Начало Игры - Раевский Андрей - Страница 33
- Предыдущая
- 33/80
- Следующая
— Ты была с этим монахом?
— Ни с кем я не была!
— Тебя с ним видели. И его меч у тебя. Я его запомнил.
— Зачем тогда спрашиваешь?
Воин колебался.
— Слушай, — сказал он наконец, коротко оглянувшись на палача, — Меня зовут Римпас, но это не важно… — он с трудом подбирал слова, — Твой монах — настоящий мастер. Это я сам понял, ещё раньше… Но это тоже неважно… ты знаешь, что во дворце происходит? — живые искренние интонации гвардейца сбили Гембру с толку. Она отрицательно мотнула головой.
— А знаешь, что правитель в тюрьме?
— Нет.
— Так вот… Вчера власть поменялась. А сегодня… Сегодня у новой власти не заладилось с твоим монахом. Там наверху сейчас такое…
Гембра мучительно задёргалась на верёвке.
— Значит, всем надо сейчас выбирать… — продолжал Римпас. Офицеры — почти все за них. Но в охране ещё есть честные ребята… Измена есть измена. Если ты действительно с ним, то мы заодно, поняла?
— Всё! — поднял руку палач, показывая, что разговор окончен. — А теперь, — обратился он к Гембре, — У тебя есть шанс. Так что, как говорится, думай внимательно. Меня вчера интересует два единственных вопроса. Ты проникла во дворец сама, верно?
Гембра кивнула.
— Зачем?
— Ни зачем.
— Дура. Вниз.
Девушка завертелась, дрыгая ногами над жаровней.
— Помочь хотела. Сама, понял, сама!
— Ладно. Вверх.
— Он ведь один против всей вашей оравы!
— Это не наша орава. На твоё счастье… Ну, мне всё ясно. Исчез алмаз из каменной пещеры! Снимай! Не будет допроса. Как бы там не обернулось, я — на стороне Тамменмирта. — веско заявил Фриккел. Они то мне насвистели, что он уже подписал отречение. Так я и поверил! Я всегда говорил, что ваш главный — собачья задница! Но, как говорится, собака дует, а караван уносит. Правильно? Ох, поговорил бы я с ними по-своему…
— А отречение давал читать? — спросил Римпас.
— Я глупостей не чтец!
Воин усмехнулся и обратился к Гембре.
— Про твоего мастера только и говорили при дворе целую неделю. Хотела меч передать? — уже не скрывая сочувствия спросил он.
— Угу.
— Глупая. В самое пекло полезла. Меч я ему сам передам. Мы сейчас наверх с ребятами. Там всё и решится.
— А ты посидишь пока у меня в каморке. — добавил палач.
— Одежду отдавать? — спросил свинообразный.
— Только рубашку. Пока. На всякий случай. Девка-то шустрая. Сбежит — обидно будет.
— Эй, монах! Мы не нашли твоего ученика. — Один из офицеров охраны осторожно приблизился, переступая через тела ещё троих воинов, рискнувших несколько минут назад решить дело оружием. — Вот только и было в его камере. — Он протянул Сфагаму маленькую чёрную шапочку Олкрина.
— А за какие преступления он угодил в тюрьму, ты мне потом расскажешь, — шепнул Сфагам Рамиланту. Монах крепко держал его сзади за шею одними пальцами левой руки, несильно сжимая две-три болевые точки. Стоило тому сделать неосторожное движение, как острая парализующая боль пронизывала всё тело, полностью подавляя волю. Заложив меч под мышку, Сфагам правой рукой взял шапочку и облегчённо вздохнул. Олкрин был несомненно жив и находился недалеко.
— Твоё счастье, павлин… Значит, не нашли, говорите? Ну ладно, надоела мне эта заварушка… Приведите сюда правителя. Надеюсь, он не настолько болен. Но если вы и его не найдёте, то можете на обратной дороге захватить саван для своего начальника.
— Не надо звать правителя. Давай так договоримся… По-хорошему. — Рамилант был бледен, его глаза растеряно бегали.
— Боюсь, по хорошему поздно. К тому же я обещал правителю, что буду на его стороне. Ты ведь сам слышал, так что уж не обижайся. Эй, вы поняли, — или правитель, или саван. И ещё. Я уж не знаю, сколько там вас скопилось за дверью, но кое-кого я отправлю следом. Без савана.
За дверью послышались возбуждённые голоса. Офицеры стали перешёптываться.
