Шелковые узы - Райан Нэн - Страница 35

• Предыдущая
• 35/74
• Следующая

Изумрудные глаза леди Эшли излучали тепло, когда она неторопливо подошла к Джонни и встала перед его креслом.

— Знаете, чего я хочу, Роулетт? — чуть охрипшим голосом спросила она.

— Сообщите мне, дорогая.

Он улыбнулся и дотронулся до ее руки. Ее прекрасное лицо вспыхнуло.

— Я не могу произнести этого вслух.

Джонни большим пальцем мягко погладил ее ладонь и усадил ее к себе на колени.

— Тогда скажите мне это на ухо, леди Эшли.

Улыбнувшись, она взяла его за гладко выбритый подбородок, наклонилась и зашептала в ухо. Сообщая точно, чего она от него хотела в достаточно понятных выражениях. Джонни почувствовал, что полувозбуждение, которое он испытывал в течение последнего получаса, стало болезненно полным.

Прежде чем он смог ответить, леди Эшли отстранилась, жадно посмотрела на него и, соскользнув с его ног, опустилась на пол между его раздвинутых коленей. Она обвила тонкие пальчики вокруг его плоти и улыбнулась, как довольная кошка, предвкушающая отведать густых сливок.

— Вы настоящий мужчина, Роулетт. И такой красивый. — Ее зеленые глаза, светились от страсти. — И такой большой!

Она нагнула тщательно причесанную белокурую голову, и руки Джонни вцепились в подлокотники кресла. В ту же минуту леди Эшли поднялась и снова встала перед ним. При взгляде на расслабленного податливого мужчину, она засмеялась, и ее мягкий смех вторил каплям дождя, барабанившим в высокие окна. Леди Эшли закинула руки за голову и расстегнула нитку драгоценных жемчужин. Покачивая их над голым животом Джонни, она слегка пощекотала его.

— Я иду в спальню, чтобы раздеться. — Она разжала пальцы, жемчуг упал и остался лежать на плоском животе Джонни. Она посмотрела многозначительно на его вялый пах. — Побудьте здесь, пока вы не сможете носить жемчуг на нем. Тогда принесите мне. — Леди Эшли намекающе облизнула губы. — И присоединяйтесь ко мне в кровати.

Обнаженная леди Эшли, лежа на атласной подушке, захлопала в ладоши от радости, когда Джонни вошел в ее спальню через несколько минут. Он двигался медленно — нитка жемчуга свисала с его твердого мужского орудия. Леди Эшли радостно сдвинулась к краю мягкой кровати и протянула руку, чтобы взять жемчуг. Джонни стоял как статуя, пока она не торопясь снимала длинное светящееся ожерелье. Затем он поднял ее на колени, жарко поцеловал и опустил на кровать, устремляясь вслед за ней.

Жемчуг, вскоре забытый, выскользнул из руки леди Эшли, она вздохнула:

— Я обожаю заниматься любовью во время дождя.

— Бывают случаи, — сказала мисс Анабел, — когда локти можно положить на стол. Когда, по-твоему?

— Когда никто не видит? — спросила Невада с улыбкой. Мисс Анабел сурово поглядела на нее.

— Такой жест недопустим на официальных обедах, — сказала она. — Это, однако, приемлемо при перемене блюд или во время отдыха.

Бесстрашно руководя своей чрезвычайно яркой, но надоедливо-бесцеремонной питомицей, мисс Анабел вела ее по запутанному лабиринту приличий и социальных условностей, которые ей требовалось знать, чтобы стать истинной леди. Мисс Анабел сидела напротив Невады за покрытым розовой камчатной скатертью столом. Столик на колесах был доставлен в их гостиничный номер стюардом в белой куртке. Официант стоял, сложив перед собой руки в перчатках, ожидая, когда можно будет подать завтрак.

В этот удивительно солнечный для Лондона сентябрьский полдень дневной урок был посвящен правилам поведения за столом. Невада в роли гостя, пришедшего к завтраку, вошла в гостиную со стенами цвета слоновой кости, с чиппендейльской мебелью и мягким ковром цвета ржавчины, улыбнулась мисс Анабел и сказала:

— Доброе утро!. Меня зовут Невада Мэри Гамильтон. Рада встретиться с вами.

— Хорошо! — похвалила ее мисс Анабел. — Только, я думаю, мы должны пропустить Неваду и оставить просто мисс Мэри Гамильтон.

