Распутин: жизнь и смерть - Радзинский Эдвард Станиславович - Страница 91
- Предыдущая
- 91/168
- Следующая
— невиновных). Из Петрограда начали беспощадно выселять лиц иудейского вероисповедания, в том числе богатых предпринимателей. И Симанович через Распутина доставал им разрешение остаться.
Мужику многое нравилось в Симановиче. Нравилось, с каким достоинством тот держался в присутствии могущественной Вырубовой. Нравилось то, что он воистину любит свой бесправный народ и упрямо старается изменить взгляды Царской Семьи на евреев. Нравилось, как этот пройдоха, забирая огромные деньги у богатых евреев, бескорыстно помогал. бедным соплеменникам. Нравился восторг Симановича перед размахом распутинских кутежей и почти испуганное преклонение перед его таинственной силой. Ибо чадолюбивый Симанович никогда не забывал чуда, которое на его глазах сотворил Распутин с его сыном, больным неизлечимой тогда болезнью, называемой «пляской святого Витта».
«Я привез больного сына, посадил в кресло в спальной и покинул квартиру. Мой сын вернулся домой через час. Он был излечен и счастлив, болезнь более не возобновлялась». Это одно из немногих мест в воспоминаниях Симановича о Распутине, которое не является плодом его буйной фантазии.
В 1917 году в Чрезвычайную комиссию был вызван Иоанн Симанович, 20 лет, студент, иудейского вероисповедания. Его удивительные показания остались в «Том Деле»:
«С 1909 по 1910 год у меня стали наблюдаться признаки нервного заболевания, именуемого „пляска святого Витта“. Со времени объявления болезни я обращался к докторам, тем более, что одно время я принужден был лежать в постели, так как вся левая половина у меня была парализована… Среди докторов меня пользовавших я могу указать профессора Розенбаха и доктора Рубинько, живущих в Петрограде… В 1915 году Распутин, узнав от отца о моей болезни, предложил привести меня к нему на квартиру… Распутин, оставшись со мной в комнате наедине, посадил меня на стул и, поместившись напротив, пристально смотрел мне в глаза, начав меня гладить рукою по голове. В это время я испытывал какое-то особенное состояние. Сеанс этот, как мне кажется, продолжался минут 10. После чего, прощаясь со мной, Распутин сказал: „Ничего, все это пройдет!“ И действительно, теперь я могу удостоверить, что после этого свидания с Распутиным припадки больше у меня не повторялись, хотя со времени этого сеанса протекло более 2 лет… Это исцеление я приписываю исключительно Распутину, так как врачебные средства лишь облегчали форму припадков, не устраняя их проявлений. Между тем, после визита к Распутину припадки эти прекратились».
Легко представить, что должны были чувствовать поклонницы Распутина и сама царица, когда они узнали, что «Наш Друг», подобно святым апостолам, изгнал беса из больного человека одним прикосновением!
Так что Симанович был предан Распутину — насколько мог, конечно. На следствии Белецкий рассказал, как «секретарь» уводил Распутина «от подозрительных знакомств» и при помощи взяток покрывал его буйство.
Но главное — Симанович связал Распутина с еврейскими банкирами, в том числе с одним из богатейших, знаменитым «Митькой» — Дмитрием Львовичем Рубинштейном. В стране официального антисемитизма и ублюдочного капитализма «Митька» добился поразительных успехов. Первой гильдии купец, он стал банкиром и председателем правления Русско-Французского банка. Кандидат юридических наук, он умело пользовался многочисленными прорехами в полуфеодальном законодательстве.
Рубинштейн понимал важность прессы, и когда «Новое время» — самая известная проправительственная газета — стала акционерным обществом, он попытался завладеть контрольным пакетом акций. Его конкуренты тотчас объявили это «попыткой международного еврейства взять в руки русскую прессу». Сын покойного владельца газеты, знаменитого Суворина, устроил своеобразный протест: во время собрания акционеров выстрелил несколько раз в окно, «чтобы привлечь внимание правительства».
«Митька» понимал всю зыбкость своего положения в годы патриотического угара. Именно тогда он и задумал свершить невозможное: оставаясь правоверным иудеем, получить через Распутина чин действительного статского советника. Для этого на Гороховую был приглашен полковник Ломан, строитель Федоровского собора.
«Рубинштейн решил пожертвовать на постройку домов при Соборе с тем, чтобы ему дали чин действительного статского советника. Я отклонил предложение, ибо он, как еврей, не мог получить этот чин», — показал Ломан в «Том Деле». Но Рубинштейн продолжал упрашивать Распутина. Ему надо было показать всем, что он в особой милости у Царской Семьи, что его финансовая империя прочна. И он нажимал на мужика, веря в его влияние на царицу…. Рубинштейн, как и все прочие, не понимал, что Распутин мог исполнить только то, чего хотела сама царица.
Из показаний Вырубовой: «Распутин говорил мне, что Рубинштейн просил выхлопотать ему чин действительного статского советника и, кажется, он сам просил об этом Государя и Государыню, но я… знаю, что в этом ему было отказано».
Однако во множестве других трудных дел мужик банкиру помог. «Раза два я видела этого маленького толстенького еврея на вечерах у Распутина… Он не пил и не веселился, а все уводил Распутина в кабинет и все о чем-то с ним говорил… Выходя из кабинета, он обычно говорил: „Смотри, не забудь, скажи Аннушке… „, а Распутин отвечал: «Хорошо, сделаю“, — показала в «Том Деле“ певица Варварова.
Прочное положение Распутина при «царях» казалось банкиру одной из гарантий прочности собственного положения. И хитрый, отлично понимавший политическую конъюнктуру Рубинштейн стал одним из преданных советников «Нашего Друга» и активным членом «мозгового центра» на Гороховой.
Теперь Распутину приходилось оправдываться перед Лохтиной и другими старыми почитательницами, ценившими дружбу «старца» с черносотенцем Илиодором и антисемитами из «Союза русского народа».
Из показаний Лохтиной: «По поводу отношения Распутина к евреям… могу передать только слова отца Григория: «Я их отвлекаю, а то они большую беду России сделают… «
- Предыдущая
- 91/168
- Следующая
