Тайфуны с ласковыми именами - Райнов Богомил Николаев - Страница 37

• Предыдущая
• 37/67
• Следующая

– Как бумаги попали в руки другого лица?

– Наверно, их взяли из сейфа сразу после убийства.

– А копии досье разве не существовало?

– Вы что, Горанова идиотом считаете? Картотека, говорил он, вот здесь! – И Пенев многозначительно постукивает указательным пальцем по голове. – Старик был стреляный воробей. Хотя и он ушел в мир иной.

– А почему ушел?

– Да потому, что дал маху с Караджовым… который оказался вовсе не Караджов… не знаю, в курсе ли вы…

– Я в курсе.

– Глупее всего то, что старик накололся именно при попытке обезопасить себя. Боясь, что его накроют ваши, сообщил о своей промашке… Иксу. Икс послал на выручку меня, и, казалось, все обошлось. Но потом появились эти женщины… Розмари, Флора… И стало ясно, что за стариком установлена слежка. Дальше больше, раздался этот телефонный звонок…

– Звонок?

– Я тогда подумал, что это ваша работа. Кто-то настаивал на встрече с ним… Невразумительно намекнул на что-то там… видимо, не подозревая, что телефонные разговоры старика подслушиваются… Это и решило судьбу Горанова.

– Они бы не стали его устранять, если бы вы не сообщили им, что существуют досье, что все записано черным по белому, – вставляю я только для того, чтоб поддержать разговор. – Ни один дурак не станет заносить руку на живую картотеку, пока не выудит из нее все, что может пригодиться.

– Думайте, что хотите, – отвечает Пенев.

– И что же это за бумаги, унесенные из сейфа?

– Третий раздел.

– А второй?

– Я же вам сказал: насчет второго обращайтесь к самому Горанову.

То, что отсутствует именно второй раздел, содержащий подлинные имена агентов, с одной стороны, плохо, но с другой – хорошо. Кениг и его люди пока не располагают подлинными именами. Сведения, содержащиеся в третьем разделе, достаточно важны, однако не могут иметь практической пользы, поскольку отсутствуют имена соответствующих исполнителей.

С этой в какой-то степени утешительной мыслью я достаю фотокамеру-зажигалку и начинаю снимать листки с машинописным текстом. Снимаю дважды, на две различные пленки. Одна завтра утром отправится в тайник «вольво». А другая… другая тоже может пригодиться.

– Вы идете по улице, и вдруг вам на голову падает цветочный горшок. Что это, случайность или судьба? – спрашивает Бенато, глядя на меня сквозь толстые очки круглыми младенческими глазами.

– Да, – отвечаю я без промедления.

– Что «да»? – снова спрашивает он уже с ноткой недовольства. – Вы, дорогой мой, просто не слушаете меня.

– Признаюсь, я маленько отвлекся, – тихо говорю я, отмахиваясь от своих мыслей.

– При этой вашей рассеянности немудрено и обед пропустить, – все так же недовольно отмечает мой компаньон и смотрит на часы. – Не кажется ли вам, что ваша дама заставляет нас слишком долго ждать?

– Мне кажется, что нам уже пора делать заказ, – предлагаю я, поскольку разговор этот происходит в уютном уголке «Золотого ключа» и поскольку как раз в этот момент у входа появляется импозантная фигура Флоры и словно туча закрывает собой белый свет.

Я встаю и исполняю неизбежный церемониал представления, после чего усаживаю даму между собой и Бенато. На Бенато Флора явно произвела впечатление, правда, исключительно своим ростом. Он, как мне кажется, давно уже вступил в тот возраст, когда на женщин смотрят только как на возможных собеседников.

После короткого совещания с Феличе, который всегда готов предложить все самое дорогое, мы заказываем аперитив и обсуждаем меню. Затем Бенато возвращается к прежней теме, только теперь он направляет свои испуганные детские глаза не на меня, а на Флору:

– Дорогая госпожа, представьте себе, что вы идете по улице и на вашу очаровательную головку откуда-то падает цветочный горшок. Как вы считаете, случайность это или судьба?

– Цветочный горшок, – коротко отвечает немка.

– Ну конечно, но все же какая-то сила привела его в движение.

– Земное притяжение, – уточняет дама.

– А вот мысль о фатуме вам не приходила?

