Николай II: жизнь и смерть - Радзинский Эдвард Станиславович - Страница 10
- Предыдущая
- 10/114
- Следующая
Итак, на свадьбе Эрни должна была произойти помолвка Аликс. Это знали все.
Из дневника Николая:
«5 апреля… Она замечательно похорошела, но выглядела чрезвычайно грустной. Нас оставили вдвоем, и тогда начался меж нами тот разговор, которого я давно очень желал и… очень боялся. Говорили до 12 часов, но безуспешно: она все противилась перемене религии, она, бедная, много плакала, расстались более спокойно…»
Все утопало в сирени. Холодная прекрасная весна. Так начались эти дни. Несмотря на ее отказ, он был радостно спокоен, он знал, что все их родные за этот брак, и главное – он знал, что она его любит. Было правило, которое он открыл для себя, дважды оказавшись на краю гибели: во всем полагаться на Бога. Этим он будет руководствоваться всю дальнейшую жизнь. Но в те кобургские дни, нарушая это правило, он очень настойчив. Девушка, которую он хотел в жены, была глубоко религиозна. И он щемяще жалел ее, понимая, что значила для нее перемена религии. И, любя ее за это отчаяние и слезы, он своей ласковой настойчивостью помогал переложить на него ответственность за решение.
А она… она много плакала в эти дни.
Впоследствии она много раз будет писать, как трудно ей было принять это решение – поменять религию. Конечно, религия играла огромную роль в ее жизни. Но ведь и ее прабабушки, гессенские принцессы, отправлявшиеся в далекую Россию, меняли религию. И ее сестра Элла, принявшая православие, была счастлива в новой религии. Нет-нет, было еще что-то, отчего она плакала все эти дни. И это «что-то» она не могла выразить словами: натурам экзальтированным, нервным в решающие минуты судьбы дано предчувствовать будущее. Не оттого ли она почти с ужасом, из последних сил, пыталась говорить ему «нет»?
«7 апреля. День свадьбы Даки и Эрни. Началось с того, что я опоздал на завтрак, и мне пришлось идти петухом перед толпой на площади. В 12 часов все собрались наверху, и после подписания акта гражданского брака пошли в церковь. Эрни и Даки – хорошая пара. Пастор сказал хорошую проповедь, содержание которой удивительно подходило к существу переживаемого мной вопроса. Мне в эту минуту страшно захотелось посмотреть в душу Аликс. После свадьбы был фамильный обед… Молодые уехали в Дарм-штадт. Пошли гулять с дядей Владимиром, доползли, наконец, до замка… Подробно осмотрели музей оружия. Обедали у тети Мари, в мундирах, из-за императора, который штатского не одевает. И затем пошли, скорее перебежали, под ливнем в театр. Давали первый акт „Паяцев“.
Как весело ему было карабкаться на гору в этот замок, а потом вечером перебегать улицу и в мокром мундире сидеть в театре! Ему все было тогда весело, потому что он знал: все должно случиться и уже завтра обязательно случится! И он любил их всех: милый Эрни, милая Даки, милый Вилли, так смешно обожавший мундиры, и милый дядя Владимир…
«8 апреля (число трижды подчеркнуто им в дневнике. – Авт.). Чудный, незабвенный день в моей жизни! День моей помолвки с дорогой, ненаглядной моей Аликс. После разговора с ней мы объяснились между собой… Какой радо-стью удалось обрадовать дорогих папґа и мамґа. Я целый день ходил как в дурмане, не сознавая, что, собственно, со мной приключилось… Потом был устроен бал. Мне было не до танцев, ходил и сидел в саду с моей невестой. Даже не верится, что у меня – невеста».
В письме к матери он описал подробнее странное отчаяние и слезы Аликс:
«Она плакала все время, и только от времени до времени произносила шепотом: „Нет, я не могу…“ Я, однако, продолжал настаивать и повторять свои доводы, и хотя этот разговор длился 2 часа, он не привел ни к чему… Я передал ей ваше письмо (письмо датской принцессы, счастливо сменившей свою религию. – Авт.), и после того она не могла уже спорить… Она вышла к нам в гостиную, где мы сидели с Эллой и Вильгельмом (ах как ждал император этого брака! – Авт.), и тут, с первого слова, она согласилась. Одному Богу известно, что произошло со мной. Я плакал, как ребенок, и она тоже. Нет, дорогая мамґа, я не могу выразить, как я счастлив. Весь мир сразу изменился для меня: природа, люди – все мне кажутся добрыми, милыми и счастливыми. Я не могу даже писать, до того дрожат мои руки… Она совершенно переменилась, стала веселой, забавной, разговорчивой».
