тому готовы…»
— Пусть переведут на греческий язык, а вы передадите!
— Слушаюсь, ваше превосходительство, — ответил Сенявин.
X
Не успел Сенявин уехать с письмом к Али-паше, как к адмиралу Ушакову явилась на флагманский корабль делегация от города Парга.
По взволнованным, встревоженным лицам делегатов Ушаков понял: что-то случилось.
Рассказ паргиотов потряс всех.
Али-паша с десятью тысячами солдат напал на город Превеза, истребил храбро защищавшийся французский гарнизон в двести пятьдесят человек и вырезал большинство жителей Превезы. Рассказывали, что Али-паша сидел в доме французского консула у окна и смотрел, как под окном зверски мучают и убивают беззащитных превезян.
Али-паша угрожал всем остальным городам на берегу: если они добровольно не согласятся признать его власть, то их постигнет участь Превезы.
— В Превезе был русский консул. Что сделал с ним Али-паша? — спросил помрачневший Ушаков.
— Майора Ламброса заковали в кандалы и бросили в тюрьму! — ответили паргиоты.
Ушаков вспыхнул от возмущения и злобы.
«Ну, сейчас, Али-паша, держись!» — подумал Балабин, знавший своего адмирала.
Паргиоты просили Ушакова принять их в русское подданство. Они говорили все вместе, кто по-гречески, кто по-русски.
— Поймите, господа, император вступил в войну не затем, чтобы приобретать новые земли! У нас только одна задача: очистить Ионические острова от французов, — убеждал Ушаков.
Услыхав это, делегаты упали перед адмиралом на колени. Рыдая, ловили его руки, полы мундира, умоляли спасти Паргу.
Какой-то почтенный старик кричал в исступлении:
— Если Россия откажется спасти Паргу, нам останется одно: погибнуть! Мы сами перережем своих жен и детей и пойдем с кинжалами против Али-паши. Пусть истребится наш несчастный род!
Эта сцена ошеломила всех. Офицеры стояли молча, глядя на своего адмирала: какой выход найдет он?
А Ушаков, нахмурив лохматые брови, ходил из угла в угол каюты, обдумывая трудное положение. Он хотел спасти Паргу, но еще не видел способа, как сделать это, чтобы не восстановить Али-пашу против русских.
— Если нельзя присоединить город к России, то хоть возьмите его под свое покровительство! — в отчаянии крикнул кто-то из паргиотов.
Ушаков остановился:
— Хорошо! Я согласен!
Отчаяние сменилось бурной радостью. Делегаты Парги бросились к Ушакову. Плача и смеясь, они целовали полы его зеленого адмиральского мундира.
— Господа, возвращайтесь спокойно домой. Я все улажу с Кадыр-беем и немедленно пошлю к вам войска. Балабин, пригласите ко мне его превосходительство турецкого адмирала! — приказал Ушаков.
— А теперь примемся за Али-пашу, — сказал адмирал, когда обнадеженные паргиоты вышли из каюты. — Егор Павлович, напишите по-гречески письмецо к господину Али-паше!
Метакса приготовился писать. Ушаков продиктовал:
— «Жители города Парги прислали ко мне своих депутатов, прося от союзных эскадр помощи и защиты противу покушений ваших их поработить. Ваше превосходительство угрожаете им теми же бедствиями, которые нанесли войска ваши несчастным жителям Превезы. Я обязанным себя нахожу защищать их, потому что они, подняв на стенах своих флаги соединенных эскадр, объявили себя тем под защитою Союзных Империй. Я, с общего согласия турецкого адмирала Кадыр-бея, товарища моего, посылаю к ним отряд морских солдат с частью турецких войск, несколько орудий и военное судно.
Узнал я также, к крайнему моему негодованию, что при штурмовании войсками вашего превосходительства города Превезы вы заполонили пребывавшего там российского консула майора Ламброса, которого содержите в галере вашей, скованного в железах. Я требую от вас настоятельно, чтобы вы чиновника сего освободили немедленно и передали его посылаемому от меня к вашему превосходительству лейтенанту Метаксе, в противном же случае я отправлю нарочного курьера в Константинополь и извещу его султанское величество о неприязненных ваших поступках и доведу оные также до сведения его императорского величества…»
— Вот и все. И придется вам, дорогой Егор Павлович, самому отправиться с этим письмом. Вы не боитесь? — улыбнулся Ушаков.
— Что вы, ваше превосходительство, я готов! — вспыхнул Метакса.
«Если бы знала Любушка, куда я шлю ее сына», — мелькнула мысль.
— Поезжайте, друг мой! Я надеюсь на ваш ум такт! — ласково сказал адмирал.
- Предыдущая
- 55/69
- Следующая
