Книга волшебных историй (сборник) - Ясина Ирина - Страница 9

– Гр-р-р… Хр-р-р…

А в конце совсем жалобно:

– У-у-у!

И получается, что он, как одинокий пёс, рычит и воет на луну. Сплюнет и опять:

– Гр-р-р… Хр-р-р… У-у-у!

Тут папа с работы пришёл. Тоже доктор, только военный.

– Отставить, – говорит, – выть на луну! И немедленно поставить чайник! Сметану я купил, сейчас пельменей наварим…

А главный гостинец папа на потом приберёг. Уложил сытого доктора в постель и достал из кармана шинели библиотечную книжку. «Дикая собака динго, или Повесть о первой любви».

У одного доктора начались экзамены. Такие специальные экзамены для тех, кто институт уже окончил и хочет теперь получить учёную степень кандидата наук.

Вот пришёл он на экзамены, а там столько народу – и врачи молодые, и педагоги, и даже авиаконструкторы. Сначала ведь общие предметы сдают: историю там, диктант, иностранный язык. Называется «кандидатский минимум».

Вдруг его кто-то за руку потянул. Смотрит – учительница, та самая.

– Пойдёмте, доктор, я места заняла. Мы с ребятами к вам на осмотр приходили, помните?

И тут уж доктор не растерялся.

– Зовите, – говорит, – меня просто Сашей.

Сели они за одну парту и стали друг другу помогать. Шурочка доктору все запятые в диктанте списать дала, а он ей – даты исторические.

А потом они бродили по улицам, и гладили встречных собак, и покупали мороженое, и давали друг дружке попробовать. И даже не заболели, только домой забыли позвонить, что задерживаются.

Вот так всё и началось. И до сих пор не закончилось.

У старушки Лизаветы домашняя техника всегда работала исправно. А всё почему? Потому что у неё каждый прибор назывался по имени. Стиральная машина – Катей, пылесос – Шуриком, плита «Электра» – Эллочкой. Немецкий миксер, подаренный внуками, именовался уважительно: герр Теодор, а у холодильника была даже фамилия – товарищ Папанин.

Собирает Лизавета бельё в стирку, а сама приговаривает:

– Здравствуй, Катя-Катерина, ненаглядная моя! Время воду набирать да бельишко постирать. А ты, Эллочка-пострелочка, обожди, не горячись, далеко ещё до обеда-то…

Другие бабушки на лавочке жалуются, бывало: у кого утюг перегорел, у кого телевизор барахлит. Лизавета их поучает:

– Да как же это можно, чтоб без имечка! У нас в деревне, как сейчас помню, матушка всякую живность, даже курочку, по-своему назовёт да со всякой потолкует наособицу. Скотина, она ведь ласку любит! Вот ужо поговорю я с твоим утюгом, как бишь его – Гарик, что ль?

И говорила. И представьте себе, помогало! Ну, не всегда, но часто. И вот так, потихоньку, помаленьку, утюги за пирогами… в общем, пошёл о Лизавете слух по всему микрорайону. Будто бы она электротехнику «заговаривает», порчу с неё снимает, биополе восстанавливает и прочие глупости.

Потянулись просители: кто с вентилятором, кто с полотёром. Дальше – больше. Сосед Колька прибежал, продавец магазина «Канцтовары».

– Баб Лиза, выручайте, «Жигули» мои не заводятся!

Тут Лизавета прямо обалдела. Руками на Кольку замахала:

– Не умею я с «Жигулями»-то! Я ж тебе, милок, не автосервис!

Но уговорил-таки Колька, вытащил старушку на улицу. Села она в машину, ладошкой подпёрлась.

– Холодно, – говорит, – тебе, Ладушка? Холодно, касатушка? А ничего не поделаешь, ехать надоть. Хозяин на работу опаздыват…

И что вы думаете? Вот именно.

После этого случая Лизавете от автолюбителей проходу не стало. А однажды зазвонил у неё телефон.

– Елизавета Прокофьевна? – солидный такой мужской голос. – У телефона генерал авиации Орлов. Мы сейчас испытываем новую модель истребителя…

– А её дома нету! – неожиданно для самой себя пискнула Лизавета. – Это с вами племянница ейная говорит. А она в деревню уехала… э-э, как его… биополе заряжать!

