Семейка Лампри - Марш Найо - Страница 33

• Предыдущая
• 33/56
• Следующая

Маршрут шофера Гигла проходил — Фокс, следите по плану квартиры — из коридора в гостиную слуг, чтобы одеться, оттуда в столовую, чтобы сообщить об уходе, а затем через прихожую на лестничную площадку. Майк утверждает, что видел, как он спускался вниз. В пользу Гигла свидетельствует тот факт, что потом лорд Вузервуд продолжил громко звать жену, то есть был невредим. Но это еще нужно проверить.

Относительно дворецкого Баскетта вы, Фокс, выяснили, что он находился в гостиной слуг весь этот период, за исключением того времени, когда в прихожей подавал лорду Вузервуду пальто, шарф и котелок. Затем дворецкий вернулся обратно в гостиную слуг.

Что касается остальных, то у одной из горничных был выходной, другая сидела на кухне с кухаркой и этим зловещим судебным приставом. Няня в своей комнате беседовала с мисс Тинкертон, горничной леди Вузервуд. Потом горничная, видимо, пошла в гостиную слуг взять свою накидку, а после направилась вниз. Впрочем, с Тинкертон я пока не беседовал, поэтому ее передвижения точно установить не удалось. При этом оказывается, что у каждого из опрощенных была возможность незаметно выйти в прихожую, взять шампур, а затем наведаться в лифт. Если это сделал кто-то из Лампри, то все близкие его, несомненно, покроют. Девушки поклянутся, что все время были вместе. Мальчики тоже. Но лорд и леди Чарльз на какое-то время оставались одни. Так же как и эта тихонькая новозеландка, которая как раз вовремя прибыла на историческую родину. Таким образом, исключить из списка подозреваемых мы можем только кухарку, горничную и судебного пристава.

В заключение отметим, что леди Вузервуд не питала к своему супругу нежных чувств. Да, она истошно вопила, поднимаясь наверх в лифте, но при этом восприняла его смерть довольно спокойно. Как будто так и положено умирать людям с шампуром в глазу.

Кстати, Кертис, вы не ожидали, что он умрет немного раньше? Ведь шампур разворотил его мозг.

— А вы помните американское дело Финеаса Гейджа?

— Конечно.

— Там голову этого самого Финеаса пронзил заостренный железный прут сорока трехдюймов длиной, диаметром в дюйм с четвертью и весом в тринадцать с четвертью фунтов[18].

— Что вызвало сильное кровотечение, — процитировал по памяти Аллейн, — вместе с мозговой тканью.

— А в конце концов он полностью выздоровел и даже не повредился умом, — закончил доктор.

— Нет, — поправил его инспектор, — глаз он, кажется, потерял. Куда воткнули этот прут. Можно вспомнить также Коллиера Адамса, прокурора из Мадраса. У того было одно дело, когда человеку воткнули нож в лоб.

— Вот видите, — улыбнулся доктор Кертис. — Имея такие прецеденты, зачем интересоваться, почему он не скончался раньше? Я больше скажу — он мог бы вообще выжить и рассказать вам, кто с ним это сотворил. И мы были бы избавлены от такой противной работы.

— Он еще сильно ударился виском, — заметил Аллейн.

— У вас есть тому доказательства?

— А как же. Прежде всего не до конца вытертое кровяное пятно на стальной нашлепке на стенке кабины. На левом виске у него имеется кровоподтек, но есть и на правом, и под глазами. Добавим к этому вмятину на котелке и пятна крови на обнаруженных в лифте шоферских перчатках. А принадлежали они Генри Лампри, он сам в этом искренне признался. Майкл видел перчатки в прихожей, так что, без сомнения, их взяли вместе с шампуром.

Я представляю это так: он получает сильный удар в висок. Затем убийца левой рукой прижимает его голову к стенке кабины, упираясь большим пальцем в место под глазами и основанием кисти в правый висок, а правой рукой всаживает шампур в глаз. При этом пальцы левой руки ему пришлось сильно раздвинуть. Вот такая сложная работа.

— Но это лишь предположение?

