Великое делание, или Удивительная история доктора Меканикуса и Альмы, которая была собакой - Полещук Александр Лазаревич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/41
• Следующая

— Да она — человек! Ей-ей!

Похвала пришлась как нельзя больше по душе Альме, она очень весело запрыгала на задних лапах. И кто-то из парней добавил:

— Только что не говорит…

Альма бросилась к Фрезеру, ухватила его за карман, в котором лежал аппарат для речи. Фрезер побледнел.

— Не нужно, Альма, — сказал он, — нельзя, успокойся!

Альма была обижена — ей так хотелось продемонстрировать свое умение говорить! К тому времени она умела исключительно точно подражать звукам речи и, что всего удивительнее, точно передавать то, что однажды слышала, даже если всего и не понимала.

Альму беспрепятственно пропускали везде. Как-то ее долго не было. Вернулась она очень возбужденной. И едва Фрезер в безопасном уголке вынул из кармана аппарат и подключил его контакты к ошейнику, как она быстро заговорила:

— Альма ограда… сделала дверь… ходить гулять далеко…

Ей действительно удалось сделать лазейку под колючей проволокой. Фрезер немедленно замаскировал это место сухой листвой.

А назавтра произошел первый разговор с теми, кто захватил нас. В просторном кабинете меня встретил учтивый пожилой человек.

Поглаживая маленькую ручную белочку, вцепившуюся в рукав его сутаны, он тихо и спокойно сказал:

— Разве вам чего-нибудь не хватает? Вы получили вашу лабораторию, приехал ваш помощник. Вы снабжены всем… Так работайте!

— Мне нужна свобода!

— А нам — ваш мнемонал! — откровенно и настойчиво заявил священник. — Поразительное открытие, — продолжал он льстиво, — поразительное! Чудесное, я бы даже сказал… божественное! Вы будете богатым человеком, доктор Меканикус, очень богатым! Но никто не должен знать, над чем вы работаете. Мы от вашего имени предусмотрительно затребовали и изъяли все статьи, которые вы необдуманно разослали в журналы. Расторгли все ваши контракты… И не думайте саботировать! Вы должны работать, вы созданы для химии, для исследовательской работы, и вы будете работать, доктор Меканикус!

— А где Рене Годар? — спросил я.

— Кто? Как вы сказали?.. — переспросил священник. — Рене Годар? Я впервые слышу это имя…

И я дал согласие. Какое счастье, что попы, как правило, неграмотны в технических вопросах! Для производства мнемонала я требовал самых невероятных реактивов. Мне доставлялось все, и самого лучшего качества.

Через несколько дней Фрезер уже смог собрать первую бомбу.

Для отвода глаз я синтезировал небольшую порцию мнемонала. Мысль использовать его для освобождения пришла нам почти одновременно.

— Жак, — сказал я, — мы будем делать этот проклятый газ!

Фрезер кивнул головой:

— Обязательно! И приготовим его много…

Я немедленно начал монтаж полузаводской установки. Монахи были в восторге…

Зачем им понадобился мой, газ, я не знал и даже не мог представить. Но они наполняли газом баллоны, установив для этой цели прямо под открытым небом довольно мощную компрессорную установку, связанную трубами с нашей лабораторией.

Вскоре нас посетило очень важное лицо. Это был грузный человек с мясистым носом, в роговых старомодных очках с толстыми стеклами. Я произвел на него, очевидно, хорошее впечатление, и он даже обошел вокруг меня, довольно посматривая и громко посапывая. Я очень остро почувствовал себя приобретенной" вернее — украденной вещью. Как я понял, он был главой всей этой компании бравых попов.

— Так вы и есть Карл Меканикус? — спросил он. — Вы самый химический химик, какого я только встречал!.. Благодарю…

Я молча наблюдал за ним.

В комнату вошел молодой послушник и, низко поклонившись, сказал:

— Вас ждут, ваше… — Послушник явно хотел «проглотить» какой-то титул или какое-то обращение, которое раскрыло бы нам положение этого важного лица в духовной иерархии, но грузный господин так глянул на парня, что у того ноги подкосились.