— Почему, черт побери, я должна сделать это? — Невада немедленно приняла свою любимую позу, уперев руки в бока.

Тонкие брови мисс Анабел взлетели вверх.

— Я замечаю, моя дорогая, что когда ты сердишься, ты все еще ругаешься. Ты должна научиться сдерживаться. Ругательства недопустимы в любое время.

— Извините, но, Боже мой, почему я должна пропускать свое имя?

— Невада звучит ярко и необычно, но, боюсь, довольно простонародно.

— Неужели?

— Да, дорогая.

— Это превращение в леди причиняет мне большую боль. — Невада расстроенно вздохнула. — Прекрасно, в обществе я буду Мэри, а здесь я останусь Невадой. Хорошо?

— Очень хорошо. Ну, мисс Гамильтон, не попробуете ли вы закуски? — предложила мисс Анабел.

Официант в белой куртке выступил вперед и предложил Неваде закуски. Она взглянула на серебряный поднос и сделала гримасу.

— Фу, это омерзительно, — сказала она, отводя неодобрительный взгляд от устриц и моллюсков на миниатюрных тарталетках.

Мисс Анабел снова сделала замечание:

— Если закуски на подносе тебе не нравятся, просто скажи: мне ничего не надо, благодарю вас.

Невада кивнула. Когда они сели за стол, мисс Анабел мягко напомнила:

— Откусывай понемножку, не набрасывайся на пищу. Глотай беззвучно.

Официант поставил перед Невадой тарелку чечевичного супа и подал черствые булочки.

— Держи руки над супом, — поучала мисс Анабел. — Отламывай от булочки маленькие кусочки. Не оставляй крошек на скатерти.

— О-ой, мой палец, — вскрикнула Невада, пытаясь разломить булочку. — Она же каменная!

Не обращая внимания на ее недовольство, мисс Анабел продолжала урок:

— Опускай ложку в суп. Подноси ее к губам и осторожно переливай ее содержимое в рот. Не чавкай.

Завтрак и урок продолжались более часа. Когда с этим было покончено и терпеливый стюард вывез столик с посудой из номера, мисс Анабел заявила:

— Теперь займемся твоей осанкой. Ты все еще ходишь… И так далее. Это тянулось уже восемь недель. С самого приезда в Лондон. Неваде казалось, что почти все время, когда они не спали, было потрачено на утомительные нравоучения, надоевшие ей до слез. Она не представляла, как надо правильно ходить, говорить, есть, сидеть, стоять, одеваться и смеяться. Тысячи глупых правил этикета смешались в ее бедной голове, и Невада каждую ночь ложилась спать расстроенной и обескураженной и совершенно безразличной к своей будущей судьбе.

Но неустанные руки мисс Анабел не были единственной причиной ее уныния. Начиная с их приезда в Лондон, она почти не видела Джонни. Кроме нескольких вечеров, когда он просил сопровождать его в игорный зал, они не бывали вместе. И даже когда это случалось, они не оставались наедине. Прекрасные британские леди были очарованы опасной красотой Джонни Роулетта, как и их американские подруги. С того момента, когда он вошел в гостиничный лифт и ответил на призывный взгляд леди Эшли, у него не было времени ни на что другое. Кроме карточной игры. Роскошный номер в «Кларидже», который он делил с Невадой и мисс Анабел, служил Джонни только для сна и переодевания.

И более того, он часто даже не ночевал там, что больше всего тревожило Неваду. Чувственные рыжеволосые женщины, ослепительные брюнетки, изящные блондинки постоянно преследовали Джонни. Все они были истинными леди, но Невада с ревнивой яростью замечала, что при всех их прекрасных манерах, высоких идеалах и аристократических именах, они не были настолько благовоспитанны, чтобы не провести ночь с Джонни! Особенно знатная, опытная и высокомерная леди Эшли.

Единственный, кто делал ее пребывание в Лондоне более или менее терпимым, был Король Кэссиди, часто посещавший их. Невада полюбила приятного человека с серебряными волосами, который рассказывал интересные истории о своей молодости на диком Западе. Когда Король посещал «Кларидж», он приносил букеты свежесрезанных цветов и почти всегда небольшие подарки для нее и мисс Анабел. Король заходил в их номер, усаживался на длинном чиппендейльском диване, поглаживая серебряную эспаньолку, начинал говорить, и мисс Анабел на глазах Невады превращалась в застенчивую, немного возбужденную, молодую женщину.

• Предыдущая
• 35/74
• Следующая