Своенравная леди - Райан Нэн - Страница 71

• Предыдущая
• 71/84
• Следующая

— Не вижу в этом никакого смысла, Каэтано. Почему ты был счастлив, увидев, что Остин влюбился в меня?

— Это просто: наконец-то он стал уязвим. Он обожает тебя, Сюзетта. Бранд боготворил тебя еще задолго до женитьбы. Ты это знала? Я — да. Я знал об этом и в нетерпении потирал руки, ожидая вашей свадьбы. Я внимательно наблюдал за вами обоими и после того, как вы поженились, решил подождать с твоим похищением. Бранд привыкнет обладать тобой и просто сойдет с ума, когда я тебя украду. Поэтому я выжидал и наблюдал. Я следил за каждым вашим шагом.

Каэтано умолк, а затем рассмеялся.

— Это было очень забавно. Я довольно хорошо представлял ваши с Остином Брандом отношения и понимал, что время от времени ты чувствовала себя… ну… как бы в западне. Ты считала, что тебя слишком опекают и относятся к тебе как к ребенку.

— Откуда ты это знал? Я сама это еще смутно осознавала. Я думала…

— Сюзетта, ты ведь предприняла маленькое путешествие по железной дороге без разрешения мужа, так?

Сюзетта кивнула.

— Так все и было, — повторил Каэтано. — Ты села в ваш собственный вагон, не спросив позволения у Остина, как я и предполагал. Ты шла прямо в мои руки. В тот день я ждал тебя. Я ждал этого дня многие годы.

— Что ты собирался со мной сделать?

Каэтано поцеловал ее.

— Я намеревался украсть тебя и изнасиловать в первый же вечер, а затем заставить каждую ночь спать со мной. Попользовавшись тобой, я планировал отпустить тебя к мужу.

— И ты думал, что Остин ни за что не примет меня назад, потому что я… потому что ты…

— Потому что ты спала с полукровкой. Я хотел забрать самое ценное, что у него было, и испортить. Он бросил мою мать из-за того, что она делила ложе с индейцем. Знай, если и есть на свете кто-то, кого белый человек ненавидит больше индейцев, то это белая женщина, которая спала с индейцем.

Сюзетта слегка отстранилась и посмотрела на Каэтано:

— Наверное, это правда, но ты ведь не сделал этого, Каэтано. Почему? Почему ты не изнасиловал меня?

— Я не мог. Понимаешь, я с самого начала влюбился в тебя. В ту первую ночь, когда мы спали на земле, я держал тебя в объятиях и жалел, что снял тебя с поезда. Когда мы приехали в поселок и ты плакала и боролась со мной, мне хотелось обнять и утешить тебя. Я понял, что совершил ужасную ошибку. Через несколько часов после того, как я снял тебя с поезда, пленником был уже я, а не ты. Ты была такой красивой, свежей и чистой. И такой испуганной. Боже, как мне хотелось заключить тебя в объятия, любить тебя! Я не знал, что мне с тобой делать. Я проводил ночи без сна, пытаясь придумать выход. Я решил продержать тебя подольше, чтобы причинить боль Остину Бранду, а затем отпустить.

Я все время откладывал твое освобождение. — Каэтано притянул ее к себе. — Я не хотел, чтобы ты ушла из моей жизни. Мне хотелось, чтобы ты спала на соседней кровати еще несколько дней, еще несколько недель. Я жаждал видеть блеск твоих золотистых волос на солнце, наблюдать, как ты плещешься в реке, слышать твой тихий нежный голос. Я желал тебя. Я мечтал, чтобы ты стала моей. Я терзался от душевных мук, но мог сделать только одно — не прикасаться к тебе. Я боролся со своими чувствами, Сюзетта, клянусь.

— Знаю, Каэтано, — кивнула Сюзетта. — Я тоже боролась.

— А затем мне пришлось на три дня уехать из лагеря. Это были самые длинные три дня в моей жизни, а когда я вернулся и увидел тебя, то все понял. Ты стояла и смотрела на меня, и я понял, что ты рада меня видеть. Ты стерла пыль с моих губ, и в этот момент я решил, что ты должна стать моей. — Каэтано коснулся губами ее волос и шепотом добавил: — Полагаю, я сделал не так уж много добра в своей жизни.

— Милый, — ласково сказала она, — это Сатанта убил Люка Барнза, а не ты.

— А мою мать убил Остин Бранд, а не ты. Мне очень жаль, что расплачиваться пришлось тебе.

— Я люблю тебя, Каэтано. Правильно это или нет, но я всегда буду любить тебя.

Каэтано крепко обнял ее.

— Я тоже тебя люблю, Сюзетта.

