Шелковые нити - Райан Патриция - Страница 8

• Предыдущая
• 8/72
• Следующая

Он мрачно уставился в потолок.

– Ладно.

Джоанна присела на краешек кровати возле изголовья и осторожно положила руки ему на плечи. Ощущение было такое, словно ее ладони касаются нагретого солнцем камня.

Олдфриц коротко объяснил Хью, что от него требуется.

Мужчины заняли свои позиции.

– Готовы? – спросил врач.

Хью кивнул, а Джоанна со всей силы нажала ладонями на плечи Грэма.

– Тогда начали.

Низкий полузадушенный стон вырвался из горла Грэма, когда мужчины начали свое дело. Крепко зажмурившись, он стиснул зубы и выгнулся всем телом.

– Потерпите, это скоро кончится, – сказала Джоанна дрожащим голосом.

Грэм выругался сквозь стиснутые зубы, обхватив запястья Джоанны. Он тяжело дышал, лицо побагровело, налившись кровью.

Склонившись ниже, она прошептала:

– Вы молодец, замечательно держитесь.

Он попытался улыбнуться, а возможно, это была просто гримаса боли.

– Готово, – объявил врач, вправив кость.

Он принялся обматывать ногу с прижатыми к ней лубками полосками ткани. Он действовал быстро и умело, однако казалось, что это никогда не кончится. Грэм лежал с закрытыми глазами и бледным как воск лицом, влажным от выступившей испарины. Его руки продолжали сжимать запястья Джоанны в яростной хватке.

– Все! – Врач отстранился, с удовлетворением глядя на результат своих трудов. – Совсем неплохо, учитывая, что у меня не было опытных помощников. Вам уже приходилось делать это раньше? – поинтересовался он у Хью.

– Пару раз, но впопыхах, на поле битвы. Сомневаюсь, что те парни смогли нормально передвигаться после этого.

– Наш героический пациент сможет нормально ходить, – пообещал Олдфриц, развязывая фартук, – при условии, что он даст ноге покой на два месяца, с постельным режимом вначале, постепенно увеличивая нагрузку…

– Два месяца! – воскликнул Грэм, отпустив наконец руки Джоанны и попытавшись сесть.

– Лежите смирно! – прикрикнул на него врач. – Вы что, хотите испортить мою великолепную работу?

– Я не могу оставаться в постели два месяца Мне нужно… У меня срочное дело, которое не терпит отлагательства.

– Вы можете написать своим родственникам в Оксфордшир, – предложила Джоанна, – и сообщить им, что задерживаетесь.

– Нет, – простонал Грэм, закрыв лицо ладонями. – Вы не понимаете.

– Я с радостью напишу письмо за вас, – дипломатично заметила она.

– Я умею писать, – сказал Грэм. – Дело не в том. Просто… – Он покачал головой. – Проклятие. Два месяца…

– Возможно, три, – сообщил Олдфриц. – И даже больше Все зависит от того, как быстро срастутся кости. Но чем больше покоя вы дадите ноге, тем скорее поправитесь.

Грэм пробормотал что-то неразборчивое себе под нос.

– Не снимайте лубки, – распорядился врач, закрывая свою сумку и поднимаясь на ноги. – Я сам сменю их, если понадобится, когда зайду проведать вас, и принесу костыли.

– Меня здесь не будет, – сказал Грэм. – Я остановился в церкви Святого Варфоломея.

– Что ж, это удобно, учитывая, что там есть больница с опытными сестрами. Они смогут ухаживать за вами.

– Ничего не понимаю, – сказала Джоанна. – Если вы уже нашли место, где остановиться, зачем вам понадобилось искать гостиницу?

Застигнутый врасплох, Грэм тупо уставился на нее.

– Ну, – отозвался он после небольшой паузы, – как я вам уже говорил, мне не хотелось зависеть от действующего расписания городских ворот, поэтому я решил перебраться в город.

– Да, конечно, – кивнула Джоанна, несколько озадаченная тем, что человек, который в городе проездом, так озабочен поисками жилья.

Отряхнув тунику, Олдфриц сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Я беру полшиллинга за вправку костей плюс три пенни за то, что сделал это здесь, а не в своем заведении.

Хью полез в свой кошелек, но Грэм остановил его:

– Уберите деньги. Вы и так сделали для меня более чем достаточно. – Он указал на свой кошелек, лежавший на полу вместе с поясом, к которому был пристегнут. – Возьмите их оттуда.

