Первый курс (СИ) - Юрченко Сергей Георгиевич "Raven912" - Страница 14

— Сильно.

— Не очень. Возможно, в будущем мы сможем расширить ее функциональность.

— А как получилось...

— Что Герой и Надежда Магической Британии стал Темным?

— Да.

— Это знание пока преждевременно... Но время придет. Пока что скажу только, что жизнь в семье магглов, которая знает о магии и ненавидит ее — плохая почва для взращивания доброты и всепрощения. А пока... посмотри мне в глаза.

Взгляд Драко встречается с моим, и я окружаю память об этом разговоре барьером, который в свое время выдержал весьма пристальное внимание Инквизиторов. Хотя над сознанием Драко явно поработал сильный псайкер (подозреваю, что это был Снейп), но удержать щиты под напором директора он все равно не сумел бы. А достоинством установленной мной защиты была ее малая заметность. Если кто-нибудь (например, Дамблдор) захочет узнать содержание этого разговора — он «узнает», что мы обсуждали арсенал пакостей от близнецов Уизли, и то, что из этого арсенала стоит применить к Лаванде Браун за ее выпады в сторону Гермионы.

— Ух ты!

— Неплохо, правда?

— Да. — Драко просматривает фальшивое воспоминание. — Идея с превращающими помадками кажется мне... перспективной и многообещающей. — С этими словами мы снова входим в зону наблюдения.

— А, на мой взгляд — грубовато. Надо придумать что-нибудь более изящное. Ладно, еще подумаем. Как ты считаешь, Дафна захочет присоединиться?

— Если расширить круг получателей «сюрприза» за счет Панси — обязательно.

Драко явно понял вопрос, и ответил не только на тот, который был задан, но и на тот, который подразумевался. Так, продолжая болтать на безопасные темы, мы вернулись в Хогвартс.

Первые заклинания

Как это ни покажется странным, переход от подготовительных упражнений к реальному использованию магии дался мне очень тяжело. Иногда создавалось впечатление, что я, как и в годы странствий по Империуму, попал в зону особого внимания Архитектора Судеб, с его весьма специфическим чувством юмора. Про адамантовую спичку я уже говорил. Она, кстати, так и осталась адамантовой, даже когда все превращенные иголки давно вернулись в свое прежнее, спичечное состояние. Обычный светлячок «Люмос» в моем исполнении вспыхивал, как светошумовая граната, ослепляя всех, кто находился в одном помещении со мной, независимо от того, в каком направлении они смотрели. Усиленную версию, «Люмос Ма’ксима» я даже не пытался произнести, и профессор Флитвик меня всячески в этом поддерживал. И вот теперь я сидел в гостиной Гриффиндора и напряженно размышлял: что же я делаю неверно?

— Используй Силу, юный падаван. — Кай насмехается? Ну что ж, стоит вернуть насмешку.

— Смысл Великий нахожу в этой фразе я. Да. — И как теперь она отреагирует?

— А я, между прочим, серьезно.

— Хм?

— Что такое все эти размахивание палочками и бормотание заклинаний?

— Ритуал.

— Именно. Причем, при создании этого ритуала рассчитывали на человеческие параметры. А вот тебя назвать человеком в полном смысле этого слова...

— Так. Пожалуй, ты права. И что с этим делать?

— Я уже сказала.

— А намекнуть как-нибудь по другому не хочешь?

— Что ты делаешь, если у тебя нет какого-то компонента ритуала, или если приходится использовать неподходящий заменитель?

Пора бы уже привыкнуть, что слова Кай, даже если они кажутся бессмысленными — как правило, оказываются чуть ли не истиной в последней инстанции. В самом деле, замещение недостающего компонента или неподходящего заменителя Силой — это же основа основ демонической ритуалистики. Почему же я сам не догадался?

— Видимо, потому что уперся в решение «изучить людскую магию этого мира» слишком буквально.

— Кай, ты — гений.

— Знаю. Ну, что, пробуешь?

— Конечно!

Знак Логруса вспыхивает перед моими глазами. Силь движется не совсем по той траектории, которую нам показывали на уроке.

— Люмос!

