Три Закона роботехники - Азимов Айзек - Страница 16
- Предыдущая
- 16/72
- Следующая
В это время вошел Пауэлл. Не поднимая глаз от графиков, которые он держал в руках, он сел, разложил графики перед собой и начал что-то подсчитывать. Донован глядел ему через плечо, хрустя бутербродом и роняя крошки. Кьюти молча ждал. Пауэлл поднял голову.
– Дзэта-потенциал растет, но медленно. Так или иначе, функции потока неустойчивы, так что я не знаю, чего можно ожидать. А, привет, Кьюти. Я думал, ты присматриваешь за установкой новой силовой шины.
– Все готово, – спокойно сказал робот. – Я пришел поговорить с вами обоими.
– О! – Пауэллу стало не по себе. – Ну, садись. Нет, не туда. У этого стула треснула ножка, а ты тяжеловат.
Робот уселся и безмятежно заговорил:
– Я принял решение.
Донован сердито посмотрел на него и отложил остатки бутерброда:
– Если это по поводу твоих дурацких…
Пауэлл нетерпеливо прервал его:
– Говори, Кьюти. Мы слушаем.
– За последние два дня я сосредоточился на самоанализе, – сказал Кьюти, – и пришел к весьма интересным результатам. Я начал с единственного верного допущения, которое мог сделать. Я существую, потому что я мыслю…
– О Юпитер! – простонал Пауэлл. – Робот-Декарт!
– Это кто Декарт? – вмешался Донован. – Послушай, по-твоему, мы должны сидеть и слушать, как этот железный маньяк…
– Успокойся, Майк!
Кьюти невозмутимо продолжал:
– Сразу возник вопрос: в чем же причина моего существования?
Пауэлл стиснул зубы, так что на его скулах вздулись бугры.
– Ты говоришь глупости. Я уже сказал тебе, что мы построили тебя.
– А если ты не веришь, – добавил Донован, – то мы тебя с удовольствием разберем!
Робот умоляюще простер мощные руки:
– Я ничего не принимаю на веру. Каждая гипотеза должна быть подкреплена логикой, иначе она не имеет никакой ценности. А ваше утверждение, что вы меня создали, противоречит всем требованиям логики.
Пауэлл положил руку на стиснутый кулак Донована, удержав его.
– Почему ты так говоришь?
Кьюти засмеялся. Это был нечеловеческий смех, – он никогда еще не издавал такого машиноподобного звука. Резкий и отрывистый, этот смех был размеренным, так стук метронома, и столь же лишенным интонации.
– Поглядите на себя, – сказал он наконец. – Я не хочу сказать ничего обидного, но поглядите на себя! Материал, из которого вы сделаны, мягок и дрябл, непрочен и слаб. Источником энергии для вас служит малопроизводительное окисление органического вещества вроде этого. – Он с неодобрением ткнул пальцем в остатки бутерброда. – Вы периодически погружаетесь в бессознательное состояние. Малейшее изменение температуры, давления, влажности, интенсивности излучения сказывается на вашей работоспособности. Вы – суррогат! С другой стороны, я – совершенное произведение. Я прямо поглощаю электроэнергию и использую ее почти на сто процентов. Я построен из твердого металла, постоянно в сознании, легко переношу любые внешние условия. Все это факты. Если учесть самоочевидное предположение, что ни одно существо не может создать другое существо, превосходящее его, – это разбивает вдребезги вашу нелепую гипотезу.
Проклятия, которые Донован до сих пор бормотал вполголоса, теперь прозвучали вполне явственно. Он вскочил, сдвинув рыжие брови:
– Ах ты железный выродок! Ну ладно, если не мы тебя создали, то кто же?
Кьюти серьезно кивнул.
– Очень хорошо, Донован. Именно этот вопрос я себе задал. Очевидно, мой создатель должен быть более могучим, чем я. Так что оставалась лишь одна возможность.
Люди с Земли недоуменно уставились на Кьюти, а он продолжал:
– Что является центром жизни станции? Чему мы все служим? Что поглощает все наше внимание?
Он замолчал в ожидании ответа. Донован удивленно взглянул на Пауэлла.
– Бьюсь об заклад, этот оцинкованный идиот говорит о преобразователе энергии!
– Это верно, Кьюти? – ухмыльнулся Пауэлл.
– Я говорю о Господине! – последовал холодный, резкий ответ.