— Эй, кто там? — спросил Сфагам.
— Да так. Ничего особенного… Жрецы.
— Впустите их. Ты ведь не против, поговорить со жрецами? — Рамилант судорожно кивнул, передёрнувшись от боли.
Верховный жрец и трое его коллег медленно вошли в комнату. Несколько минут они молча осматривались, пытаясь понять происходящее. Наконец, они сделали вид, что им это удалось.
— Вода в священном бассейне храма стала красной, как кровь. — зычным голосом провозгласил верховный.
— Алтарь Интиса дал трещину! — продолжил другой.
— Народ напуган. Народ волнуется.
— В городе творится преступное беззаконие. Если оно не прекратиться, Интис оставит наш город без своего покровительства.
— Народ хочет видеть правителя.
— Аланкора — законная жена правителя выйдет к народу и успокоит его. — сказал Рамилант.
— Нет. Народ верит только Тамменмирту и только его хочет видеть!
Теперь Сфагаму стали окончательно ясны все обстоятельства заговора.
— Хорошо, возвращайтесь в храм. — проговорил Рамилант.
Жрецы с достоинством удалились.
— А если мы приведём правителя, ты его отпустишь? — спросил офицер.
— Да.
Рамилант кивнул своим подчинённым. Несколько из них выбежали из комнаты.
— Ну и кашу мы с тобой заварили, Тунгри! Давненько такого не было!
— Ещё бы! Какие страсти! А главное — ничего нельзя угадать. Что может быть приятнее отдыха от всезнайства.
Незримый простым глазом серебристый шлейф в три кольца опоясывал приземистую громаду храма Интиса. Огромная, обвиваемая струящимися нитями голова вознеслась над главной башней.
— А с бассейном ты неплохо придумал. Глянь, как забегали! Думаю, Интис не обидится, — голос Тунгри гудел в вышине, доносясь до земли глухими предгрозовыми раскатами.
— Ему давно всё равно. Нужны они ему… Но сдаётся мне, ты ещё подкинешь этим ребятам кое-какие лишние фишки. — Валпракс, оседлав обелиск на храмовой площади, стал его слегка раскачивать к ужасу разбегающихся с площади горожан.
— Гляди! Во бегут, тараканчики! А представляешь, если б они меня ещё и увидели!
— Ну ты уж их особо то не пугай. Им тут жить ещё. — гудел сверху Тунгри. А фишки ещё будут. Твой друг достаточно силён и заслуживает подлейших противников. Но своих смертельных ходов я больше пока делать не буду. Все и так совершают, то что им надлежит. И пусть всё идёт, как идёт.
— Правильно! Береги ходы, Тунгри. Конец игры ещё не скоро.
Обелиск с треском и грохотом надломился и рухнул на каменную мостовую. Оставшиеся на площади зеваки в панике кинулись врассыпную.
— Не хотел! Честное слово, не хотел! — оправдывался Валпракс. Тунгри раскатисто хохотал и смех его сотрясал стены храма.
Дверь в камеру с шумом распахнулась.
— Тамменмирт, выходи!
Правитель тяжело поднялся с места.
— Никак к лысому на беседу? — съехидничала Тренда.
— Сейчас приголубит тебя твой любимчик! Будешь знать, козёл… — поддержала Динольта.
Семеро охранников, взяв Тамменмирта в кольцо, двинулись по коридору.
— Эй, погодь, начальник! — рыжая замахала просунутой сквозь прутья рукой. — У нас тут лишние в камере!
Трое стражников вернулись. Шайка расступилась, выдавая им Олкрина.
— Та-а-к!
Острия двух мечей грозно упёрлись в белый балахон.
— Руки за спину и на выход!
— Давай, начальник, и его туда же!…
— Разговоры! Отойти от двери!… Вовремя, ты нашёлся, парень. Теперь, уж никуда не денешься!
— Значит, четверо наверх. А мы трое с этим… — распоряжался в коридоре офицер, пока его подчинённые связывали Олкрину руки за спиной.
На выходе из тюремного помещения группы разделились. Олкрина увели куда-то в боковой флигель, а четверо конвоирующих правителя стали подниматься по лестнице на вверх. Сверху, навстречу им двинулась ещё одна группа из пяти стражников. Тамменмирт не успел сообразить, что происходит, как внезапно замелькали мечи и кинжалы и в короткой стычке, двое конвоиров были убиты, два других прижаты к стене и обезоружены.
- Предыдущая
- 33/80
- Следующая
