Талтос - Райс Энн - Страница 67
- Предыдущая
- 67/146
- Следующая
«Люблю тебя! Боже милостивый, дай мне возможность испытать это еще раз!» – пронеслось у него в голове.
Он откинулся назад, глядя через ветровое стекло, наблюдая, как сгущается тьма на небе, которое быстро утрачивало последнее фарфоровое свечение, потом склонил голову набок и закрыл глаза.
Ничто не могло остановить Роуан от безумной влюбленности в это создание, которое не станет больше требовать от нее чудовищных детей, – ничто, кроме брачных клятв и ее воли.
Но Майкл не был уверен в надежности этих аргументов. Возможно, к нему никогда больше не вернется эта уверенность.
Через двадцать минут стало темно. Свет фар с трудом пробивался сквозь тьму, и невозможно было определить, по какой именно автостраде мчится сейчас машина.
Наконец Гордон заговорил… Следующий поворот направо и потом, практически сразу же следом за ним, – поворот налево.
Машина свернула в лесную чащу, в гущу темных высоких зарослей – кажется, там были березы, и дубы, и даже несколько цветущих фруктовых деревьев: он не мог разглядеть их четко. Попадавшие под свет фар цветы отливали розовым.
Вторая дорога была грунтовая. Деревья встречались все чаще. Быть может, то были остатки какого-то древнего леса, нечто вроде огромных густых массивов, когда-то плотно заселенных друидами. Такие леса в древности занимали половину Англии и Шотландию, а возможно, и всю Европу – леса, через которые прорубался Юлий Цезарь, ведомый безжалостной убежденностью, что боги его врагов должны или бежать от него, или погибнуть.
Луна светила ярко. Майкл увидел маленький мостик, а за ним оказался еще один поворот – и они подъехали к берегу маленького тихого озера. Далеко за водной гладью возвышалась башня, которой, возможно, владели еще норманны. Вид был настолько романтический, что, несомненно, поэты прошлого столетия сошли бы с ума от восторга, окажись они в этом месте, подумал он. Возможно, они даже сами и возвели эту башню, и она была одной из тех прекрасных подделок, которые попадаются повсюду, так как недавно возродившаяся любовь к готике повсеместно преобразила архитектуру и стиль.
По мере того как они, постепенно объезжая вокруг озера, приближались к башне, Майкл получил возможность осмотреть ее с более близкого расстояния. Это была круглая норманнская башня, довольно большая, возможно в три этажа, заканчивающаяся парапетной стенкой с бойницами. Окна были освещены. Нижнюю часть здания окружали деревья.
Да, это была именно норманнская башня. Он много повидал таких в студенческие годы, странствуя по туристским дорогам Англии. Возможно, во время каких-нибудь каникул, подробностей которых теперь уже не мог вспомнить, он видел даже именно эту башню.
Нет, вряд ли. Озеро, гигантское дерево слева – все это выглядело почти совершенно. Теперь он смог разглядеть фундамент большего здания, возвышающегося над рухнувшими под воздействием дождей и ветров обломками. Несомненно, дальнейшее разрушение здания завершили спутанные заросли дикого плюща.
Они проехали сквозь густую поросль молодых дубов, потеряли из виду башню, но затем выехали к ней снова – и вдруг оказались рядом. Майкл разглядел пару машин, стоящих перед ней, и две крошечные электрические лампочки по обе стороны громадных ворот.
Все очень цивилизованно, вполне пригодно для жилья. И как великолепно все сохранилось, без единой современной детали! Плющ обвивался вокруг мортир-камнеметов, поднимался над незатейливыми арочными дверными проемами.
Никто не проронил ни слова.
Водитель остановил машину на маленькой, покрытой гравием площадке. Майкл сразу вышел и огляделся. Он увидел пышно заросший английский сад, разбитый в направлении озера и в глубину леса. Берега, покрытые только что распустившимися цветами. Их скромные краски были ему знакомы. С наступлением темноты венчики цветов сомкнули лепестки, и кто знает, какая красота может открыться глазу, когда взойдет солнце.
Собираются ли они оставаться здесь после восхода солнца? Огромная лиственница стояла между ними и башней – дерево, несомненно старейшее из всех, какие когда-либо видел Майкл.
