Mass Effect - Карпишин Дрю - Страница 3

— Флот не будет выглядеть столь внушительным, когда его отправят в десятки звездных систем, — возразил Гриссом, — нас слишком мало, а галактика чертовски велика.

Эйзеннхорн понимал, что Гриссом знает об этом гораздо больше, чем кто-либо другой.

Передовые технологии Протеанцев забросили человеческое общество на сотни лет вперед и позволили им захватить Солнечную систему. Но чтобы познать необъятность всего космоса, лежащего вне Солнечной системы, нужно было ещё более весомое открытие.

В 2149 году команда исследователей, разведывая самые дальние уголки человеческого мира, обнаружила, что Харон, маленький спутник Плутона, вовсе не был естественным спутником. Это был огромный бездействующий осколок технологии Протеанцев. Массовый ретранслятор. За десятки тысяч лет, проведенные в мрачных глубинах космоса, холод заключил его в ледяной покров в несколько сотен километров толщиной.

Нельзя сказать, что данное конкретное открытие явилось чем-то невиданным для ученых Земли — ретрансляторы упоминались в архивах данных, найденных в бункере на Марсе. В самом простом понимании, ретрансляторы были сетью связанных между собой точек пространства, которые могли перемещать корабли от одной такой точки к другой, мгновенно перенося путешественников за тысячи световых лет.

Основная научная теория создания ретрансляторов была все еще недоступной вершиной для человеческих ученых. Но даже при том, что они не могли построить массовый ретранслятор самостоятельно, ученые Земли оказались в состоянии оживить тот бездействующий, на который они наткнулись.

Ретранслятор был вратами, которые могли открыть перед людьми всю галактику… или вывести их прямо в сердце горящей звезды или черной дыры. С исследовательскими зондами, посланными на разведку через ретранслятор, мгновенно терялся контакт — что и следовало ожидать, так как они за одно мгновение перемещались за тысячи световых лет отсюда. В конце концов, люди поняли, что единственным способом узнать, что лежит за этими вратами, было послать кого-то через ретранслятор; кого-то, желающего встретиться с неизвестностью и выстоять перед любыми опасностями и невзгодами, ждущими с другой стороны.

Альянс подбирал команду, состоящую из храбрых мужчин и женщин: солдат, не боящихся рисковать собственными жизнями, людей, готовых принести окончательную жертву во имя открытия и прогресса. И они выбрали человека, который сможет повести за собой эту команду, человека несомненной силы, с уникальным характером, который не будет колебаться перед лицом необъяснимой критической ситуации. Человека по имени Джон Гриссом.

После успешного возвращения команды обратно через ретранслятор, их встречали как героев. Человечество вырвалось вперед в новый век великих открытий и исследований, и именно Гриссом, торжествующий командир миссии, был выбран на роль героя Альянса.

— Что бы ни случилось, — сказал Эйзеннхорн, все еще надеясь вывести Гриссома из его дурного настроения, — Вы должны верить — мы справимся. Ни я, ни вы никогда не предполагали, что мы сможем достичь всего этого за такое короткое время!

Гриссом насмешливо фыркнул.

— Мы бы ни черта не достигли, если бы не Протеанцы.

Эйзеннхорн тряхнул головой. Да, открытие и адаптирование технологий Протеанцев дало человечеству огромные возможности, но именно благодаря действиям таких людей, как Гриссом мы смогли воплотить возможности в реальность.

— Вы узрели это, стоя на плечах гигантов, — буркнул Эйзеннхорн, — также сказал сэр Исаак Ньютон.

— Откуда эта навязчивая идея с Ньютоном? Он вам родственник или кто-то еще?

— Вообще-то, мой дедушка проследил генеалогию нашей семьи и его…

— Я ничего не хочу об этом знать, — прорычал Гриссом, оборвав его.

Они были почти на месте. Космическая станция Арктур теперь занимала весь иллюминатор, полностью закрывая обзор. Стыковочный модуль вырисовывался перед ними, чернея зияющим отверстием в мерцающем корпусе внешней оболочки станции.

— Мне пора, — со вздохом сказал Гриссом. — Как только мы приземлимся, они захотят увидеть, как я спускаюсь вниз по трапу.

