На всю жизнь - Райан Нэн - Страница 34

• Предыдущая
• 34/132
• Следующая

Кей пришла в бешенство.

Ей захотелось изо всех сил ударить Ника Мак-Кейба прямо в наглый, ухмыляющийся рот. Опасаясь, что не справится с собой, она выхватила у него из рук свою шляпку, резко развернулась и, схватив Керли за ухо, потащила его из салуна. Ошарашенный Керли громко завопил от боли и возмущения. Она как будто не слышала его. В ее ушах звучал лишь низкий насмешливый смех Ника Мак-Кейба, который приводил ее в ярость.

— О-о-о! — выл Керли, когда они вышли на улицу. — Отпусти, Кей. Больно!

— Вот как? И хорошо! — Кей, прежде чем отпустить, пребольно скрутила его ухо.

— Боже всемогущий… у-у… а-а… вот так на, — бормотал Керли, потирая красное, горевшее ухо.

— Так что же? Поминать имя Господа всуе — еще один из твоих грехов? Какие еще есть, Керли? — Кей схватила его за рукав у локтя и грубо подтолкнула вдоль тротуара. — Пьянство! Азартные игры! Богохульство! Ты очень быстро усвоил это, маленький братец! Чему еще ты научился у этого порочного Ника Мак-Кейба?

— Кей, ради всего святого! Люди смотрят, — запротестовал Керли.

— Мать, отец, я, ты — на нас всегда смотрели! — горячо напомнила ему сестра. — Ты не был раньше таким чувствительным!

Кей притащила блудного брата прямо в свои меблированные комнаты на Керни-стрит. Она силком усадила его на единственный в комнате стул, а сама стала вышагивать взад-вперед по крошечному пространству перед ним, стараясь успокоиться. Керли притих, как мышка. Он сидел на стуле, сложив руки на коленях. Как он мог сказать Кей, что был еще один маленький грешок, о котором она не знала?

Еще была Роуз.

Наконец Кей остановилась.

Она встала перед Керли и неожиданно улыбнулась ему.

— Я так люблю тебя, ты ведь знаешь об этом, правда?

— Я знаю, — кивнул Керли. — Мне очень жаль, что так получилось.

— В этом не только твоя вина. Барбари-Коуст — без сомнения, самое порочное место из тех, в которых нам с тобой приходилось бывать. — Кей с легким вздохом честно призналась: — Его порочность как-то… притягивает и… очаровывает.

Голубые глаза Керли раскрылись от удивления и надежды.

— Ты тоже заметила это? Ты понимаешь, почему я…

— Я не чужда человеческих слабостей так же, как и ты, Керли. Надо быть совершенно слепой, чтобы не видеть, что места, подобные «Золотой карусели», не лишены притягательности, могут восхищать и очаровывать.

Кей подумала о смуглом опасном Нике Мак-Кейбе, и у нее по спине пробежал легкий холодок. Она пожала плечами и улыбнулась ободряющей и прощающей улыбкой. Она ласково дотронулась рукой до плеча брата.

— Если бы грех не был притягательным, — тихо произнесла она, — разве было бы так много грешников?

Керли покачал головой:

— Нет, конечно. Я не думал… Я боялся, что ты никогда не поймешь.

— Но я понимаю, как и Отец наш небесный. Он знает об опасностях. Ему ведома неслыханная сила дьявола. Вот почему Библия говорит нам: «Не дай злу победить себя, но победи зло добром».

Керли снова кивнул и улыбнулся в первый раз, как вышел из «Золотой карусели».

— Правильно. Меня только что одолело зло.

— Думаю, что да. — Она с любовью прикоснулась к его лицу. — Но теперь ты оставишь все это позади и…

— Кей, я не могу, — прервал ее Керли.

Кей отдернула руку, как если бы его кожа обожгла ее.

— Что? Не можешь? Ты что, совсем потерял веру?

— Нет, но я потерял свое сердце.

Кей начала говорить, но Керли остановил ее. Он вскочил, взял Кей за плечи и усадил на стул.

Торопясь и сбиваясь, Керли Монтгомери рассказал сестре, что он безнадежно влюблен. Он влюблен в самую милую, самую добрую и красивую девушку на свете. Он боготворит ее, обожает, не может жить без нее.

— А почему ты должен жить без нее? — быстро проговорила Кей.

Испытывая громадное облегчение, оттого что ее дорогой младший братец, несмотря на свой краткий опыт бурной жизни, встретил и полюбил чистую невинную девушку, Кей встала и от души крепко обняла его.

— Керли, я думаю, это замечательно. Когда я увижу ее? Где она живет? Как ее зовут?

— Роуз Рейли, — произнес Керли, уже готовый полностью облегчить свою душу, выложив все как есть. — Роуз… Кей, моя любимая Роуз — она гвоздь программы в варьете клуба «Золотая карусель».

Ноги Кей сделались ватными.

— Дикая Ирландская Роза?

— Ты знаешь ее?

Керли Монтгомери изо всех сил старался отказаться от своей глубокой всепоглощающей страсти к прекрасной Роуз Рейли. И Роуз предпринимала героические усилия, чтобы забыть своего большого рыжеволосого Керли.

Они оба пытались.

Однако ничего из этого не вышло.

Мучительная разлука продолжалась неделю.

Всю эту долгую, одинокую неделю искупающий свою вину майор Керли Монтгомери вышагивал с Армией спасения, проповедовал Евангелие, собирал пожертвования, заботился о бездомных, утешал болящих, постепенно обретая утраченную веру.

Но, Боже, как ему не хватало его дорогой, возлюбленной Роуз. Неотступное желание быть с ней — снова держать ее в своих объятиях — достигло остроты физической боли.

То же самое происходило и с Роуз.

В эти мучительные дни — и ночи, когда они были врозь, — бледная, изнуренная Роуз продолжала вызывать трепет толпы в салуне на Пасифик-стрит. Она прекрасно пела. Она дивно танцевала. Она соблазнительно раздевалась. Она смеялась над шутками клиентов с тугими кошельками. Она пила шампанское за столами богачей. Она очаровывала и завоевывала сердца своей теплотой и юной прелестью.

А сама страдала из-за единственного мужчины на свете — мужчины, в чьих объятиях хотела бы оказаться вновь.

В этот вечер Роуз закончила последнее представление. Ее яркая, но неискренняя улыбка исчезла с лица в ту же минуту, как опустился черный бархат тяжелого занавеса. Она вздохнула, повераулась и быстро ушла со сцены. Не позаботившись даже о том, чтобы переодеться, Роуз накинула на плечи желтый плащ, вынырнула из клуба и устало побрела домой.

Моросил легкий дождь, он шел не переставая весь долгий ненастный сентябрьский день. У Роуз не было зонтика. Капли дождя омывали ее печальное лицо, смешиваясь с горячими слезами, стекавшими по ее холодным щекам.

• Предыдущая
• 34/132
• Следующая