Майкл подошел к почтенному стволу, сознавая, что удаляется от жены, но не в силах поступить иначе.
И когда он наконец встал под огромный шатер из раскинувшихся ветвей дерева и взглянул вверх, на фасад башни, то увидел одинокую фигуру в третьем окне. Маленькая голова и узкие плечи. Какая-то женщина. Волосы не то распущены, не то покрыты легкой вуалью – он не был уверен.
На миг вся сцена поразила его: призрачные облака, свет луны высоко в небе, башня во всем ее своеобразном грубом великолепии…
Майкл слышал шорох шагов своих спутников, но не отступил в сторону – он вообще не сдвинулся с места. Он хотел оставаться здесь как можно дольше и видеть все это: спокойное озеро справа от себя, воду, обрамленную изящными фруктовыми деревьями с бледными, трепещущими цветами. Почти наверняка японская вишня – то же дерево, которое весной цвело в Беркли, в Калифорнии, и от которого иногда сам воздух на маленьких улочках казался розовым.
Ему захотелось запомнить все это. Чтобы картина навсегда осталась в памяти. Быть может, он все еще ощущал слабость из-за разницы во времени в связи с перелетом или, как и можно было ожидать, сходил с ума, подобно Юрию. Он не знал. Но это… Это было некоторым образом воплощением их рискованного предприятия с его открытиями и ужасами: высокая башня и таинственная принцесса внутри ее.
Водитель выключил фары. Все спутники прошли мимо Майкла, и лишь Роуан остановилась рядом. Он еще раз взглянул на озеро, а затем – на громадную фигуру Эша, шедшего впереди. Рука великана все еще сжимала Стюарта Гордона, а старик шел так, будто вот-вот готов упасть – седовласый человек, жилы на тонкой шее которого показались Майклу горестно беззащитными, когда тот вошел в освещенную дверь.
Да, вот она, квинтэссенция всего, потрясенно подумал он. Словно кто-то неожиданно послал его в нокаут: женщина-Талтос жила в этой башне, как сказочная Рапунцель, а Эш собирался убить человека, ведущего их к дверям.
Быть может, воспоминание об этом моменте – эти образы, эта мягкая прохладная ночь – окажется всем, что ему удастся сохранить в памяти от сегодняшнего события. Да, весьма реальная возможность.
Эш сильным, решительным движением выхватил ключ у Стюарта Гордона и вставил его в большой железный замок. Дверь отворилась с неожиданной легкостью, и они вошли в низкое помещение с электрическим нагревателем, обставленное крупной удобной мебелью в стиле Ренессанс, с изогнутыми, но великолепно вырезанными ножками, завершающимися когтистыми лапами, и ковровой обивкой, изношенной, явно старинной, но по-прежнему красивой.
По стенам висели средневековые картины, многие из которых сохранили неувядающий блеск настоящей яичной темперы. Рыцарские доспехи, покрытые густой пылью, и другие сокровища были расставлены с беззаботной роскошью. Это была берлога какой-то поэтической натуры, человека, влюбленного в английское прошлое и, возможно, роковым образом отстраненного от настоящего.
Лестница слева спускалась в нижнюю комнату, повторяя изгиб стены. Свет падал из верхней комнаты и, насколько Майкл видел, из комнаты, расположенной над нею.
Эш отпустил Стюарта Гордона и подошел к подножию винтовой лестницы. Положив правую руку на грубую внутреннюю колонну, он начал подниматься.
Роуан немедленно последовала за ним.
Стюарт Гордон, казалось, не сознавал, что наконец-то свободен.
– Не обижайте ее, – неожиданно выкрикнул он в озлоблении, словно это было единственное, о чем он мог думать и что решился произнести вслух. – Не прикасайтесь к ней без ее разрешения, – молил он. Этот голос, исходивший из перекошенного рта на изможденном, похожем на череп лице, казалось, был последним резервом его мужества. – Вы раните мое сокровище! – простонал он.
Эш остановился, задумчиво глядя на Гордона, а затем продолжил подъем.
Все последовали за ним. Наконец Гордон, который грубо толкнул Майкла, проходя мимо, а затем отпихнул Юрия, оказавшегося у него на пути, догнал Эша на последних ступенях лестницы, и они оба исчезли из виду.
- Предыдущая
- 67/146
- Следующая