Выдернула старушка телефонный шнур из розетки и целую неделю из дому не выходила и дверь никому не открывала. Спасибо товарищу Папанину, а то бы отощала совсем.

Но потом всё обошлось. Лизавета приглашение получила из Энергетического института и с тех пор каждую неделю читает у них там лекции. Её предмет называется «Хорошее отношение к электроприборам». Студенты в бабушке души не чают, сама она тоже довольна: и к пенсии прибавка неплохая, и поговорить есть с кем. А на работу её Колька возит, на «Жигулях».

У капитана милиции Шишкина на душе скребли кошки. Они проскребли там целую дыру. И через эту дыру капитан взял да и вышел из себя.

Вообще-то ему давно уже было как-то не по себе. Всё время чего-то не хватало, хотелось совершить что-нибудь выдающееся: защитить, например, диссертацию по римскому праву, обезоружить в одиночку банду преступников или, на худой конец, написать маслом картину «Вечер в еловом бору».

Он даже ходил советоваться к коту Василию, теперь уже счастливому супругу соседской Мурки и многодетному отцу.

Василий посоветовал отпустить усы и заняться рыбной ловлей. Шишкин отпустил и занялся – не помогло.

Мурка, хоть её никто не спрашивал, присоветовала похитить какую-нибудь красавицу и на милицейской машине увезти её в горы. Но на должностное преступление капитан не пошёл, а только сам себе совершенно разонравился и окончательно вышел из себя.

Это произошло во время дежурства. Один капитан Шишкин, одетый в форму, остался сидеть в кабинете у телефона, а другой, невидимый, покинул районное отделение милиции и отправился бродить по городу.

И забрёл он в кафе-мороженое «Летучий крокодил». А там как раз домушник Филимон и мокрушник Родион сидят, молочные коктейли потягивают. Не утерпел капитан-невидимка, подсел прямо к ним и уши навострил: вдруг опять недоброе замышляют?

– Слышь, Родька, – Филимон говорит, – а правда классный мужик капитан этот, Шишкин? Вот уж человек так человек! Внукам о нём рассказывать буду! Если б не он, разве бы мы с тобой завязали?

– Ни в жисть, – просипел Родион.

– Я таких бесстрашных и не встречал никогда, – продолжал Филимон. – Как подкатит: мигалка орёт, сирена мигает – ну прям гусар! И в тире он десять из десяти выбивает, мне верный человек рассказывал.

– Факт, – кивнул Родион.

– А красавец какой! Девки по нём сохнут, бабы дохнут, кошки песни складывают. Да мне б такую внешность, на фига бы мне эта жизнь преступная, в кино бы пошёл сниматься, в главной роли!

– Ну, – подтвердил Родион.

– И ведь постоянно собой недоволен, постоянно в поиске! А недовольство собой – это, Родька, чтоб ты знал, первый признак таланта. Вот помяни мои слова, он к тридцати годам докторскую защитит, а на пенсию выйдет – пейзажи станет писать, и непременно маслом.

– Эт как пить дать, – хлюпнул коктейлем растроганный Родион.

Дальше капитан не слушал. Он на цыпочках выбежал из кафе и со всех ног помчался в отделение. Неблагодарный, как мог он сетовать на судьбу! Он, которому столько дано: ум, талант, красота и отвага… Да ещё и верный глаз! Осталось только поскорей прийти в себя и как следует взяться за дело.

– Ишь полетел, – хмыкнул вслед Шишкину Родион.

– Доброе слово и кошке приятно, – усмехнулся Филимон.

– Я ж говорил, – ударил себя в грудь Родион, – я мента во всяком виде нюхом чую!

– Не, ну он правда молоток, – покачал головой Филимон. – Это ж надо так замаскироваться! Нет, ты как хочешь, а я завязываю.

Кот Василий устал от семейной жизни. Мурка заявила, что ей осточертело целыми днями собачиться с детьми, купила себе ролики и записалась в группу психологической разгрузки. В прихожей она повесила красивый плакат:

Вопросов оказалось много, и все трудные. Например, что сегодня на обед (сам хотел бы знать!), почему нельзя хранить под подушкой бутерброды с колбасой и кому нужен этот аттестат зрелости.