История Похитителя Тел - Райс Энн - Страница 8

• Предыдущая
• 8/118
• Следующая

Как будто осознав это, почувствовав в полной мере, он напрягся, бросил на меня яростный взгляд, швырнул к моим ногам толстый конверт и лихорадочно заплясал назад по рыхлому песку. Казалось, у него вот-вот подогнутся ноги. Он чуть не упал, когда повернулся и бросился бежать.

Жажда немного улеглась. Может быть, я действительно ни о чем не думал, но колебался, а это, видимо, требует каких-то мыслей. Кто он, этот нервный сукин сын?

Я предпринял еще одну попытку проникнуть в его разум. Ничего. Очень странно. Но встречаются смертные, обладающие врожденным даром закрывать мысли, даже если абсолютно не подозревают, что кто-то ими интересуется.

Он все бежал и бежал, отчаянно, неловко, и в конце концов, ни разу не остановившись, скрылся в темном переулке.

Прошло несколько минут.

Теперь я даже запаха его не улавливал, если не считать конверта, лежавшего там, куда он его бросил.

Бога ради, что это может значить? Без сомнения, он в точности знал, где я нахожусь. Венеция, Гонконг… Это не могло быть простым совпадением. Его внезапный испуг служит тому несомненным доказательством. Но его мужество не могло не вызвать у меня улыбку. Представьте только – следить за мной!

Может быть, это обезумевший поклонник, постучавшийся в двери храма в надежде, что я поделюсь с ним Темной Кровью просто из жалости или в награду за безрассудство? Внезапно я ощутил приступ бешенства, смешанного с горечью, но он длился недолго, а потом мне опять стало все равно.

Я поднял конверт и увидел, что он не запечатан и на нем нет никаких надписей. Внутри оказалось не что иное, как рассказ, по-видимому выдранный из какого-то дешевого издания книжки.

Толстая пачка мягких листков небольшого формата, скрепленных в левом верхнем углу. Никакой записки. Автором рассказа оказался знакомый мне писатель по имени Г. П. Лавкрафт, неплохой сочинитель историй о сверхъестественных происшествиях и разного рода ужасах. Я, собственно, знал и этот рассказ, его название запомнилось мне навсегда: «Тварь на пороге» – оно меня рассмешило.

«Тварь на пороге»… Я и сейчас улыбнулся. Да, я вспомнил этот рассказ, неглупый, забавный.

Но зачем мне передал его тот странный смертный? Нелепица какая-то. Внезапно я опять разозлился – настолько, насколько позволило мое грустное настроение.

Я рассеянно сунул пакет в карман и задумался. Да, он определенно ушел. Я даже не смог увидеть его чужими глазами.

О, если б он попытался ввести меня в искушение в какую-нибудь другую ночь, когда душа у меня не так болела бы и не так устала, когда я мог заинтересоваться им хотя бы настолько, чтобы выяснить, в чем здесь дело.

Но казалось, что с тех пор, как он появился и исчез, минули тысячелетия. Ночь опустела, если не брать в расчет вечную суету большого города и глухой рокот моря. Даже облака истончились и пропали. Небо выглядело бесконечным и душераздирающе неподвижным.

Не слыша ничего, кроме тихого шума прибоя, я поднял голову и всмотрелся в яркие звезды. Потом бросил последний горестный взгляд на огни Майами – города, который я так любил.

И наконец я взлетел – с необыкновенной легкостью, ибо достаточно было только подумать о подъеме, – взлетел так быстро, что ни один смертный не в состоянии был заметить возносящийся в поднебесье силуэт. Преодолевая оглушающий ветер, я поднимался все выше и выше, пока огромный, раскинувшийся внизу город не превратился в далекую галактику, медленно исчезающую из вида.

Ветер на такой высоте всегда леденящий – ему неведома смена времен года. Выпитая кровь была уже полностью поглощена моим телом, ее сладкого тепла как не бывало, и вскоре лицо и руки окутало холодом, он проник под одежду, и весь я словно превращался в ледяную глыбу.

Но боли я не чувствовал. Или, лучше сказать, мне было недостаточно больно.