Они сидели, крепко прижавшись друг к другу. Каэтано заговорил первым:

— Если ты меня любишь, Сюзетта, то согласишься ли поехать ко мне домой и провести со мной всю жизнь?

— Когда мы едем? И где твой дом?

Каэтано поднял голову.

— У меня в Мексике небольшая асиенда. Тебе она понравится, Сюзетта. Там жарко и пустынно, зато нет посторонних. Уединение успокаивает, — сказал он и задумчиво добавил: — Разумеется, если тебе станет скучно, я повезу тебя в город или к океану.

Сюзетта обвила руками его шею.

— Мой дорогой Каэтано, мне не будет скучно с тобой. Больше всего на свете я хочу оказаться с тобой в уединенном и безлюдном месте. В маленьком скромном жилище, затерянном среди холмов. Я буду готовить и убирать, Каэтано. И шить тебе одежду.

— Посмотрим, — шепнул он, нежно целуя ее.

— Каэтано, — Сюзетта натянула поводья пегой кобылы с белой гривой, — это еще дальше?

Каэтано остановил Уголька и, блеснув глазами, озорно улыбнулся Сюзетте:

— Почти приехали.

Сюзетта потерла уставшую шею. После нескольких дней путешествия по пустынному плоскогорью, зажатому между двух гигантских хребтов Сьерра-Мадре, она с нетерпением ждала, когда же покажется асиенда Каэтано. Попрощавшись с техасским поселком, они пустились в путь по древней тропе команчей. Медленно продвигаясь по дикой местности, Каэтано с гордостью показывал Сюзетте горные пики, пещеры, гипсовые холмы и небольшие поселки.

Сюзетта огляделась. Она не замечала никакого признака дома или хижины. Повсюду была суровая пустыня, а в сотне ярдов впереди возвышался невысокий гребень. Она скептически посмотрела на Каэтано. Он по-прежнему улыбался.

— Полагаю, эта улыбка означает, что когда я поднимусь на гребень, то увижу твой дом.

— Умная женщина. Дом находится на краю Лано-дель-Гайо. Стоя на своем патио, я вижу на сотни миль вокруг, хотя, как ты могла убедиться, непрошеный гость должен подъехать к самому порогу, прежде чем увидит дом.

— Ты специально так рассчитал, потому что тебе постоянно угрожает опасность?

— Мы здесь в безопасности, Сюзетта, — рассмеялся Каэтано. — Я не совершаю налеты и не граблю банки в Мексике. Только в Техасе.

— Значит, здешние власти не тревожат тебя? А они не попытаются выслать тебя в Техас?

— Вряд ли. В этой стране я примерный гражданин и желанный гость среди аристократии Мехико. Все считают меня своим другом.

— Значит, я могу спокойно спать рядом с тобой и не волноваться, что тебя заберут?

— Пока мы здесь, в Мексике.

— Тогда, милый, давай останемся в Мексике навсегда.

— Лучшего и придумать нельзя. Поехали домой.

Он пришпорил Уголька, и кобыла Сюзетты последовала за жеребцом. Они быстро поскакали к невысокому гребню, и Сюзетта, поднявшись на него, снова натянула поводья.

— Каэтано! — крикнула она.

Засмеявшись, Каэтано повернул коня. Он наслаждался ее изумлением. Не в силах вымолвить ни слова, Сюзетта смотрела на раскинувшийся вдали большой кирпичный дом. Его оранжево-красные стены, освещенные заходящим солнцем, переливались розовыми и пурпурными красками. Громадный дом был ярко освещен; в каждом окне горел свет. Величественная асиенда, похожая на оживший мираж, одиноко возвышалась над плоской пустыней. В тихом прозрачном воздухе плыли мелодичные звуки гитары.

Обретя наконец дар речи, Сюзетта повернулась к Каэтано:

— Это…

— Да, Сюзетта, это наш дом. Сьела-Виста.

— Какой он огромный… и прекрасный.

— И крепкий, — гордо заметил Каэтано. — Я сам проектировал его, и, уверяю тебя, он будет стоять еще много лет после нашей с тобой смерти. Дети наших детей вырастут в этом доме, а он будет выглядеть так же, как сегодня.

— Я люблю тебя, Каэтано.

Сияя от счастья, Сюзетта ударила пятками в бока лошади и понеслась к дому. Каэтано смотрел на Сюзетту, слушая, как ее смех смешивается со звуками гитары. Он глубоко вдохнул чистый разреженный воздух, с трудом веря, что это не сон. Наконец-то он дома! Прекрасная белокурая девушка, чей смех наполнял его сердце радостью, принадлежит ему. Это и ее дом. Каэтано поехал за ней.

• Предыдущая
• 71/84
• Следующая