Смерть в театре (сборник) - Пентикост Хью - Страница 69

Она внимательно посмотрела на него.

— Вы думаете о Джефе?

— Конечно, и я беру на себя смелость утверждать, что если вы прислушаетесь к моему совету, то никогда об этом не пожалеете.

Шанс нетерпеливо заерзал в своем кресле.

— К чему все эти фантастические измышления о наследственном безумии?

— Измышления? Послушайте, Шанс, надо же отвечать за свои слова! Говорю вам...

— Лучше ничего не говорите! — оборвал ее Шанс.— Вчера вечером я провел два часа в обществе Беверли Уотсона, дяди Рекса, а Браун долго разговаривал по телефону с доктором Гивеном, военным врачом того подразделения, в котором служил Рекс. Так что ваша история ничем не подтверждается, Люси.

Она взглянула на него так, будто получила незаслуженную пощечину.

Шанс добавил:

— Возможно, вы считаете недружеским поступком то, что я зачеркнул красным карандашом вашу сказочку до того, как вы успели использовать ее против Рекса и его сына? Но, моя дорогая, Джеф — живой человек, а не игрушка. Кроме того, он женился на совершенно очаровательной девушке.

— Пусть она убирается к черту! — яростно заявила Люси.

— Вы поступаете как капризный ребенок, которому безразлично, сломает он новую игрушку или нет. Уж если говорить начистоту, мне вчера было стыдно за вас, когда я увидел, как вы обставили весь этот театрализованный прием с чаем, чтобы унизить избранника Анны. Хорошо, что из ваших замыслов ничего не получилось благодаря доктору Брауну и старой миссис Тауэрс!

Он замолчал. Перед его глазами возникла Ада Тауэрс, сброшенная с «кошачьего перехода» на сцену. За что ей выпала такая страшная смерть?

Он продолжал еще раздраженнее:

— Чем, скажите на милость, вам мешает замужество Анны? Могу в Какой-то мере допустить, что вас заботит судьба сына, хотя вы не сочли нужным хотя бы мельком взглянуть на его жену, а начали поносить ее и посылать к черту... Вам и в голову не пришло, что вы, самый близкий Джефу человек, расстраиваете его счастье, отравляете лучшие дни его жизни. Я считаю, вы должны немедленно сделать все, чтобы исправить причиненное вами зло!

— Джеф в курсе? — спросила она.

Шанс утвердительно кивнул головой.

Она буквально подскочила на месте.

— И вы не могли промолчать? Дурак!

— Ради него мы и занялись поисками знакомых его отца,— спокойно возразил Шанс.— Могу только добавить, что именно под влиянием Шарон Джеффри решил, что им следовало пойти к вам самим, а не действовать через посредника. Ради этого они вернулись в Нью-Йорк. Но, судя по вашему сегодняшнему поведению, я почти не сомневаюсь, что вы бы не постеснялись и ему поведать все эти возмутительные сказки. Не уверен, что после этого вы бы не потеряли Джефа. Он бы не перенес такого известия. Но настанет день, когда вы, Люси, поймете, что я действовал как ваш настоящий друг и...

Люси так сильно сжимала изящную сумочку, что косточки на пальцах побелели.

— Я не могу вам всего объяснить, Шанс,— сказала она наконец дрожащим голосом.— Порой я сама не знаю, что со мной творится. Тогда я теряю над собой власть, и мне бывает трудно взять себя в руки и остановиться...

— Ну, ну,— успокаивающе произнес Шанс.

— Как будто во мне бушует буря, вихрь, которому я не в силах противиться. Я бы охотно убила ту, которая отнимает у меня сына! Он же еще ребенок...

— Не надо преувеличивать! — отрезал Шанс.— Вчера я высказал подобное предположение Джеффри, и он вполне резонно мне ответил, что его считают мужчиной, когда ему надо идти в армию, но зовут ребенком, коль скоро он заговаривает о женитьбе.

Можно было подумать, что Люси плачет, однако ее глаза оставались сухими. Она негромко спросила:

— Шанс, что же мне делать?

— Разве вы не знаете, как мать должна говорить с сыном?

— Поймите, Шанс, у меня больше нет сил! Сначала история с Джефом, потом бабушка, теперь эти мерзкие письма... Я больше не могу! Научите, что мне делать?

Шанс обошел стол и ласково обнял ее за плечи. Люси дрожала.