— Работайте, работайте,.господин Карл Меканикус… Я не буду вам мешать, — сказал наш гость, или, скорее, наш хозяин. — А это ваш помощник? Господин Фрезер? — Священник встретился глазами с Фрезером и неожиданно крикнул: — Обыск! Немедленный и самый тщательный обыск!..

…Через двадцать минут бомбы, приготовленные нами, лежали на лабораторном столе. И наш гость, покачивая головой, восхищался их остроумным устройством…

Среди отобранных у нас вещей был и «Альмин голос», с помощью которого она могла говорить. Его назначение оказалось непонятным для монахов, но их испугало то, что этот алюминиевый ящичек имел непосредственное отношение к радиотехнике.

— Приемник! Передатчик! Это ужасно!.. — восклицали монахи, показывая друг другу этот аппарат.

Один из них уже было опустил его в свой широкий рукав, как вдруг Альма, тревожно наблюдавшая за тем, как ее «голос» переходил из рук в руки, грозно зарычала. Еще минута — и монаху стало бы плохо. Фрезер вновь спас положение.

— Мы сделаем другой! — сказал он громко, жестом остановив Альму и посмотрев ей в глаза.

Все подумали, что речь идет о приемнике или передатчике, отнятом у нас, и долго возмущались нашему «нахальству». Одна Альма поняла смысл слов Фрезера.

Бедная Альма!.. Когда монахи ушли, унося свои трофеи, она забегала по лаборатории, медленно раскачивая опущенной головой. Она была очень похожа в эту минуту на расстроенного, задумавшегося человека.

Наше положение стало куда более шатким. Между мной и Фрезером теперь постоянно кто-нибудь находился. Очень часто пробирка из рук Фрезера вначале попадала в руки надсмотрщика и только затем, после некоторого раздумья, отдавалась мне. Видимо, приставленные к нам монахи выучили наизусть список «опасных веществ», могущих послужить основой для изготовления взрывчатки.

Стоило мне взять в руки колбу с толуолом, как три-четыре пары глаз неотступно начинали следить за тем, что я делаю и куда поставлю полученное вещество.

Однако главари чувствовали, что свести наши работы только к производству нужного им газа — задача неосуществимая. Им приходилось мириться с некоторыми слабыми остатками нашей самостоятельности. Для нас же становилось ясным, что главную надежду следует возложить все-таки на мнемонал. Я стал исподволь изучать абсорбцию* мнемонала различными веществами. Неожиданно выяснилось, что обычные вещества, применяемые в противогазах, практически не поглощают его. Активный уголь хотя и задерживал мнемонал, но недостаточно, да я и не имел возможности провести его активирование до конца, так как не было печи для прокаливания без доступа воздуха. Силикагель улавливал газ легче, но также не полностью. Что только мы не перепробовали!.. Наконец среди окислов некоторых металлов нашлись нужные нам надежные поглотители газа. Теперь можно было подумать и о маске.

Альма, разлученная со своим «голосом», тосковала. Она даже не выходила вместе с нами на прогулку. Как мы жалели, что не послали ее наружу, снабженную аппаратом для речи, когда еще могли это сделать! Как-то во время прогулки Фрезер показал мне засыпанный почерневшей листвой лаз, проделанный Альмой.

— Может быть, расширить его? — предложил я.

— За двадцать минут прогулки? — спросил Фрезер.

— Да еще под наблюдением? Ночью-то нас не выпустят…

— Да, далеко не уйти… А что, если послать Альму?

— Куда?

— Послать с запиской — как бросают бутылку со своими координатами потерпевшие кораблекрушение.

— Но к кому она попадет?

— Есть риск, согласен… Но я надеюсь на Альму. Ей можно объяснить, какой вид имеет полицейский, и только ему она позволит снять с ошейника записку.

Фрезер быстро побежал в дом, вынес несколько листков бумаги. Я услышал вопрос одного из караульных:

— Зачем бумага? И ответ Фрезера:

— Доктору Меканикусу пришла в голову гениальная мысль!

— О, я очень рад! Передайте доктору мои поздравления, — сказал охранник с ноткой уважения.

Нужно сказать, что начальство, запугав охранников важностью той работы, которую мы делали, вызвало у этих грубых и недалеких монахов почтительное отношение к нам. Мы были для них чем-то вроде таинственных колдунов из детских сказок.

• Предыдущая
• 37/41
• Следующая