Джоанна взвесила кожаный мешочек в руке, оценив его содержимое в полфунта, если не больше. Заглянув внутрь, Джоанна обнаружила, что он набит серебряными монетами. Такое количество денег она видела лишь однажды – когда ее отец отпер сундучок, где хранилось все его состояние.

Разумеется, эти деньги принадлежали покровителю Грэма. У большинства наемников, служивших знатным господам, денег хватало только на порцию эля пли очередную потаскушку.

Отсчитав девять пенни, она вручила их Олдфрицу. Тот пересчитал деньги, убрал их в собственный кошелек и отбыл.

– Вы, должно быть, устали после такого испытания? – спросил Хью, когда Грэм зевнул.

– Какого испытания? – улыбнулся тот. – Вам двоим пришлось гораздо хуже – от меня требовалось только лежать. Признаться, я проголодался. – Он взглянул на Джоанну. – Вот теперь я бы не отказался от пирога с угрями.

Джоанна натянула на него одеяло.

– Сейчас принесу.

Войдя в гостиную, она обнаружила на столе кошачье семейство, наслаждавшееся пирогом.

– Кыш! Манфрид! Петронилла! Пошли прочь!

Кошки спрыгнули на пол и метнулись в лавку, а Джоанна сокрушенно уставилась на наполовину съеденный пирог. Подумать только, она потратила последние драгоценные пенни на го, чтобы накормить этих избалованных созданий!

Выманив кошек во двор, она вывалила остатки пирога в миску, стоявшую у задней двери. Пирог был роскошью, которую она позволила себе, прежде чем перейти к строжайшей экономии. И вот теперь он пошел на корм этим нахальным животным.

– Наслаждайтесь, пока есть такая возможность, – сказала она, потрепав их по шелковистым спинам, когда они склонились над миской. – Скоро вам придется самим добывать пропитание. – И ей тоже.

Вернувшись в кухню, Джоанна соорудила ужин из своих скромных припасов – кусок ржаного хлеба с медом и кружка простокваши – и понесла в кладовую.

Когда она переступила порог, Хью прижал палец к губам и, усмехнувшись, кивнул в сторону кровати. Грэм крепко спал, закинув руку за голову.

Хью погасил фонарь и отнес глиняную плошку, служившую лампой, на стол в гостиной. Джоанна последовала за ним, задернув кожаную занавеску на двери в кладовую.

– Хочешь простокваши? – спросила она, протянув брату чашку, когда они расположились за столом.

Он сморщил нос.

– Лучше вина, если оно у тебя есть. Грэм вылакал всю фляжку.

– Извини, но я на мели. – И так продолжалось уже несколько месяцев. – Боюсь, у меня не найдется даже эля. Но ты можешь сходить в трактир, здесь на углу, и заказать себе выпивку.

– Лучше я посижу с тобой, пока есть такая возможность. Мне нужно добраться до моста до вечерних колоколов.

– До лондонского моста?

Хью кивнул.

– Я остановился на той стороне реки. – При виде неодобрения, промелькнувшего у нее на лице, он поспешно добавил: – В гостинице, а не в публичном доме.

– Не понимаю, зачем ночевать в переполненном клоповнике, когда можно остановиться здесь?

Хью ответил ей кривоватой мальчишеской ухмылкой, перед которой она никогда не могла устоять.

– Хозяйка – моя близкая приятельница.

– Понятно. – Оставалось только догадываться, сколько еще женщин в Лондоне – и во всех местах, где ему приходилось воевать в минувшие годы, – числилось в его близких приятельницах.

Джоанна бросила смущенный взгляд на кожаную занавеску, за которой спал их новый знакомый.

– Было бы лучше, если бы ты остался здесь – хотя бы сегодня.

– Лучше? Ты хочешь сказать, спокойнее? Ты спишь наверху?

– Да.

Он хмыкнул.

– Даже если Грэму взбредет в голову наброситься на тебя посреди ночи – а я сомневаюсь, что это в его правилах, – вряд ли он сумеет подняться по лестнице со сломанной ногой.

Джоанна вздохнула:

– И все же… как-то странно, что он останется здесь.

– Грэм производит впечатление приличного парня, сестричка. Я уверен, что он совершенно безвреден. И потом, эта только на одну ночь. Завтра я отвезу его в церковь Святого Варфоломея, и ты забудешь, что когда-либо встречала его. Ну а теперь скажи, ты собираешься есть этот хлеб?

• Предыдущая
• 8/72
• Следующая