— Полегче с этими новобранцами, — полушутя предостерег Эйзеннхорн. — Помните, что они — всего лишь большие дети.

— Я не приехал бы сюда ради встречи с горсткой детей, — ответил Гриссом. — Я приехал сюда за солдатами.

Прибыв на место, Гриссом первым делом потребовал отдельную комнату. По программе он должен был выступать перед выпускниками в 14:00. За эти четыре часа он планировал лично побеседовать с несколькими новичками.

Руководство на Арктуре не ожидало его запроса, но они приложили все усилия, чтобы выполнить его. Они устроили его в маленькой комнате, в которой был стол, компьютер и единственный стул. Гриссом сидел за столом, в последний раз просматривая личные дела на мониторе компьютера. Испытания, которым подвергались желающие обучаться по программе подготовки специалистов N7 на Арктуре, были суровыми. Каждый новичок на станции был отобран из числа лучших юношей и девушек Альянса. И все же те, чьи имена были в списке Гриссома, отличались от остальной части элиты; даже здесь они выделялись из толпы.

Раздался стук в дверь — два коротких настойчивых удара. «Войдите», — сказал адмирал.

Дверь открылась, и вошел второй лейтенант Дэвид Эдвард Андерсон, первый из списка Гриссома. Он еще не завершил свое обучение, но уже был представлен к званию младшего офицера, и, просмотрев его личное дело, можно было понять почему. Список Гриссома был составлен в алфавитном порядке, но основываясь на наградах Андерсона в Академии и отзывах его преподавателей, его имя заслуженно возглавляло список.

Лейтенант был высокого роста, шесть футов согласно делу. В двадцать лет он только начинал обретать свою физическую форму — широкая грудная клетка и мощные квадратные плечи. Его кожа была темно-коричневой, его черные курчавые волосы коротко подстрижены в соответствии с военным уставом Альянса. Его черты, как и у большинства граждан многонационального общества конца XXII столетия, сочетали в себе несколько различных рас. В нем доминировали черты африканца, но, как показалось Гриссому, он также имел примесь центрально-европейской и индейской крови. Андерсон энергично подошел к столу и, отсалютовав, остановился по стойке «смирно».

— Вольно, лейтенант, — приказал Гриссом, инстинктивно отдав честь.

Молодой человек сделал, как ему сказали, и встал, широко расставив ноги и сложив руки за спиной.

— Сэр? — спросил он. — Разрешите обратиться?

Даже при том, что он был младшим офицером, задающим вопрос контр-адмиралу, которого он боготворил, его голос звучал уверенно. Гриссом кивком разрешил ему продолжить. В досье говорилось, что Андерсон родился и вырос в Лондоне, но он не имел почти никакого заметного акцента. Его характерный диалект был, вероятнее всего, продуктом межкультурного развития посредством интернет-обучения и влияния информационных сетей, а также международных новостных и музыкальных каналов.

— Я только хотел сказать вам, что это честь для меня встретить вас лично, Адмирал, — сообщил ему молодой человек. Он не льстил и не подлизывался, за что Гриссом был ему благодарен; он просто сказал это как неоспоримый факт. — Я помню, как увидел Вас в новостях после экспедиции на Харон, когда мне было двенадцать. Именно в тот момент я и решил, что вступлю в Альянс.

— Сынок, ты пытаешься заставить меня почувствовать себя стариком?

Андерсон хотел улыбнуться, думая, что это шутка. Однако улыбка его увяла под строгим взглядом Гриссома.

— Нет, сэр, — ответил он, все еще уверенным и сильным голосом. — Я имел в виду, что вы являетесь примером для всех нас.

Он ожидал, что лейтенант начнет заикаться и бормотать какие-то извинения, но Андерсона не так-то легко было испугать. Гриссом сделал короткую пометку в его деле.

— Здесь написано, что вы женаты, Лейтенант.

— Да, сэр. Она — гражданское лицо. Живет на Земле.

— Я был женат на гражданке Земли, — сказал ему Гриссом, — у нас была дочь. Я не видел ее двенадцать лет.