– Видите ли, господин, если вам на голову свалится цветочный горшок и если вы при этом уцелеете, лучше всего подумать не о фатуме, а о том, как бы вызвать по телефону «скорую помощь». Ну, а если не уцелеете… Что ж, в этом случае вы можете быть уверены: проблема фатума вас больше никогда не будет беспокоить.

Справившись таким образом с трудным философским вопросом, Флора берет только что налитый бокал «дюбоне» – Феличе ни секунды не заставил себя ждать – и отпивает большой глоток. Полагаю, что вопреки проискам зловредной судьбы Бенато сделал бы то же самое, если бы не ухитрился опрокинуть свое вино. Правда, пострадал костюм не дамы, а его собственный. Вездесущий соотечественник Бенато подоспел как раз вовремя, чтобы прикрыть залитую скатерть двумя салфетками и подать новую порцию «дюбоне». Опасаясь, что случившееся может повториться, я и Флора следим за развитием событий с известным напряжением, да и сам Бенато, как видно, не свободен от подобных опасений, потому что предпочитает одним духом опорожнить свой бокал.

Пока мой партнер в ожидании салата из крабов обсуждает с нами одну из своих любимейших тем, а именно непрекращающиеся зверские убийства, что, конечно же, дело рук мафии, немка слегка наклоняется ко мне и шепчет безучастным тоном:

– Сегодня утром убит этот, как его, Пенеф.

– Как?

– Так же, как Гораноф: ножом в спину.

– Но вы, как я вижу, не слушаете меня? – бормочет с легким укором Бенато. – А я говорю о том, что в наше время преступность приобретает действительно угрожающие масштабы…

Наконец на столе появляются крабы, а затем и телятина по-итальянски, с зеленью и овощами, кофе и по наперстку коньяку, чтоб лучше усваивалась пища. Таким образом, если не принимать во внимание несколько разбитых бокалов и опрокинутые приборы, обед проходил вполне нормально не только для Бенато, но даже для Флоры, которая, несмотря на преждевременную гибель знакомого соседа, явно не утратила аппетита.

– Давайте выпьем еще по чашечке кофе, – предлагаю я в надежде услышать то, что и слышу:

– Прекрасная идея, но лично мне пора. Не хотелось бы расставаться с такой приятной компанией, но у меня неотложная встреча.

Бенато не только расстаться с нами трудно, он уже говорит с трудом, так его разбирает послеобеденная сонливость, и встреча с собственной постелью для него и в самом деле неотложна.

Мне остается только смириться с этим, и, заказав еще один кофе, я обращаюсь к Флоре:

– Когда это обнаружилось?

– В одиннадцатом часу. Возвращается домой Виолета, идет на кухню и натыкается в прихожей на труп. В спине торчит нож. Его убили, вероятно, за несколько минут до ее прихода. Когда Виолета ушла из дому, чтобы съездить на Остринг, в кондитерскую, был десятый час.

– Между десятью и одиннадцатью – исправно действуют, – заключаю я.

– Пускай над этим ломает голову полиция, мой мальчик. Для нас важнее другое – кто следующий?

– Уместный вопрос. Я рад, что ты над этим призадумалась.

– Чему тут радоваться?

– Скорее поймешь, что тебе полезно сотрудничать со мной.

– Если ты не станешь водить меня за нос, – вставляет Флора.

– Об этом можешь не беспокоиться. Лучше подумай о другом: у тебя опасные соперники, дорогая.

– Я это и без тебя знаю. Надеюсь, они не только мои соперники, но и твои.

– Меня не интересуют…

Фраза остается незаконченной, потому что моя собеседница знаком предупреждает меня о приближении кельнера. А когда Феличе удаляется, разговор принимает иное направление:

– Ну как, встреча состоится?

– Я затем и пришла, чтобы тебя осчастливить. Ее ирония не предвещает ничего хорошего.

– Где и когда?

– Ровно в шесть. Внизу, у лифта.

– У какого лифта? Что у кафедрального собора? – невинно спрашиваю я.

– Да. У лифта Эмпайр Стейтс билдинг не так удобно.

До шести еще далеко. И так как Флоре захотелось остаться в центре и сделать кое-какие покупки на главной улице, я еду к Острингу с намерением узнать подробности убийства от своей сожительницы – милая Розмари всегда все знает.

• Предыдущая
• 37/67
• Следующая