Шелковые нити - Райан Патриция - Страница 1

• 1/72
• Следующая

Лондон

Май 1165 года

«Как сказать мужчине, что ты приехал, чтобы увезти его жену?» – в очередной раз подумал Грэм, постучав в выкрашенную в красный цвет двустворчатую дверь дома Рольфа Лефевра на Милк-стрит.

Он все время ломал над этим голову, совершая утомительное путешествие через бурный пролив, отделявший Англию от материка. Во время двухдневной скачки из Дувра в Лондон эта мысль также не давала ему покоя, но ответа он так и не нашел Непростое это дело – забрать женщину из супружеского гнезда. Тут нужен тонкий подход… или грубая сила Грэм машинально коснулся рукоятки кинжала за поясом, надеясь, что не придется пускать его в ход.

Он снова потянулся к чугунному дверному молотку, отлитому в форме головы какого-то диковинного зверя с разинутой пастью, из которой свисал длинный заостренный язык, но помедлил, услышав тяжелые шаги за дверью и раздраженный мужской голос:

– Где тебя носит, чертова девка? Не слышишь, что ли, стучат?

Дверь отворилась, скрипнув ржавыми петлями. Светловолосый мужчина, стоявший на пороге, выглядел как ровесник Грэма, хоть и был лет на десять старше, перешагнув через тридцатипятилетний рубеж. Он был выше среднего роста, правда, ниже Грэма. Бледный и худощавый, облаченный в длинную, до щиколоток, тунику из изумрудного шелка, отделанную мехом соболя и перехваченную усыпанным самоцветами поясом Рольф Лефевр походил скорее на придворного – в его собственном представлении, – чем на торговца, пусть и процветающего.

Взгляд его водянистых глаз прошелся по Грэму с нескрываемым презрением. И неудивительно. Небритый, в простой тунике и кожаных штанах, забрызганных дорожной грязью, с давно немытыми волосами, Грэм выглядел как бродяга с большой дороги.

– Рольф Лефевр? – осведомился он, хоть и не сомневался, что перед ним хозяин дома.

– Вход в лавку с другой стороны, – буркнул тот и отступил на шаг с явным намерением захлопнуть дверь.

Грэм придержал ее рукой.

– Меня прислал Ги де Бовэ.

При упоминании имени тестя Лефевр помедлил.

– Лорд Ги?

Грэм открыл кожаную сумку, подвешенную на длинном ремне, переброшенном через плечо, вытащил из нее свернутый пергамент, перехваченный золотым шнуром с баронской печатью, и протянул его торговцу:

– Письмо его милости.

Лефевр сломал восковую печать и развернул пергамент, Губы его беззвучно шевелились, повторяя прочитанные слова.

Решив продемонстрировать учтивость – хотя бы при первом знакомстве, – Грэм произнес:

– Прошу извинить меня за мой вид. Я почти неделю в пути и всего несколько часов назад прибыл в Лондон.

– Вот как? – Лефевр задумчиво постучал свернутым пергаментом по подбородку. – Где же в таком случае ваша лошадь?

– Я оставил их…

– Их?

– У меня две лошади. – «Одна для меня, а другая для твоей жены», – мысленно добавил он. – Я оставил их в монастыре Святого Варфоломея.

Следуя совету лорда Ги, Грэм предпочел лондонским гостиницам знаменитый постоялый двор при монастыре, располагавшийся за городскими стенами. Барон превозносил гостеприимство настоятеля монастыря, ко Грэм пробыл там недостаточно долго, чтобы оценить его по достоинству. Сразу же по прибытии молодой человек поставил измученных лошадей в стойло и продолжил путь пешком через Олдерсгейт, ближайшие из семи городских ворот, и оживленные улицы в Уэст-Чип, торговую часть города, спеша исполнить свою миссию. Пожалуй, ему не следовало так торопиться. Лефевр, возможно, оказал бы ему более теплый прием, потрать он немного времени на то, чтобы вымыться и одеться, как подобает посланнику знатного нормандского барона.

Но ему не терпелось. И неудивительно, учитывая срочность данного ему поручения… и награду в случае успеха.

– Не могли бы мы войти внутрь? – предложил Грэм. – Мне нужно обсудить с вами важное дело.

Лефевр вперил в него мрачный взгляд бледно-голубых глаз.

– Судя по письму, вы один из вассалов лорда Ги.

– Один из его сержантов.