Скорее, я ощущал дискомфорт. Отсутствие всего, ради чего хочется жить – пылающего тепла огня и объятий, поцелуев и споров, любви, страсти и крови, – вызывало уныние и тоску.

Да, боги ацтеков, должно быть, были жадными вампирами, раз смогли убедить бедных людей в том, что без кровопролития вселенная перестанет существовать. Представить только! Восседать на таком алтаре, щелчком пальцев указывая на этого, этого и этого, и выжимать в рот свежие окровавленные сердца, словно виноградные грозди.

Я крутился и поворачивался на ветру, опустился на несколько футов, снова поднялся, игриво раскинув руки, потом вытянул их по бокам. Я лег на спину, как умелый пловец, и снова уставился на слепые, равнодушные звезды.

Одним лишь усилием мысли я направил свое движение на восток. Над Лондоном еще простирается ночь, хотя часы показывают, что время близится к рассвету. Лондон…

Пора попрощаться с Дэвидом Тальботом, с моим смертным другом.

С момента нашей последней встречи в Амстердаме прошло несколько месяцев; тогда я расстался с ним грубо, и мне было стыдно как за это, так и за то, что я вообще к нему пристаю. С тех пор я шпионил за ним, но больше его не беспокоил. Теперь же я обязан был зайти к нему, невзирая на душевное состояние. Без сомнения, он не станет возражать против моего визита. А я поступлю благопристойно и порядочно, навестив его.

На секунду я подумал о моем любимом Луи. Он, несомненно, сидит в своем рассыпающемся на части домике в сыром тенистом саду Нового Орлеана и по обыкновению читает при лунном свете или же, если ночь выдалась темной и облачной, позволяет себе зажечь одну дрожащую свечку. Но слишком поздно прощаться с Луи… Если и есть среди мне подобных хоть кто-нибудь, способный меня понять, то это Луи. Во всяком случае, я так считал. Вероятно, обратное будет ближе к истине…

Я отправился в Лондон.

Обитель Таламаски в старинном, заросшем вековыми дубами парке в окрестностях Лондона была погружена в тишину, ее покатые крыши и широкие лужайки скрывались под густым чистым снегом.

Красивое четырехэтажное здание с множеством сводчатых окон со свинцовыми переплетами, увенчанное бесконечными рядами труб, непрерывно выбрасывающих в ночь извилистые клубы дыма.

Дом, где библиотеки и гостиные обиты темным деревом, где в спальнях потолки с кессонами и толстые красные ковры, где в столовых тихо, как в монастырских трапезных, где члены ордена усердны, словно монахи и монашенки, и способны прочесть ваши мысли, увидеть вашу ауру, предсказать будущее по линиям руки и построить не лишенное оснований предположение относительно того, кем вы были в прошлой жизни.

Ведьмы? Некоторые из них, наверное, ведьмы. Но в основном они просто ученые, посвятившие жизни изучению оккультизма во всех его проявлениях. Некоторые знают больше, чем другие. Некоторые верят сильнее, чем другие. Например, в этой Обители, равно как и в других – в Амстердаме, в Риме, в дебрях болотистой Луизианы, – есть люди, которые собственными глазами видели вампиров и оборотней, которые почувствовали на себе смертельно опасное физическое воздействие силы телекинеза смертных, которые могут вызывать огонь или приносить смерть, которые беседовали с призраками, которые боролись с невидимыми существами и выиграли… Или проиграли…

Орден существует более тысячи лет. Фактически он еще старше, но его происхождение окутано завесой тайны – а если быть более точным, Дэвид не желает посвящать меня в подробности.

Откуда Таламаска берет деньги? В подземельях ордена хранится невероятное количество золота и драгоценностей. Его вклады в крупнейших банках Европы вошли в легенду. Он владеет недвижимостью в каждом из городов, где имеет свои центры, – даже этого хватило бы на содержание ордена, не будь у него иных источников финансирования. Но у него есть еще многочисленные старинные сокровища: картины, статуи, гобелены, антикварная мебель и украшения – все эти приобретения связаны с различными случаями проявления оккультизма. В глазах ордена они не имеют денежной ценности, так как их историческое и научное значение намного превышает любые возможные оценки.

• Предыдущая
• 8/118
• Следующая