Донован разразился хохотом, и даже Пауэлл невольно фыркнул.
Кьюти поднялся, и его сверкающие глаза перебегали с одного человека на другого:
– И тем не менее это так. Не удивительно, что вы не хотите этому поверить. Вам недолго осталось быть здесь. Сам Пауэлл говорил, что сначала Господину служили только люди. Потом появились роботы для вспомогательных операций; наконец появился я – для управления роботами. Эти факты несомненны, но объяснение их было совершенно нелогичным. Хотите узнать истину?
– Валяй, Кьюти. Это любопытно.
– Господин сначала создал людей – самый несложный вид, который легче всего производить. Постепенно он заменил их роботами. Это был шаг вперед. Наконец, он создал меня, чтобы я занял место еще оставшихся людей. Отныне Господину служу Я!
– Ничего подобного, – резко ответил Пауэлл. – Ты будешь выполнять наши команды и помалкивать, пока мы не убедимся, можешь ли ты управлять преобразователем. Ясно? Преобразователем, а не Господином! Если ты нас не удовлетворишь, ты будешь демонтирован. А теперь – пожалуйста, можешь идти. Возьми с собой эти данные и зарегистрируй их как полагается.
Кьюти взял протянутые ему графики и, не говоря ни слова, вышел. Донован откинулся на спинку кресла и запустил пальцы в волосы.
– Нам еще придется повозиться с этим роботом. Он совершенно спятил!
Усыпляющий рокот преобразователя слышался в рубке гораздо сильнее. В него вплеталось потрескивание счетчиков Гейгера и беспорядочное жужжание десятка сигнальных лампочек.
Донован оторвался от телескопа и включил свет.
– Луч со станции № 4 упал на Марс точно по расписанию. Теперь можно выключать наш.
Пауэлл рассеянно кивнул.
– Кьюти внизу, в машинном отделении. Я дам сигнал, а остальное он сделает. Погляди-ка, Майк: что ты скажешь об этих цифрах?
Майк прищурился и присвистнул:
– Ого! Вот это излучение! Солнышко-то резвится!
– Вот именно, – кисло ответил Пауэлл. – Идет электронная буря. И наш луч, направленный на Землю, как раз на ее пути.
Он в раздражении отодвинулся от стола.
– Ничего! Только бы она не началась до смены. Еще целых десять дней… Знаешь, Майк, спустись вниз и присмотри за Кьюти, ладно?
– Есть. Дай-ка мне еще миндаля.
Он поймал брошенный ему пакетик и направился к лифту.
Кабина мягко скользнула вниз, и ее дверь открылась на узкий металлический трап в машинном отделении. Облокотившись о перила, Донован взглянул вниз. Работали громадные генераторы, из вакуумных трубок дециметрового передатчика неслось низкое гудение, заполнявшее всю станцию.
Внизу виднелась огромная сверкающая фигура Кьюти, который внимательно следил за дружной работой группы роботов возле одного из блоков марсианского передатчика.
Вдруг Донован весь напрягся. Роботы, казавшиеся карликами рядом с огромным прибором, выстроились перед ним в ряд, склонив головы, а Кьюти начал медленно прохаживаться взад и вперед вдоль их шеренги. Прошло секунд пятнадцать, и все они с лязгом, перекрывшим даже гудение генератора, упали на колени.
Донован с криком бросился вниз по узкой лестнице. Его лицо приобрело такую же окраску, как и огненно-рыжие волосы. Размахивая сжатыми кулаками, он подбежал к роботам:
– Какого черта вы бездельничаете, идиоты? За работу! Если вы к концу дня не успеете все разобрать, прочистить и собрать, я выжгу вам мозги переменным током!
Но ни один робот не шевельнулся.
Даже Кьюти – единственный, кто остался стоять у дальнего конца коленопреклоненной шеренги, – не двинулся с места. Его взор был устремлен в темные недра огромного механизма.
Донован толкнул ближайшего робота.
– Встать! – заорал он.
Робот медленно повиновался. Фотоэлектрические глаза укоризненно посмотрели на человека с Земли.
– Нет Господина, кроме Господина, – сказал робот, – и КТ-1 – пророк его!
– Что-о?!
Донован почувствовал на себе взгляд двадцати пар механических глаз. Двадцать металлических голосов торжественно провозгласили:
- Предыдущая
- 16/72
- Следующая
