История военно-окружной системы в России. 1862–1918 - Ковалевский Николай Федорович - Страница 15

Главной заботой Д.А. Милютина была такая организация внутреннего хозяйства войск, которая бы максимально освобождала начальников дивизий и командиров частей от текущих хозяйственных забот и давала им возможность больше внимания уделять боевой подготовке подчиненных, избавляла их от «коммерческих оборотов», вовлекающих этих должностных лиц в казнокрадство и небрежение к потребностям солдат. Предлагалось, в частности, кроме окружного обер-интенданта, ввести должность дивизионного интенданта, полностью ответственного за войсковое хозяйство. Что касается вопросов компетенции и ответственности окружных артиллерийского и инженерного управлений, «Главные основания…» немногословны, так как Д.А. Милютин не хотел раньше времени задевать интересы ведомств, во главе которых стояли братья царя – великие князья (соответственно – Михаил Николаевич и Николай Николаевич), ревниво оберегавшие свою автономию от Военного министерства. Именно поэтому военный министр оставлял открытым вопрос о наделении окружного артиллерийского управления не только административно-хозяйственными, но и командными функциями в отношении действующих и резервных частей артиллерии, расположенных на территории округа. В отношении окружного инженерного управления Д.А. Милютин осторожно проводил мысль о желательности соединения в одном органе главного заведования строительной частью и начальствования над саперными войсками[103].

Деятельность административных управлений округа, согласно «Главным основаниям…», должен был направлять окружной Совет, помогающий главному начальнику округа разрешать все хозяйственные вопросы. Вместе с тем компетенцию Совета и масштабы его самостоятельности Д.А. Милютин очертил весьма приблизительно, потому что этот вопрос «не может быть предрешен прежде, нежели будут установлены основания устройства и определен круг действий коллегиальных установлений министерства вообще»[104]. И это понятно, так как Милютиным планировалась реформа не только местного военного аппарата, но и самого Военного министерства с тем, чтобы связать структуры центральной и военно-окружной (местной) власти воедино. Оставался неопределенным и вопрос об устройстве окружного военно-судебного аппарата, который также зависел от общегосударственных преобразований (Судебной реформы).

Д.А. Милютин высказался за учреждение в Военном министерстве должностей генерал-инспекторов отдельных родов оружия (войск), соглашаясь с теми, кто высказывал опасение, что с распределением войск по округам нарушится единообразие в их устройстве, подготовке и обучении. «Предоставленные самим себе, – писал он, – главные начальники различных округов под влиянием различных индивидуальных взглядов на военное дело могут повести тактическое образование вверенных им войск разными путями, причем может легко случиться, что одни и те же части войск, переходя из одного округа в другой, будут подвергаться различным требованиям в отношении строевого образования, а при продолжительном нахождении частей на местах войска одного округа не будут походить на войска другого»[105]. Это опасение, как показала дальнейшая история развития военно-окружной системы, оказалось небезосновательным. Оно усугублялось тем, что многие генерал-инспекторы, назначаемые обычно из близких к царскому дому заслуженных, но престарелых генералов, весьма формально исполняли свои обязанности.

Интересны предложения, высказанные в «Главных основаниях…» относительно функций военных округов в военное время, с началом войны. В этом случае они как бы подразделялись на три категории. В округах, входивших в театр военных действий, гражданское управление губерний переходило к главному окружному начальнику, последний же подчинялся главнокомандующему или же назначался таковым сам. Во всех случаях главные начальники округов, объявленных на военном положении, должны были получать очень широкие полномочия и пользоваться правами генерал-губернаторов для всемерного привлечения гражданских властей к действиям в интересах армии. Другая группа округов – примыкающих к театру военных действий – образовывала тыл действующей в полосе этих округов армии, ее «операционный базис»; а взаимоотношения между главным штабом армии и этими военно-окружными управлениями «должны определяться каждый раз, смотря по обстоятельствам, соглашениями главнокомандующего и военного министра»[106]. В военных же округах, отдаленных от театра военных действий (внутренних), военно-окружные управления остаются на обычном положении, но с задачей активной подготовки резервов и предметов снабжения для действующей армии. Эти идеи в дальнейшем использовались при подготовке Положения о полевом управлении войск в военное время (1868).

Изучив (к середине мая 1862 г.) записку «Главные основания предполагаемого военного устройства по округам», Александр II велел Военному министерству отпечатать и разослать ее на заключение начальствующих лиц армии и других компетентных лиц. Это было сделано в короткие сроки с просьбой прислать свои мнения и предложения не позднее 2 августа 1862 г. В течение мая – июня записка «Главные основания…» с соответствующим циркулярным письмом была разослана 211 лицам – от персон царствующей фамилии, министров, командующих крупными воинскими формированиями до генералов внутренней стражи, начальников артиллерийских и инженерных округов, управляющих комиссариатскими комиссиями и ведущих профессоров Николаевской академии Генерального штаба[107]. Необходимо учитывать, что на присылаемые мнения о проекте военно-окружной реформы определенное влияние оказывали волнения, возникшие в Царстве Польском и близлежащих западных губерниях, где в срочном порядке (в июле 1862 г.) были созданы Варшавский, Виленский и Киевский военные округа, во многом экспериментальные (о создании этих округов более подробно речь пойдет в следующей главе). На основе полученных отзывов в Военном министерстве еще до конца 1862 г. был составлен «Свод замечаний на проект устройства военного управления по округам» (в дальнейшем – «Свод замечаний…»). Он не был простым воспроизведением («суммой») полученных материалов, многие из которых были чересчур пространны либо фрагментарны, порой бесструктурны, а содержал подборку наиболее существенных замечаний, распределенных по определенной тематической схеме.

В предисловии к «Своду замечаний…» отмечалось: «Из рассмотрения полученных ныне 134 мнений оказывается, что только немногие из них опровергают основную мысль предположенного министерством преобразования»[108]. Прежде чем изложить высказанные мнения, следует отметить, что значительная часть военно-административной бюрократии и высшего командного состава обошла «Главные основания…» молчанием. Совершенно не прислали ответов все члены царствующей фамилии. Главнокомандующий Кавказской армией генерал-фельдмаршал А.И. Барятинский и его ближайшие помощники (начальник главного штаба, генерал-квартирмейстер и дежурный генерал) также не высказали своего мнения. Из семи генерал-адъютантов – членов Государственного совета, которым были посланы экземпляры «Главных оснований…», двое (в том числе бывший военный министр Н.О. Сухозанет) дали сугубо отрицательный отзыв, другие – расплывчатые, а осторожный генерал от инфантерии граф Ф.Ф. Берг вообще не ответил.

Не прислали своих ответов киевский, подольский и волынский генерал-губернатор (В.И. Васильчиков), новороссийский и бессарабский генерал-губернатор (А.Г. Строганов). В самом Военном министерстве молчаливую оппозицию составила Военно-кодификационная комиссия: в шести экземплярах записки, посланных туда, в трех отзывах содержались лишь фрагментарные замечания, а трое других лиц (в том числе сам председатель комиссии А.А. Непокойчицкий) не ответили. Не получило Военное министерство мнений от командующих Отдельным Гвардейским и Гренадерским корпусами, как и от их начальников штабов. Командующие войсками Виленского и Киевского военных округов, обремененные массой текущих военных и административных проблем, в своих отзывах в основном касались предложений по их оперативному решению.