Он подарил ей кольцо с рубином и вернул ту самую брошь – когда-то подаренную на балу. Она носила его кольцо на шее, вместе с крестом, и брошь всегда была с ней.
Из ее письма в 21-ю годовщину помолвки:
«8 апреля 1915 года. Мои молитвы витают вокруг тебя в нашу годовщину. Ты знаешь, я сохранила… платье принцессы, которое я носила в то утро. И я буду носить твою дорогую брошку».
В 22-ю годовщину: «8 апреля 1916 года. Я хотела бы крепко обнять тебя и вновь пережить наши чудные дни жениховства. Сегодня я буду носить твою дорогую брошку… Я все еще чувствую твою серую одежду… ее запах – там, у окна, в кобургском замке…»
В грязном кострище, где сожгли их одежду утром 17 июля 1918 года, будет найден бриллиант в 12 карат. То, что осталось от броши. Она была с ней до конца.
Но тогда… как он был счастлив тогда! И она тоже старалась быть счастливой. Но все-таки продолжала плакать и в эти дни. Окружающие ничего не понимали. Наблюдая ее слезы, простодушная фрейлина записала в дневник то, что должна была записать: Аликс не любит своего будущего супруга. Да она и сама не понимала своих слез…
«Те сладкие поцелуи, о которых я грезила и тосковала столько лет и которые уже не надеялась получить… Если на что-то я решусь – то уже навсегда. То же самое в моей любви и привязанности – слишком большое сердце, оно пожирает меня…» (Письмо от 8 апреля 1916 года.) А он – он был безоглядно счастлив. Всю жизнь он весело будет вспоминать, как играл оркестр в кобургском замке и как во время брачной церемонии, утомленный обедом, засыпал дядя Альфред (герцог Эдинбургский) и с грохотом ронял свою палку… Как он верил тогда в будущее! И все эти дяди и тети (королева, император, герцоги, принцы, князья), еще решавшие тогда судьбы народов, толпились в залах кобургского замка и тоже – верили в будущее. Если бы они смогли тогда увидеть будущее!
Молодожены Эрни и Даки, «хорошая пара», уже вскоре разойдутся, сестра Элла погибнет на дне шахты. Дядя Вилли, столь любящий военные мундиры и ожидающий военного союза с Россией, начнет войну с Россией. И дядя Павел, танцующий сейчас мазурку, будет лежать с простреленным сердцем, и сам Ники…
«Но хотя бы ты, как орел, поднялся высоко и среди звезд устроил гнездо твое, то и оттуда Я низрину тебя, говорит Господь».
9 апреля Александр Волков был отправлен своим хозяином, великим князем Павлом, передать подарок по случаю помолвки. Он застал Николая и Александру в гостиной: они сидели на диване, держась за руки. Они были поглощены друг другом, и Николай не сразу заметил Волкова:
– А, это ты, милый друг Волков!
И Волков был тоже – милый. Все были «милые» (любимое слово Николая).
В это время Екатерина Адольфовна Шнейдер уже занималась с Аликс русским языком. Они спрягали глаголы, и Аликс аккуратно записывала их в тетрадь. Она любила учиться.
Я листаю ее учебные тетради: Аликс училась языку, спрягая три глагола – «забыть», «петь» и «верить».
Забыть! Забыть – все, что она необъяснимо предчувствует. И верить! И петь!
Ее учительница, Екатерина Шнейдер, станет гоф-лектрисой при императорском дворе и в 1917 году добровольно отправится в ссылку со своей ученицей. В 1918 году за тысячу километров от Петербурга, на дороге к ассенизационным ямам, расстреляют старую гоф-лектрису.
Счастливейшие дни после помолвки. Поэтическая любовь в стиле Гёте: они ездят с Аликс в шарабане, собирают цветы по окрестностям…
Наступает Пасха… В Страстную субботу приехавшие из Петербурга певчие открывают принцессе торжественную благодать православного богослужения. С певчими приехал фельдъегерь из Петербурга – он привез подарки, письма царя и царицы и орден – ей, Аликс…
12 дней прошли. «20 апреля… Поехал с Аликс на станцию и там простился с нею. Как пусто мне показалось, когда я вернулся домой… Итак, придется провести полтора месяца в разлуке. Я бродил один по знакомым и дорогим мне теперь местам и собирал ее любимые цветы, которые отправил ей в письме вечером…»
- Предыдущая
- 10/114
- Следующая
