Распутин: жизнь и смерть - Радзинский Эдвард Станиславович - Страница 133
- Предыдущая
- 133/168
- Следующая
Впрочем, и в оставшейся переписке иногда прорывается: «1 ноября 1915… Наш Друг всегда был против войны и говорил, что Балканы не стоят того, чтобы весь мир из-за них воевал». Но Ники молчал. Верный губительным обязательствам перед союзниками, он не хотел понимать ее призыва. А она не смела продолжать. Эта тема была запретна для той, которую толпа звала «немкой»…
Но в 1916 году, предчувствуя опасность, от призывов она перешла к действиям.
Последней осенью их царствования она писала мужу: «18 сентября… Я всецело уповаю на милость Божью, только скажи мне заранее, когда предполагается наступление, чтоб Он мог тогда особо помолиться… Это имеет особое значение, и Он понимает, что ты переживаешь». Речь шла об уже подготовленном наступлении войск Юго-Западного фронта под командованием генерала Брусилова. И вдруг… царь его отменяет — весьма неожиданно для Ставки. Оказалось, это Аликс умолила Ники не начинать наступление — как всегда, сославшись на предсказание «Нашего Друга», который, естественно, приветствовал такое решение царя.
«23 сентября… Наш Друг говорит по поводу новых приказов, данных тобой Брусилову и т. д.: „очень доволен распоряжением папы, будет хорошо“. Он об этом никому не скажет… « Но окружение, как всегда, сумело уговорить Государя. И генерал Брусилов продолжил наступление.
«24 сентября… Милый, Наш Друг совершенно вне себя от того, что Брусилов не послушался твоего приказа о приостановке наступления. Он говорит, что тебе было внушено свыше издать этот приказ… и что Бог благословил бы это. Теперь же, Он говорит, снова будут бесполезные потери. Надеется, что ты все же будешь настаивать на своем решении, так как сейчас „не ладно“.
Государю и Верховному главнокомандующему приходится оправдываться: «24 сентября… Только что получил твою телеграмму, в которой ты сообщаешь, что Наш Друг сильно расстроен… Когда я отдавал это приказание, я не знал, что Гурко (командующий одной из армий Юго-Западного фронта. — Э. Р. ) решил стянуть почти все имеющиеся в его распоряжении силы и подготовить атаку совместно с гвардией и соседними войсками. Эта комбинация… подает надежду на возможность успеха… Эти подробности только для тебя одной — прошу тебя, дорогая! Передай Ему только: папа приказал принять разумные меры… „ Царь боится, он наслышан о шпионах, окружающих «Нашего Друга“!
Но она опять молит: «25 сентября… О, прошу тебя, повтори свой приказ Брусилову, прекрати эту бесполезную бойню… Ты должен на этом настоять — ты глава, и все на коленях будут благодарить тебя, а также наша славная гвардия! Там непроходимые болота, открытые места, на которых невозможно укрыться, мало лесов, скоро начнется листопад, нет никакого спасительного прикрытия при наступлении… Наши генералы… они равнодушны к потерям, а это грех… Бог благословляет твой план, пусть его выполнят… пощади эти жизни, милый».
Эти письма и были истинным отражением ее мыслей, о которых не знал Бьюкенен: не надо никаких наступлений, надо прекращать войну. Незадолго до этого в результате безуспешного наступления на Западном фронте за 9 дней было потеряно 80 000 человек. Если и новое наступление провалится — будут новые жертвы и приближение революционного взрыва. А если оно будет успешным
— это означает продолжение войны и тот же неминуемый взрыв, о котором постоянно пророчествует «Наш Друг». Теперь, приезжая из деревни, он постоянно рассказывает Аликс, как ненавидят войну крестьяне. И она счастлива: мужик говорит то, что она так хочет услышать — войну надо закончить. Любой ценой.
Самое поразительное — царица и мужик были тогда правы. Но ни большая Романовская семья, ни двор, ни аристократия, ни буржуазия, ни думские вожди их правоты не понимали. Ее докажет не только падение монархии, но и гибель пришедшего ей на смену Временного правительства. Большевики победят потому, что поймут и осуществят светлую идею «темных сил» — заключить мир. Любой ценой.
Именно этого хотели в 1916 году предтечи большевиков — последняя царица и Распутин. Тогда «темные силы» могли спасти империю. И эти попытки, видимо, отразились в переписке Аликс с братом Эрни, письма которого она и сожгла.
Результатом одной из таких попыток стала таинственная встреча в Швеции, разгадку которой так и не смогла узнать Чрезвычайная комиссия.
Вряд ли кто-нибудь мог предсказать летом 1916 года, что товарищ председателя Думы Протопопов, этот «шармер», любимец оппозиции, ловелас, баловень судьбы, всего лишь через несколько месяцев станет самым презираемым человеком в политической жизни России.
Тем летом Протопопов был главой думской делегации в Швеции, где встретился с неким Вартбургом, сотрудником германского посольства, братом известного немецкого бизнесмена. Во время встречи Вартбург информировал Протопопова о желании «дяди Вилли» заключить сепаратный мир с прежним своим «другом Ники» и о возможных его условиях. Кайзер предлагал почетный и выгодный для России мир. По возвращении Протопопов сделал царю доклад об этой беседе. Николай, свято соблюдавший слово, данное союзникам, не одобрил этой встречи и счел разговоры о мире преждевременными. На том дело и затихло. Протопопов был одним из вождей думской оппозиции, требовавшей войны до победы, и никому тогда и в голову не приходило подозревать его в сношениях с немцами.
Между тем то, что Шейла Лунц в подозрительной квартирке Книрши застала Протопопова кутившим с Распутиным, было не случайно. Оказалось, что любимец Думы имел постоянные тайные контакты с ненавистным Думе мужиком. Их свел общий знакомец — тибетский врач Бадмаев.
Александр Дмитриевич Протопопов — типичная фигура времен заката империи, «человек декаданса». Блестяще образован — воспитание получил в Иезуитской коллегии в Париже. Очарователен в обществе — прекрасный пианист, друг знаменитого Массне. Но все в нем было как-то изуродовано, тронуто некоей гнилью. Еще во время службы в конногвардейском полку Протопопов прославился участием в самых постыдных оргиях, кутежами пустил на ветер большое состояние. Из-за запущенной венерической болезни ему пришлось познакомиться с доктором Бадмаевым, который брался лечить в тех случаях, когда другие врачи отступали. У Протопопова был прогрессивный паралич в начальной стадии и приступы жесточайшей меланхолии. Надежду он возлагал только на таинственные тибетские средства.
- Предыдущая
- 133/168
- Следующая
