Выбери любимый жанр

Позови меня, любовь - Райли Юджиния - Страница 10


Изменить размер шрифта:

10

Белла рассмеялась.

— Господи Джон, ты способен думать о чем-либо, кроме секса?

— Нет! В особенности с тех пор, как встретил тебя! — ответил он даже не покраснев.

— Для тебя я cтapyxa! — запротестовала она.

— Но ведь тебе только двадцать четыре!

— А тебе двадцать два!

— И в чем проблема?

— К чему мне короткие летние приключения? — сказала Белла. — Скоро осень, и вы с Дикси упорхнете в музыкальную школу — заканчивать учебу.

Джон пытливо заглянул ей в глаза.

— Послушай, Белла, ты что, никого и на пушечный выстрел не подпускаешь к себе?

Она почувствовала, как краска бросилась ей в лицо от этого прямого и грубоватого вопроса.

— Извини, я не совсем поняла твой вопрос.

— Да нет, ты все поняла. Ты настроена дружелюбно и в то же время заперта в каком-то своем мирке — и эмоционально далека от всех прочих.

— О-о! — возмущенно воскликнула Белла. — И ты делаешь такие далеко идущие выводы только потому, что я не хочу прыгнуть к тебе в постель?

Он рассмеялся.

— Знаешь, в роли птички в позолоченной клетке ты просто бесподобна!

Белла нахмурила брови, соображая, что же он имел в виду. Как раз вчера они начали репетировать номер: Белла качалась в позолоченной клетке над сценой, a Виктор Дейли пел ей серенаду. Лесли Личфилд был озабочен тем, что номер начали разучивать так поздно — до премьеры «Калейдоскопа» оставалось слишком мало времени. Плотники и техники потратили уйму времени на создание клетки, ее покраску и сложную конструкцию, которая двигала клетку не только, вверх-вниз, но и в разные стороны.

— Пташка в позолоченной клетке не отвечает на обращенные к ней серенады, ведь так? — с лукавой улыбкой закончил Джон.

Белла по-настоящему рассердилась:

— Послушай, если я и пташка в какой-то там клетке, я не хочу, чтобы меня обсуждали всякие доморощенные психологи! У моей бабушки очень слабое здоровье, да и других забот полно. Так что отвечать нежными трелями на ржание жеребцов вроде тебя у меня нет ни времени, ни желания.

Джон смутился и виновато улыбнулся..

— Ладно, Белла, не кипятись. Извини.

Она молча разглядывала зеленые берега.

— Я так понимаю, с уик-эндом я пролетел? — произнес Джон.

— А разве я что-то обещала?

Он разочарованно вздохнул.

Белла рассердилась прежде всего потому, что в словах Джона содержалась правда. Она действительно была эмоционально далека от людей. Сексуальность девушки подавляли те же страхи, которые не позволяли ей в полную силу реализовать певческий талант. Это ведь такая редкость — девственница в двадцать четыре года. В последние годы она один или два раза была на грани того, чтобы отдаться. Случались бойкие и обаятельные ухажеры, которых не хотелось отвергать. Однако в самый последний момент Белла все-таки останавливалась. Это как с пением, когда она выходила на сцену, полная решимости, но затем ноги становились ватными — и все.

Однако вот что странно: рядом с призраком Жака Лефевра она не чувствовала этой зажатости. Когда он смотрел на нее чувственным взором или пленял чудесным пением, у нее не возникало желания поскорее удрать. Не потому ли она так раскрепощалась в присутствии сверхъестественного существа, что рядом с ним ощущала себя в безопасности, ибо ее разум твердил, что увлечься призраком — сущий вздор, нелепица. Думая сейчас об этом, она озадаченно покачала головой.

Иногда она задумывалась: что будет, если oна избавится от страха перед сценой? Если она сможет наслаждаться любовью к музыке, не произойдет ли то же самое с другими чувствами, пока закрытыми для нее? Ее психотерапевт полагал, что именно так и случится. Такая перспектива пугала Беллу и одновременно манила. Освободиться от всех страхов и комплексов — значит дать себе волю, закусить удила и ринуться в жизнь, где неизбежны и неудачи, и горькие разочарования.

Но лишь в присутствии уверенного в себе и знающего в жизни толк Жака Лефевра, призрака оперы ей хотелось махнуть на все рукой и утратить привычный самоконтроль.

