Собрание сочинений в 12 т. Т. 9 - Верн Жюль Габриэль - Страница 70

Затем «Альбатрос» спокойно поднялся в средние слои атмосферы; он пересек область Уида и уже вскоре потерял из виду пустынный скалистый берег, который постоянный прибой - следствие юго-западных ветров - делает почти неприступным.

Теперь воздушный корабль парил над Атлантическим океаном.

Да, под ними раскинулся Атлантический океан! Опасения обоих коллег оправдались. Впрочем, Робур, казалось, не испытывал и тени беспокойства, пускаясь в путешествие над этим громадным океаном. Это нимало не тревожило ни его самого, ни членов экипажа «Альбатроса», которые, должно быть, привыкли к подобным перелетам. Все они спокойно разошлись по своим местам. Никакие кошмары не нарушали их сна.

Куда направляется «Альбатрос»? Неужели воздушный корабль, как говорил инженер, действительно совершит «больше, чем кругосветное путешествие»? Но так или иначе, должно же и оно где-нибудь закончиться? Ведь невозможно допустить, что Робур всю свою жизнь проводит в небе, на борту воздушного корабля, и никогда не спускается на землю! Как мог бы он тогда пополнять запасы провизии и боевого снаряжения, не говоря уже о различных технических материалах, необходимых для бесперебойной работы двигателей? Несомненно, в каком-нибудь никому не известном и трудно доступном уголке земного шара должно существовать какое-то пристанище, какое-то место для передышки, где «Альбатрос» мог бы получать все, в чем он испытывает нужду. Инженер Робур был способен прервать всякие отношения с обитателями земли, но прервать всякую связь с земной поверхностью даже он не был способен!

Но если дело обстояло так, где же находилось это пристанище? Что заставило инженера выбрать именно его? Ожидала ли там возвращения Робура маленькая колония, которую он возглавлял? Мог ли он набрать там новый экипаж? И как получилось, что судьбы его спутников - выходцев из различных стран - оказались связанными с его собственной судьбой? И откуда он взял средства, чтобы построить такой дорогостоящий аппарат, конструкцию которого держал в секрете? Правда, содержание экипажа воздушного корабля не могло быть особенно разорительным: на борту «Альбатроса» все жили дружно, одной семьей, как живут люди, довольные своей судьбою и не скрывающие этого. Однако кто же был в конце концов этот Робур? Откуда он взялся? Каково его прошлое? Словом, тут вставали тысячи необъяснимых загадок, а единственный человек, который мог их разрешить, конечно, никогда не станет этого делать!

Вполне понятно, что такое нагромождение неразрешимых проблем выводило из себя обоих воздухоплавателей. Сознавать, что летят неведомо куда, не находить никакого выхода из этого опасного приключения, не представлять себе даже, окончится ли оно вообще когда-нибудь, быть обреченными на вечные скитания в воздухе, - разве всего этого было недостаточно, чтобы толкнуть председателя и секретаря Уэлдонского ученого общества на какой-нибудь безрассудный поступок?…

А пока что, начиная с вечера 14 июля, воздушный корабль летел над просторами Атлантического океана. Наутро солнце поднялось над дугообразной линией, где небо, казалось, сливается с водой. На безбрежной поверхности океана не видно было ни клочка земли. Африка скрылась на северной стороне горизонта.

Когда Фриколлин отважился покинуть свою каюту и увидел под собою бескрайнее море, ужас охватил его с новой силой. Правильнее было бы сказать, увидел не «под собою», а «вокруг себя», ибо человеку, находящемуся в верхних слоях атмосферы, кажется, будто бездна обступает его со всех сторон, а горизонт, поднимаясь до уровня его глаз, отходит все дальше и дальше и представляется недостижимым.

Фриколлин, без сомнения, не отдавал себе отчета в физических причинах этого явления, но зато очень ясно его ощущал. Этого было достаточно, чтобы породить в нем «ужас перед бездной», от которого не могут избавиться даже некоторые смелые люди. Тем не менее негр благоразумно не стал жаловаться вслух. С закрытыми глазами, он ощупью добрался до своей каюты, решив, как можно дольше из нее не выходить.

