Семейка Лампри - Марш Найо - Страница 44

• Предыдущая
• 44/56
• Следующая

— Генри, ради Бога, не надо.

— Нет, понимаешь, я просто удивляюсь себе. Надо волноваться, а я спокоен.

Такси свернуло за угол Гайд-парка. Роберта посмотрела в окно на устремившуюся в ночное небо величественную квадригу[23].

— Теперь уже близко, — произнес Генри, — и ты скоро увидишь этот ужасный дом, детище дяди Г. Для него комфорт — это обязательно аскеза, украшенная в древнеегипетском стиле. После того как хозяева лягут в постель, слугам запрещено пользоваться электричеством. И они бродят по дому со свечами. Это правда, не сомневайся. Интерьер в доме отделывали при моем дедушке по случаю его свадьбы. С тех пор там ничего не изменилось, только накопилось определенное количество уродливых «произведений искусства».

— Я где-то читала, что все викторианское опять входит в моду.

— Возможно, но мало ли какую глупость придумывают люди.

Такси пролетело по Парк-лейн и свернуло на тихую боковую улицу, застроенную одинаковыми богатыми домами, которые сейчас мирно спали.

— Ну вот мы и приехали, — сказал Генри. — Давай посмотрим, сколько у меня денег. Должно хватить. Ого, хватает даже на чаевые. Так что пошли.

В тот момент, когда он позвонил в дверь, раздался бой часов. Один раз.

— Час ночи, — произнесла Роберта. — Где эти часы?

Генри пожал плечами:

— Наверное, Биг-Бен. Ночью его слышно по всему городу.

— А я раньше слышала его только по радио.

— То было раньше, а теперь ты в Лондоне.

— Да, но я все еще не могу поверить.

Наконец огромная дверь отворилась внутрь. Увидев на пороге старуху, одетую в черное атласное платье, с горящей свечой в серебряном подсвечнике, Роберта почувствовала себя персонажем волшебной сказки. За ней видны были медвежьи чучела, группы мраморных статуй, огромные картины и широкая лестница, восходящая во тьму.

— Доброе утро, миссис Моффат, — поздоровался Генри. — Надеюсь, мисс Тинкертон объяснила, что я и мисс Грей приехали побыть некоторое время с ее светлостью.

— Да, мистер Генри, — ответила старуха. — Да, милорд. — И, как привратница из волшебной страны, добавила: — Вас ждут.

Они последовали за ней по толстому ковру вестибюля и дальше по лестнице. Поднявшись на два пролета, оказались на устланной мягким ковром площадке. Воздух тут был одновременно холодный и спертый. Миссис Моффат шепотом извинилась за свечу. Приехавший детектив настаивал, чтобы главный рубильник не выключали, но они решили выполнять правила, заведенные покойным хозяином, пока его не похоронят.

Экономка повела их дальше, держа свечу перед собой. Гробовую тишину нарушал лишь шорох ее платья. На невидимых стенах бесшумно двигались огромные тени.

Наконец миссис Моффат остановилась у последней двери и, бормоча извинения, прошла вперед. Роберта остановилась на пороге комнаты. На обширном туалетном столике стоял большой канделябр. Экономка зажгла свечи и повернулась к Роберте, приглашая войти. Следом вошел Генри.

— Если желаете, мисс, я могу распаковать ваши вещи. Когда хозяева в усадьбе, мы держим здесь только двух горничных, но они обе уже спят.

Роберта поблагодарила экономку и сказала, что разберет вещи сама. Та удалилась вместе с Генри.

Она огляделась. В такой комнате ей ночевать еще не доводилось.

Очень высокий потолок со сложной лепниной в центре. На стенах узорчатые бумажные обои. На окнах плотные шторы. Мебель вся крупная, из красного дерева, наверное, в викторианском стиле. Кровать поражала размерами. Выцветший французский балдахин на четырех резных подставках, парчовые портьеры, где золотые нити переплетали букеты роз, на полу толстый ковер с растительным орнаментом. На стенах четыре гравюры на стали и одна цветная литография — девочка с котенком. На прикроватном столике лежала Библия, рядом роман Марии Корелли[24] и жестяная коробка с крекером.

Роберта разобрала вещи и, не отважившись идти по темным коридорам искать ванную комнату, умылась холодной водой из украшенного цветочными гирляндами кувшина.

