Книга волшебных историй (сборник) - Ясина Ирина - Страница 11

На звон и крик сбежались придворные и маленькая принцесса Сметанка, прозванная так за исключительную белизну своей королевской кожи.

– Что с ним?! – вопила королева. – Почему… Зачем он пугает меня… Что это… Его словно душат!!

– Ваше величество, – осмелился выйти вперед военный министр. – Простите меня, я старый солдат и не обучен манерам…

– Да говорите же! – от страха королева едва держалась на ногах.

– Мне хорошо знаком этот звук, ваше величество. Я часто слышу его, проходя ночью по лагерю, где спят уставшие воины… Это, ваше величество, простите великодушно, храп…

– Папа уснул! – Сметанка захлопала в ладоши. Королева без сил опустилась в кресло и разрыдалась. Лейб-медики переглянулись. Горничная и постельничий бросились раздевать, разувать и укладывать короля со всеми приличествующими делу тонкостями.

Рука короля разжалась, и из нее выпала радужная коробочка. Подслеповатый Главный лейб-медик поднес ее к глазам, сдвинув очки на лоб, прочитал по слогам:

– Спи-ус-нин…

Он обвел глазами толпу придворных:

– Что это? Откуда? Я лечил еще батюшку нашего правителя, Александра IХ Непорочного. Их покойное величество категорически отрицали лекарственные препараты фабричного производства и лечились только домашними средствами. Как вам известно, Александр Непорочный умерли на верховой прогулке в горах в возрасте 104 лет. Конь споткнулся, и их величество ударились головой о камень. Перед смертью они успели взять с меня обещание, что наследник никогда не прибегнет ни к каким сатанинским таблеткам и инъекциям. Кто посмел!..

Придворные прятали глаза. Королева с трудом поднялась с кресла, пересела на кровать и осторожно гладила рассыпавшиеся по подушке волосы мужа. А Сметанка подошла к старшему лейб-медику, задрала белоснежный подбородок и прямо-таки надерзила:

– Вот вы с вашей домашней лабудой папочку чуть на тот свет не отправили! А теперь он храпит, как солдат, и это не плохо, а хорошо!

И дерзкая девчонка ловко выхватила коробочку с лекарством из старческой руки лекаря. И сказала, топнув босой ногой:

– Все свободны!

– А? – удивилась первая фрейлина. – Что вы изволили сказать, ваше высочество? Кто свободен?

– Вы – все – свободны. Оставьте нас.

Королева улыбнулась и сделала как бы выметающий знак рукой.

– Да-да, господа. Вы можете идти.

Алёна Типун с умилением смотрела, как ее сын Серега, шевеля от удовольствия плечами, шумно ест борщ и пальцами вылавливает из тарелки мясо. Тут же за столом сидел длинный и тощий, с треугольной лысой головой, глаза навыкате. Похож на саранчу. Смотрел жадно, но ни к чему не притрагивался. Серый представил его как напарника Мирона, большого ума человека. А не ест, объяснял, потому, как боится, что отравят. Алёна подумала про себя, что человек, видать, и правда, умный: ведь если честно, она как раз собиралась опробовать на нем свеженький яд из сока зеленой бузины с ректификатом.

– А что ж ты мне, мать, под борщец-то не нальешь?

– Ох, дык как же не налити, сокол ты мой! Тебе на чем? На змеюке подколодной, на сколопендре, аль на кровушке черного петуха?

– Мам, да ладно. Говори нормально, все свои. Мироша вон, не смотри, что грязный, – два образования имеет. И водки дай из бутылки непочатой, а то он и пить не станет.

Алёна на глазах у гостя сковырнула пробку, разлила.

– Себе, – сухо приказал Мирон.

– С удовольствием пригублю.

– Не «пригублю», а выпила до дна. Знаю ваши пригубления.

Алёна пожала плечами и вместе с мужчинами вбросила в золотозубую пасть лафитник водки.

– Ну-с, мадам, – потеплев насекомыми глазами, начал Мирон. – Дошел слух, что короля-таки свалила дьявольская сила? В газетах пишут, спит наше величество без просыпу третий день подряд. И, что характерно, все системы организма работают нормально.

Серега утерся ладонью и кивнул матери:

– Все, как есть, говори, ма. Чую, не обошлось без тебя.

Алёна, застенчиво комкая в руках фартук, рассказала, как прислал ей знакомый факир, живущий в пограничных горах Индии, подарок ко дню святого Валентина, поскольку влюблен в нее уже сорок лет, с той волшебной поры, когда вместе медитировали в пустыне Гоби…

– Короче, – велел Мирон.

– Это тайное индийское зелье, которое погружает человека в сладкий сон на долгие дни. Все это время, что он спит, его сопровождают грезы настолько яркие и волшебные, что сам проснуться он не в силах. Мой бойфренд, факир, научил меня заклинанию, которое надо произнести перед тем, как принять таблетку. Это длинный стихотворный текст на хинди, его знают несколько человек в Тибете, мой факир и я. Это заклинание… ну как бы… программа, таймер, понятно?

Мирон усмехнулся.

– И ты что ж, мать, наизусть его выучила, что ли?

– Зачем наизусть, у меня записано, голова-то уж не та. И вот я ставлю эту, значит, программу – там специальный код есть – и просыпаюсь, когда мне надо. А пока сплю – как бы предаюсь райскому наслаждению.

– С факиром? – гоготнул Серега.

– Или с его змеей, – добавил с кривой ухмылкой Мирон.

«Ух, до чего неприятный, – отметила Алёна. – Мерзее даже, чем я, голубка. И чего Серенький с ним связался…»

– Хотите сказать, – задрал Мирон бровь на голую трапецию лба, – это вы скормили Справедливому вашу наркоту?

– Зачем наркоту… – Алёна обиделась и решила больше ничего при этой противной саранче не рассказывать.

– Я понял, – заржал Серега. – Мать втюхала ему таблетку, а программу не ввела, точно? И теперь Сан Саныч будет дрыхнуть до… А до чего? До каких пор?

– Не знаю, – отрезала Алёна. – Мы с Инджиром такой поворот событий не обсуждали.

Шли пятые сутки, как король Александр Х Справедливый спал, сотрясая спальное крыло дворца неутихающим храпом.

Королева теперь находилась в натянутых отношениях с придворной медициной, и посоветоваться ей было не с кем.

– Тебе не кажется, – по секрету спрашивала она умную Сметанку, – что это… ну… не совсем нормально?

– У меня есть один знакомый мальчик… – задумчиво отвечала Сметанка.

– Мальчик? – пугалась королева.

– Ну да, на самом деле он не мальчик… ему 32 года…

– Дитя мое! – хваталась за сердце королева.

– В общем, это мой учитель йоги.

– Учитель чего?

– Мамочка, йога – это такое индийское учение, целью которого является полная гармония с миром… Ну это неважно.

– