Та сторона, где ветер - Крапивин Владислав Петрович - Страница 30
- Предыдущая
- 30/53
- Следующая
Илька огорчился и обеспокоился:
– Зачем?
– Я не знаю, он на ходу крикнул. Бежал на остановку автобуса и размахивал билетом.
– Что-то случилось? – полувопросительно заметил Илька.
– Да ну… Что может случиться? – возразил Генка. Но как-то неуверенно возразил и помрачнел. Потом сказал, стараясь прогнать тревогу: – Все хорошо было, Владька же писал. Недавно писал мне.
– И мне, – согласился Илька, но не успокоил себя. – А знаешь, Ген, в больницах бывает, что сегодня хорошо, а завтра плохо…
Генка, конечно, это понимал.
– Он так бежал, что я даже спросить не успел… Стой, Илька! Если бы что плохое, он бы грустный был! А он совсем не грустный. Потом даже рукой мне помахал как-то по-смешному. – Генка поболтал в воздухе ладонью. – Вот так… Я поэтому и не подумал о плохом, пока ты не сказал. Ты всегда панику поднимаешь, козел несчастный!
Илька облегченно засмеялся, подпрыгнул и снова повис в форточке.
– Правильно! Иван Сергеевич недавно говорил, что никакой опасности нет. Он маме письмо от врача показывал.
– А что, он к вам часто заходит? – как-то слишком небрежно спросил Генка.
Илька смутился. Сам не понял почему.
– Заходит… – сказал он и завозился в форточке. – Он зимой начал заходить, когда я ногу вывихнул. Помнишь?
Генка, видимо, не помнил. А Илька помнил очень хорошо, как сидел на скользком асфальте и не мог сдержать слезы. Генка и Яшка стояли рядом и ругались, потому что он не давал тронуть ногу. Хорошо, что Иван Сергеевич проходил мимо. Он без разрешения вправил Ильке ступню, на руках отнес его домой и долго убеждал маму, что ничего страшного не случилось. Будто не мама, а он работал врачом. На другой день он зашел снова и, смущаясь, сказал: «Как-то на душе неспокойно. Все думаю, правильно ли я ему ногу дернул? Может быть, не в ту сторону?» Все было правильно: Илька еще прихрамывал, но уже прыгал по комнате. Увидев такое дело, Иван Сергеевич стал прощаться, но мама усадила его пить чай и стала расспрашивать про Владика.
В третий раз Иван Сергеевич появился с письмом. «Владик про вас спрашивает, про ребят… Что написать? Как ты живешь, Илья-громовержец?» Илька удивился: он сам недавно нацарапал письмо Владику. Но радость от прихода Ивана Сергеевича была сильнее удивления. Потом Иван Сергеевич стал приходить просто так. Он жил теперь совсем недалеко, тоже в новом доме. «Сижу один, как крот, в пустой квартире. По вечерам тоска берет. Думаю, дай забегу на огонек», – признался он однажды. А мама объяснила Ильке: «Он по Владику скучает, а вы, наверное, похожи. Вот он тебя и навещает».
Такое объяснение не понравилось Ильке. Он вспомнил Владика и долго крутился у зеркала. Решил: «Нет, не похожи! Владик здесь ни при чем…»
– А, вспомнил… – вдруг спохватился Генка. – Это в зимние каникулы было. Он как дернет ногу, а ты как взвоешь!
Илька огрызнулся:
– А ты бы не взвыл?
– Взвыл бы, наверно, – честно сказал Генка. – Я ведь не смеюсь, а так… Я знаешь что думаю, Илька? Может, Владьку уже выписать решили?
– Тю… – сказал Илька.
– А что?
– Его в июне выпишут. Еще целый месяц ждать.
– Да знаю я. А если все хорошо, то, может быть, раньше?
– Раньше из больницы не выпускают, – с железной уверенностью заявил Илька. – Спроси у мамы.
Генка поднял свою сумку.
– Пойду я. Может, мать пришла с работы, открыла…
Илька сразу загрустил: опять сидеть одному. И тут он вспомнил:
– Гена, подожди! Не знаешь, где живут фламинго?
– Чего? – сказал Генка и поднял брови.
– Не «чего», а «кто», – строго поправил Илька. – Фламинго, такая розовая птица. Большая… Да ты не знаешь, раз спрашиваешь.
Генка подумал.
– Яшка, наверно, знал. Он всякие марки собирал про зверей. Иностранные.
– Яшка…
Они помолчали. Мало ли что знал Яшка! Этого теперь никто не узнает…
– А может быть, он не утонул, – тихо сказал Илька. – Может быть, он все подстроил, сумку на берегу оставил, а сам сбежал. Он в прошлом году в Африку собирался, у меня рюкзак просил.
– Брось! – серьезно сказал Генка. – Даже его мать сейчас так не думает.
«Яшка умер», – отчетливо подумал Илька и закрыл глаза. Он попытался представить мертвого Яшку-Воробья, но не смог.
Илька не боялся размышлять о смерти. Он относился к ней серьезно и спокойно. С печалью, но без страха он вспоминал, как хоронили отца.
Но Яшку он помнил только живым. Веселым. Вместо Яшки представился почему-то застреленный фламинго, а потом, совсем некстати, вспомнился разговор с дядей Володей: «Это же не воробей. Сравнили пень с ярмаркой…»
– Наверно, еще Шурка знает про это… про птицу, – перебил Генка Илькины мысли. – У него голова всем чем хочешь набита. Ты покарауль, когда он из школы пойдет, и спроси.
– А он уже шел из школы. Совсем рано. Я видел.
– А, верно! – вспомнил Генка. – Ребята говорят, что его с уроков прогнали.
Илька дернулся в форточке:
– Врешь!
Генка засмеялся.
– Нет, правда. Потеха!
Илька обиделся за Шурика:
– Никакая не потеха! За что его выгнали? Он же отличник.
– Вот это и смешно, – объяснил Генка. – Если бы меня прогнали, тогда ясно. А за что его? Говорят, поругался с учителем… Да ладно, обойдется… А зачем тебе эта фламинго?
– Надо, – хмуро сказал Илька, потому что сам толком не знал зачем.
– В биологическом кабинете у нас карта есть. На ней все звери показаны, где они живут. Прямо так и нарисованы: львы в Африке, тюлени на Севере…
– И птицы?
– И птицы.
– В кабинет нас не пускают, – опечалился Илька. – Да я и в школу в этом году не пойду, наверно. Четыре дня до каникул.
– Ну, в магазин учебных пособий сбегай, там все карты продаются.
– Точно? – с беспокойством спросил Илька.
Он уже ясно представлял громадную карту, усыпанную фигурками львов, медведей и крокодилов.
– Точно, – сказал Генка. – Мы зимой с рисования сбежали и пошли в этот магазин скелет смотреть. Я там эту карту видел. Копеек сорок или пятьдесят стоит.
– Подожди! – крикнул Илька и исчез из форточки.
Отыскал в ящике стола свой новенький полтинник, зажал в кулаке и снова кинулся к окну.
– Гена! Купишь карту, ладно? Вот, есть деньги.
Генка озадаченно заморгал.
– Ни фига!.. Это, значит, мне топать в магазин?
– Ну Ген… – проникновенно сказал Илька.
– Чего «Ген»! Думаешь, охота за тридевять земель тащиться?
– Скелет смотреть охота была, – упрекнул Илька.
– Скелет… Тогда все равно делать было нечего.
– А сейчас?
– Сейчас у меня ботинок жмет…
Илька внимательно посмотрел на Генкины ноги.
– Ты вчера в этих ботинках в футбол играл. Не жали?
– Чтоб ты провалился! – мрачно сказал Генка. – Давай сюда деньги…
Когда ждешь, время тянется медленно, как застывший резиновый клей.
Илька чуть не протер носом стекло в окне. Потом решил, что магазин закрыт на учет, или Генка потерял деньги, или какие-нибудь хулиганы отобрали у него карту. От таких горьких мыслей ангина снова заскребла ему горло. Илька лег и отвернулся к стене.
Тогда кто-то легко стукнул по стеклу.
Илька птицей метнулся к окну. И от огорчения чуть не заплакал: там стоял не Генка, а Шурик.
Шурик знаками показал: открой форточку. Илька взгромоздился на подоконник и открыл. И спросил сиплым от обиды голосом:
– А Генка? Ты Генку не видел?
– Видел, – сказал Шурик. – Возьми, пожалуйста, карту.
И только после этих слов заметил Илька, что у Шурки в руках большая бумажная труба.
– Купили! – возликовал он.
– Да нет, не купили, – сказал Шурик. – В магазине таких сейчас нет. Генка ко мне зашел. У меня разных карт целый ворох. Ну, вот эту нашли. – Он просунул в форточку трубу. – У нее один край помят, но не очень. Зато уже склеенная карта. А новую пришлось бы из четырех листов склеивать.
Подумаешь, край помят! Карты дальних экспедиций и плаваний, наверно, еще не так бывают помяты! И дожди барабанят по ним, и колючие искры костров прожигают их навылет…
- Предыдущая
- 30/53
- Следующая