– А, военный, – произнес Лефевр таким тоном, словно это все объясняло, и сунул письмо за пояс. – Входите, – Повернувшись, он пересек небольшой холл и двинулся вверх по лестнице. Грэм поднялся вслед за ним на второй этаж, отметив, что ступеньки ведут выше.

– Вы англичанин, – заметил Лефевр, когда они вошли в просторную, богато обставленную комнату с шелковыми занавесками и крашеными половицами.

– Да. – Грэм невольно улыбнулся. Одиннадцать лет, проведенные во франкском графстве Бовэ, никак не повлияли па акцент, звучавший в его речи, когда он переходил на англо-нормандский диалект.

Лефевр указал на одно из двух резных кресел, стоявших перед встроенным в каменный дымоход очагом, где пылал не по сезону яркий огонь, и направился к угловому буфету, разрисованному леопардами и лилиями.

– Как вас зовут, сержант?

– Грэм.

Взявшись за связку ключей, висевшую у него на поясе, как у заправской домоправительницы, Лефевр выбрал подходящий ключ и отпер буфет.

– Грэм, а дальше?..

– Во Франции меня знают как Грэма из Лондона, но кое-кто называет меня Грэмом Фоксом.[1]

– За вашу хитрость?

– За цвет волос. – И за хитрость тоже, но лучше, чтобы противник тебя недооценивал. – На солнце они выглядят рыжими.

Лицо Лефевра выразило нечто среднее между безразличием и презрением.

– Придется поверить вам на слово, – проронил он со смесью пренебрежения и скуки, вытаскивая из буфета графин и серебряный кубок. – Выпьете что-нибудь, чтобы промочить горло с дороги?

– Эля, если он у вас найдется. Я соскучился по этому доброму английскому напитку.

– Эй, девка! – крикнул Лефевр. Не дождавшись ответа, он выругался и подошел к винтовой лестнице в углу комнаты. – Этель! Где тебя черти носят?

Наверху что-то скрипнуло, как будто отодвинули стул, послышались торопливые шаги на лестнице, и появилась пухленькая служанка в фартуке с ложкой в руке.

– Прошу прощения, мастер Рольф. Я была наверху, кормила мистрис Аду и не слышала…

– Спустись в кладовую и принеси нашему гостю эля. Ступай, живо.

– Слушаюсь, сэр. – Бросив на Грэма любопытный взгляд, девушка поспешила вниз по служебной лестнице.

– Никчемное создание. – Лефевр налил себе вина и уселся напротив Грэма, прихлебывая из кубка. На его пальцах поблескивали перстни. Когда он скрестил ноги, под подолом туники мелькнули вышитые подвязки, удерживавшие чулки чуть выше колен. Сами чулки были не из шерсти, а из блестящего шелка сливового цвета – вполне понятное пристрастие, ведь хозяин дома был не только самым преуспевающим торговцем шелком, но и главой недавно созданной гильдии.

– Не могу себе представить, – сказал Лефевр, глядя на Грэма поверх кромки кубка, – какое «важное дело» могло подвигнуть лорда Ги прислать военного в дом его дочери.

«А вот теперь осторожно!» – приказал себе Грэм и продолжил вслух:

– Его светлость скучает по мистрис Аде и мечтает навестить ее. Однако, учитывая преклонные годы и пошатнувшееся здоровье, с его стороны было бы неразумно отправляться в столь тяжелое путешествие. Он послал меня, чтобы я сопровождал его дочь на пути к нему.

Брови Лефевра слегка приподнялись.

– Он хочет, чтобы вы доставили ее в Бовэ?

– В Париж, – непринужденно отозвался Грэм. – Лорд Ги приедет туда, чтобы повидаться с мистрис Адой.

– Ах да! – Губы Лефевра изогнулись в глумливой усмешке. – Ада ведь никогда не была в замке собственного отца, не так ли? Интересно, жена барона знает о двойняшках, которыми ее муженек наградил парижскую потаскушку?

– Нет, не знает, – сохраняя спокойствие, ответил Грэм. – И как я понял, их мать была портнихой.

Лефевр презрительно фыркнул:

– Подобные особы могут называть себя как угодно. – Он сделал большой глоток вина и вытер губы тыльной стороной ладони. – Боюсь, ваше путешествие было напрасным, сержант. Я не намерен отпускать свою жену с совершенно незнакомым мужчиной, особенно… – Он прошелся выразительным взглядом по замызганному костюму Грэма.

• 1/72
• Следующая