— Джеф и Шарон еще у меня наверху.

— Как же мне быть?

Шанс засмеялся.

— Я никогда не учил, как вы должны играть на сцене, ограничивался тем, что объяснял вам ваши задачи и целиком полагался на ваше чутье.

— Вы пойдете со мной?

— Я могу вас проводить, но не останусь... Разве что вас встретят булыжником по голове.

Он взял ее за руку и повел к лифту. В тот момент, когда она уже собиралась войти в кабину, он легонько повернул ее к себе, посмотрел в глаза и спросил:

— Вам известно, что имела в виду ваша бабушка, утверждая, что она знает секрет, от которого зависит счастье Джеффри?

Люси буквально позеленела. Шанс поддержал ее и пожал ей руку:

— Ну же, Люси, ну!

— Она вам вчера сказала об этом?

— Да.

Шанс не солгал, потому что именно эти слова были написаны Адой Тауэрс в адресованной ему записке.

Люси неуверенно забормотала:

— Я... мне... я не знаю, о чем она говорила...

— Ну что же, поднимемся?

Она кивнула головой.

Открыв дверь в свою квартиру, Шанс крикнул:

— Можно войти? Все ли в приличном виде?

Ответил доктор Браун:

— Разумеется, входите.

Джералд и Шарон сидели на диване. Джеф, в одной рубашке, без пиджака, вышел из кухни, неся в руках чашку кофе. При виде Люси все замерли. Шансу вдруг подумалось, что в комнате стоит инструмент с предельно натянутыми струнами.

Первой заговорила Люси. Голос ее звучал совершенно спокойно:

— Я пришла сдаться на вашу милость.

Все молчали.

Шанс спросил у Джералда:

— Анны нет?

— Она проспит еще пару часов.

Снова молчание. Джеф не придумал ничего более умного, чем спросить:

— Чашечку кофе, Люси?

— Охотно,— ответила она.

Шанс знаком вызвал Джералда в холл и прикрыл за собой дверь.

— Как произошла эта метаморфоза?.

У Шанса начался приступ нервного смеха.

— Вы же знаете, меня зовут «чудотворцем»...

Кивнув головой на свой кабинет, он добавил:

— Пройдем туда, у меня есть весьма неприятные новости. Как гласит пословица, чем дальше в лес, тем больше дров.

Шанс провел доктора Брауна в святая святых мисс Дженсон. Точнее, доктор остался в кабинете, а Шанс заглянул к секретарше, чтобы предупредить ее: никого к нему не пускать, кроме капитана Полхэма.

Бледная как смерть мисс Дженсон с остервенением разбиралась в бумагах, откладывая в сторону свои личные вещи: открытки, записные книжки, какие-то конверты. Шанс сообразил, что секретарша надумала от него уйти.

— Какого черта вы тут делаете? — воскликнул Шанс.

— Меня с успехом заменит Эстер. Через пару дней она войдет в курс дела,— ответила Дженсон обиженным голосом.

— Меня это не трогает, даже если ей потребуется несколько лет... Джейн, что происходит? Я всегда считал, что вы — образец выдержки и благоразумия, а тут вы выкидываете подобные номера!

— Этот сыщик! — закричала она с негодованием.— Он посмел обвинить меня в том, что я занимаюсь сочинительством каких-то мерзких анонимок! Воображает, что я ненавижу Люси, так как влюблена в вас... Можно подумать, рядом нет никого, кроме такого урода, как вы!

— Ради Бога, что с вами творится, Джейн?

— Вы тоже верите, что я писала эти письма?

— Конечно нет!

— Или что я в вас влюблена?

Шанс улыбнулся ей самой обворожительной улыбкой.

— Мне хотелось бы верить в это, Джейн!

— Вы просто невыносимы! — с пафосом закричала мисс Дженсон, потом неожиданно подбежала к нему, уткнулась в плечо, расплакалась и пробормотала: — Вы и правда хотите, чтобы я осталась?

— Моя дорогая, если вы уйдете, я буду вынужден продать театр. Как же я без вас обойдусь?

Он дружески похлопал ее по плечу, подумав, что с таким же успехом может уверять и других женщин, что это не они писали анонимки. Однако письма не могли появиться сами по себе, их сочинил какой-то близкий всем человек...

— Ну ладно,— сказал он, слегка отстраняя ее от себя,— горе прошло? Вы взяли себя в руки?