Заметим кстати, что на долю Атлантического океана приходится больше четвертой части всей площади морской поверхности земного шара, которая составляет триста семьдесят четыре миллиона пятьдесят семь тысяч девятьсот двенадцать квадратных километров. Между тем ничто не говорило о том, что инженер торопится вперед. Он даже не отдал распоряжения увеличить быстроту полета «Альбатроса». Впрочем, воздушный корабль не мог бы в то время развить такую скорость, с какой он несся над Европой, - то есть до двухсот километров в час. В тех широтах, где господствуют преимущественно юго-западные воздушные течения, ветер дул навстречу «Альбатросу», и хотя не достигал большой силы, однако мешал полету воздушного корабля.

Самые последние труды метеорологов, опирающиеся на многочисленные наблюдения, позволили установить, что в этой лежащей между тропиками области пассаты постоянно дуют либо по направлению к Сахаре, либо по направлению к Мексиканскому заливу. Эти периодические воздушные течения движутся здесь или с запада - к Африке, или с востока - к Новому Свету; это верно по крайней мере для жаркого времени года.

Итак, борясь со встречным ветром, Робур не использовал всей мощи гребных винтов «Альбатроса». Он вел воздушный корабль с умеренной скоростью, которая, впрочем, превышала скорость трансатлантических пароходов.

Тринадцатого июля инженер объявил всему экипажу, что «Альбатрос» пересек экватор.

Вот каким образом дядюшка Прудент и Фил Эванс узнали, что они покинули Северное и вступили в Южное полушарие. Перелет через экватор не повлек за собой ни одной из тех шутливых проделок и торжественных церемоний, которыми отмечают на борту некоторых военных и торговых кораблей переход из одного полушария в другое.

Один лишь Франсуа Тапаж не мог отказать себе в удовольствии вылить пинту воды за шиворот Фриколлину; но так как после этого «крещения» негр получил несколько стаканов джина, то он заявил, что готов сколько угодно раз пересекать экватор, но только не на спине механической птицы, ибо она не внушает ему никакого доверия.

Пятнадцатого июля утром «Альбатрос» находился между островами Вознесения и Святой Елены, но ближе ко второму острову, чьи гористые берега виднелись на горизонте в продолжение нескольких часов.

Нет сомнения, что если бы в эпоху, когда Наполеон находился во власти англичан, уже существовал летательный аппарат вроде воздушного корабля инженера Робура, то, вопреки всем оскорбительным мерам предосторожности, принятым Гудзоном Лоу, его прославленный узник мог бы, чего доброго, ускользнуть от него по воздуху!

Шестнадцатого и семнадцатого июля с наступлением вечера пассажиры «Альбатроса» наблюдали любопытное явление. В более высоких широтах его можно было бы принять за северное сияние. В действительности же это явление правильнее назвать сумеречным свечением: лучи заходящего солнца переливались различными оттенками, а некоторые из них горели ослепительным зеленым светом.

Не было ли это следствием того, что земля встретила на своем пути облако космической пыли, которое и отражало угасавший свет дня? Именно так и объясняют сумеречное свечение некоторые наблюдатели» Однако, если бы эти ученые находились на борту воздушного корабля, они отказались бы от такого предположения.

После тщательного изучения было установлено, что при сумеречном свечении в воздухе находятся в подвешенном состоянии мельчайшие кристаллы пироксена, микроскопические стекловидные шарики, легчайшие частицы магнитного железа, - словом, вещества, подобные тем, какие извергают некоторые огнедышащие горы. Поэтому не оставалось сомнения, что какой-то действующий вулкан выбросил в пространство это облако и составлявшие его мельчайшие кристаллические частицы были причиной наблюдавшегося явления; воздушные течения удерживали это облако над Атлантическим океаном.