Уже несколько раз попадавшие под мой Люмос гриффиндорцы стремительно отворачиваются. Но, на этот раз, крошечный огонек аккуратно загорается на кончике палочки, как и положено благовоспитанному люмосу.

— Гарри! У тебя получилось! — Гермиона подбегает ко мне и с радостным визгом повисает у меня на шее.

— Что, грязнокровка, радуешься, что у твоего дружка* наконец-то получился приличный люмос? — Лаванда Браун. Кто бы сомневался. Что ж. Надо продемонстрировать, что слово «грязнокровка» меня, мягко говоря, раздражает.

/*Прим. автора: напоминаю: разговор ведется по-английски. И использованное Лавандой слово «boyfriend» придает фразе оскорбительный оттенок, поскольку может быть понято и как «любовничек». При этом формально обвинить произнесшего в оскорблении не получится: основное значение именно «мальчик-друг»./

С хищной радостью отмечаю, что Рон Уизли стоит как раз между мной и Лавандой. Интересно, они так специально подгадали или само собой получилось? Но, независимо ни от чего, сейчас это сыграет мне на руку.

Прижимаю голову Гермионы к своей груди, и совершаю палочкой идеально выверенный, прямо-таки, по-школьному классический жест.

— Люмос!

Вспышка ожидаемо ослепляет всех, кроме Гермионы. Не отпуская голову девочки, телекинетическим усилием достаю из Ножен Небытия атейм. К счастью, он связан скорее с моей душой, чем с телом, и последовал за мной без дополнительных ритуалов. Зрачки вытягиваются в вертикальные щелки, а зеленая радужка заливается расплавленным золотом. Ослепление исчезает, и я четко вижу цель. Про то, что верю в себя и не замечаю препятствий — можно даже и не упоминать. Черный клинок огибает Рона и устремляется к Лаванде. Миг... И срезанные косички мягко падают на пол. Возвращаю себе человеческие глаза и снова погружаюсь в темноту. Что же. Скоро слепота пройдет, и последствия моей шутки станут очевидны.

Разбор полетов

Все время, пока мы пытались проморгаться после вспышки, Лаванда Браун разорялась по поводу «неумех, у которых даже простейший люмос получается через раз».

Гермиона, опомнившаяся намного раньше других (ее-то не ослепило), зашептала мне на ухо:

— Гарри, ты ведь специально сделал это?

— Сделал что?

— Вспышку.

— С чего ты взяла?

В этот момент наш разговор прервался «по техническим причинам»: Симус Финнеган увидел косички, лежащие у ног мисс Браун и не нашел ничего лучше, кроме как спросить их бывшую обладательницу:

— Лаванда, ты решила сменить прическу?

— Ты о чем?

— Если косички у тебя под ногами — значит, их нет у тебя на голове. По моему так. — Симус откровенно пародировал Винни-Пуха, но поняли это только трое из присутствующих в комнате: сам начинающий юморист, и мы с Гермионой. Герми прыснула, и снова прижалась ко мне, стараясь скрыть душащий хохот. Лаванда же, онемев, медленно переводила взгляд с одной косички, валяющейся у нее под ногами, на другую. От последовавшего за этим крика содрогнулся весь замок.

— ПОТТЕР!!!

— Да? И не зачем так орать. У меня неплохой слух... Был. До твоего вопля.

— Ты... ты это сделал!

— Сделал что?

— Это ты обрезал мои косы!

— Это как же? Ведь ты там, а я — здесь. У меня не настолько длинные руки.

— Это правда, Лаванда. Мы стояли тут вместе, и он не сдвинулся с места.

— Грейнджер, все знают, что ты скажешь что угодно, чтобы выгородить своего дружка...

В этот момент в гостиную, видимо привлеченные воплем Лаванды, зашли профессор МакГонагалл и профессор Флитвик.

— Что случилось?

— Мисс Браун утверждает, что я каким-то образом обрезал ее косички, находясь на расстоянии в полкомнаты от нее.

— Поттер, ты... ты... — Лаванда никак не могла произнести ни одного внятного предложения.

— Мисс Браун, успокойтесь. Рассказывайте, Поттер. — Профессор МакГонагалл в своем репертуаре: строга, но справедлива.