— Запомни, от тебя требуется только одно: держать в руке розу и выглядеть удрученной, — наставлял Лесли Личфилд из первого ряда.

— Да, мистер Личфилд, — кротко отвечала Белла. — Но я бы выглядела более удрученной, у меня в руке живая роза.

За кулисами раздался дружный смех хористов.

На следующее утро после стычки с Джоном на прогулочном пароходике Белла опять сидела на своем «насесте» — в позолоченной клетке, подвешенной над сценой на стальном канате. В руке у нее была бутафорская пластиковая роза, а на лице — бутафорская печаль. Сейчас на Белле были шорты и футболка, но уже на след; щей неделе после окончательной примерки она окажется в клетке в подобающем наряде — в длинной викторианской юбке и в белой блузке с оборками.

На изрядном расстоянии от девушки в центре сцены стоял Виктор Дейли — кареглазый мужчина лет сорока, высокий и стройный, внешне привлекательный, с проседью в каштановых волосах. В оркестровой яме дирижер ждал от режиссера сигнала начать, а артисты наблюдали за происходящим из-за кулис.

— Готова раскачиваться? — спросил Личфилд.

— Готова, — отозвалась Белла, ни жива ни мертва.

Личфилд посмотрел на колосники и крикнул, сложив руки рупором:

— Эй, наверху, готовы?

— Так точно, сэр! — крикнул кто-то из механиков.

Личфилд кивнул дирижеру, и тот взмахнул палочкой. Оркестр начал вступление к «Пташке в позолоченной клетке». Белла ощутила, как клетка покачивается, и услышала тихий скрип каната. Виктор сделал несколько шагов в ее сторону, приложил руку к сердцу и запел серенаду.

Сладостно-горестная мелодия находила живейший отклик в сердце Беллы. Сейчас наконец-то она бы ответила на обращенные к ней мольбы…

До нее вдруг окончательно дошел смысл слов, сказанных вчера Джоном. Да, ее терзает мысль, что она действительно заперта в позолоченной клетке, прутья которой — многочисленные страхи. Боится не только петь во весь голос, но и любить и жить в полную меру. Удастся ли ей когда-либо вырваться на волю?

И вдруг, словно вызванный горькими размышлениями, перед ней возник Жак Лефевр. Он стоял на краю сцены и протягивал к ней руки. Белла снова поразилась властной силе его взгляда, проникающего прямо в душу. От волнения сердце забилось скорее, дыхание стало прерывистым. Неужели она одна видит его? Девушка пытливо вглядывалась в лица Личфилда и Виктора Дейли и не замечала ни следа удивления, ни малейшего признака того, что они видят нечто необыкновенное. Итак, Жак. появляется лишь для нее! Она повернулась к нему…

— Спой для меня, Белла, — тихо и ласково попросил фантом. — Иди ко мне, та cherie…

В гипнотизирующей интонации его слов слышались эротичные нотки. Никогда прежде в своей жизни Белла не испытывала такого откровенного и горячего плотского желания. Она заметалась в позолоченной клетке, птица, которая рвется на волю. Ей хотелось упасть в объятия. Не будь вокруг крепких прутьев, она бы ринулась к нему… Но опять — уже в который раз — мгновенно исчез, оставив в душе девушки смутное томление.

Беллу разбудил запах роз.

День генеральной репетиции «Калейдоскопа» совпал с днем рождения Беллы. Ей исполнялось двадцать пять. Томно-сладкий густой аромат разбудил девушку рано утром. Она привстала на постели и повернулась к ночному столику. Там в хрустальной вазе красовалась дюжина великолепных алых роз, перевязанных ленточкой, к которым была прикреплена открытка.

Нежность пронзила сердце Беллы. Она быстро схватила открытку и прочитала: «Нашей дорогой дочке Белле. Поздравляем с днем рождения. Любящие тебя папа и мама».

Глаза налились слезами. Белла нагнулась, чтобы вдохнуть аромат цветов. Ах, какая прелесть эта бабушка! Порой Белла забывала, что родители погибли шесть лет назад — каждый год она получала поздравительную открытку и цветы на день рождения.

Разумеется, Белла отлично понимала, что с того света цветов не присылают, что это проделки бабушки — да благословит Господь ее доброе сердце!

10
Перейти на страницу:
Мир литературы