— Не совсем. Перед тем как увезли тело, мы с Фоксом провели следственный эксперимент. Остановили кабину на площадке, где квартира не занята, и реконструировали сцену. К счастью, окоченение еще не началось. У нас все сошлось замечательно. И вмятина на котелке, и все остальное. Томпсон зафиксировал это на пленке. Думаю, фотографии произведут должное впечатление на присяжных. Боюсь, как бы некоторые из них, самые нежные, не попадали в обморок. — Инспектор поднял глаза. — О, я вижу, к нам направляется мисс Тинкертон.

Горничная Тинкертон, худая женщина лет пятидесяти, двигалась легким неторопливым шагом. На ее лице читалось слабое недовольство происходящим. Она была бесцветной во всех смыслах. Цвета не имели ее глаза, веки, губы, голос, движения. Можно перечислять и дальше, но не имеет смысла. Создавалось впечатление, что мисс Тинкертон существует в состоянии постоянного недовольства, причем уже забыла, с чем это связано, но соответствующее выражение лица осталось.

Одета горничная была очень аккуратно, но опять же как-то безлико. Волосы покрыты сетчатой накидкой, на носу пенсне.

Получив приглашение Аллейна сесть, она обогнула стул и, будто сомневаясь, все ли тут в порядке, осторожно опустилась на сиденье, устремив глаза на край стола.

— Итак, мисс Тинкертон, — начал Аллейн, — я надеюсь, ее светлость успокоилась?

— Да, сэр.

— Она заснула?

— Да, сэр.

— Тогда вы ей скоро не понадобитесь. Будем на это надеяться. Я пригласил вас сюда, чтобы вы подробно, насколько возможно, рассказали о том, чем занимались со времени приезда до момента, когда лорда Вузервуда обнаружили в кабине лифта раненым. Закон требует, чтобы такой отчет дал каждый, находившийся в это время в квартире. Вы помните, чем занимались?

— Да, сэр.

— Хорошо. Вы прибыли с лордом и леди Вузервуд в их автомобиле. Давайте начнем с этого.

К сожалению, надежда инспектора узнать у мисс Тинкертон что-то важное не оправдалась. На его вопросы горничная отвечала охотно, но чрезвычайно скупо и односложно. Выяснилось, что большую часть времени она провела с няней в ее комнате, откуда направилась (во сколько это было, не помнит) в гостиную слуг. В коридоре горничная видела шофера Гигла, который ремонтировал железную дорогу Майкла, а в прихожей остальных пятерых детей Лампри и гостью из Новой Зеландии, которые наряжались для представления шарады. Горничная терпеливо дождалась, когда молодые люди уйдут, а затем прошла по коридору в гостиную слуг, где застала Баскетта, с которым немного поболтала и выпила рюмочку хереса. Навестила она и кухарку. На часы не смотрела, поэтому время не знает. Надолго задумавшись, горничная вспомнила, что, направляясь обратно к няне, увидела в прихожей, как Баскетт подает лорду Вузервуду пальто, и немедленно пошла в гостиную слуг забрать сумочку. А вскоре, услышав, как лорд Вузервуд громко зовет свою супругу, поспешила на лестничную площадку. В этот момент шофер Гигл уже спускался вниз.

Тут Аллейн ее остановил:

— Давайте этот момент рассмотрим подробнее. Итак, вы прошли по коридору в прихожую, где увидели лорда Вузервуда и дворецкого Баскетта, и сразу же направились в гостиную слуг, она совсем рядом, взяли там свою сумочку и через прихожую вышли на лестницу. Я все верно изложил?

— Да, сэр. — Мисс Тинкертон отвечала быстро, но каждый вопрос ее будто немного пугал.

— Кого вы еще видели, кроме шофера Гигла, который спускался вниз?

— Мистера Майкла. Он шел обратно в квартиру.

— Где в это время находился лорд Вузервуд?

— В лифте.

— Он там сидел?

— Да, сэр.

— Вы уверены?

— Да, сэр.

— Ладно. Пожалуйста, продолжайте.

Горничная молчала, плотно сжав губы.

Аллейн терпения не терял.

— Что было потом?

Женщина с большой неохотой ответила, что начала спускаться вниз. Затем вспомнила, что по пути, уже в самом низу, услышала, как лорд Вузервуд снова позвал супругу. Затем она села в машину к Гиглу и оставалась там до тех, пока молодая леди не попросила их подняться наверх. Все это она выдавала по-прежнему неохотно, по частям.

Аллейн все подробно записывал, предлагая некоторые эпизоды повторить несколько раз.

• Предыдущая
• 33/56
• Следующая