В дверь постучали.

Вошел Генри в халате.

— Как дела?

— Все в порядке.

— Как тебе дом? Не очень веселый, верно? Я расположился напротив, так что, если что нужно, заходи. В этом крыле больше никого нет. Тетя В. обитает по другую сторону лестницы в своих жутких апартаментах. Спокойной ночи, Робин.

— Спокойной ночи, Генри.

— Обожди, я не договорил. Не успел сказать «моя дорогая».

Он вышел, не забыв подмигнуть.

На рассвете поднялся ветер. Он уныло блуждал по Лондону, стучась в спящие дома. Не обошел вниманием и тот, где жили Лампри. Постонал в каминных трубах, каким-то образом проник в шахту лифта. Дежурный констебль, чертыхнувшись, пошевелился на стуле, желая, чтобы поскорее наступил день. Ветер пошевелил занавески в комнате Пэт. Пробурчав что-то во сне, она повернулась на другой бок.

Набрав силу на просторах Гайд-парка, ветер ринулся в сторону Браммел-стрит. На его появление каминные трубы дома лорда Вузервуда отозвались протяжным стоном. «Рун… Рун… Ру-у-н…» — слышалось Роберте во сне. А в Хаммерсмите ветер нарушал спокойствие черных вод Темзы и немного потревожил праведный сон леди Кэтрин Лоуб.

Кому уж точно этот ветер был безразличен, так это усопшему лорду Вузервуду, тело которого лежало в морге.

В кабинете инспектора детектив Фокс кивнул в сторону окна.

— Ветер усилился. Думаю, к утру пойдет дождь.

Он добавил в стопку вынутые из машинки последние отпечатанные листы. Копирки сложил отдельно. Затем достал трубку.

— Который час? — спросил Аллейн.

— Тридцать пять минут второго, сэр.

— Так мы почти закончили, Фокс?

— По-моему, да, сэр. Я только что отпечатал последний лист вашего отчета.

Аллейн скатал бумажный шарик и бросил в спящего в кресле Найджела Батгейта.

— Просыпайтесь, мой друг. На сегодня мы почти закончили.

Найджел встрепенулся.

— Что? О, привет… мы расходимся по домам? Это отчет? Можно посмотреть?

— Если хотите. Фокс, дайте ему копию. Теперь давайте посидим, поразмышляем.

Следующие двадцать минут они читали отчет и дымили под шорох бумаги и свист ветра за окном.

— Кажется, тут изложено все, — произнес наконец Аллейн.

— Да, — со вздохом согласился Фокс. — С Лампри все ясно. Их свидетельства сходятся, как правдивые, так и выдумки.

Найджел вскинул голову:

— Вы считаете, что некоторые их свидетельства неправда?

Аллейн усмехнулся:

— Конечно. В частности, рассказ о том, что Вузервуд обещал оплатить их долги, — чистейшая ложь. Роберта Грей все же ухитрилась намекнуть лорду Чарльзу и мистеру Генри. Присутствующий в гостиной Мартин записал ее слова: «Потом мы немного обсудили щедрость вашего дяди». Это есть в отчете. Я еще тогда про нее сказал, что она врет смело.

— Она солгала только по этому поводу? — спросил Фокс.

— Не сомневаюсь. Понимаете, по своей натуре она человек правдивый. Так что это маленькое вранье, я думаю, далось ей непросто. Свое свидетельство она повторила дважды, а потом подписала.

— Погодите-погодите, — проговорил Найджел и начал листать отчет.

Аллейн посмотрел на детектива.

— А как швейцар? Ему можно верить?

— Думаю, да, сэр. Он заметил эту странную пожилую даму, леди Кэтрин Лоуб, когда она спустилась вниз. Шофера и горничную тоже. Он привык все замечать. И подтвердил слова горничной Тинкертон, что она шла следом за Гиглом.

— Неприятная женщина, — пробормотал Аллейн. — И врет напропалую. Однако свидетельство швейцара для нас большая находка.

— Он наблюдательный, — добавил Фокс. — Правда, такая работа кого хочешь приучит к наблюдательности.

— Швейцар утверждает, что с тех пор как чета Вузервудов поднялась наверх, лифтом никто не пользовался до того самого «рокового спуска». Я думаю, так назовут это действо в газете нашего друга Батгейта.

• Предыдущая
• 44/56
• Следующая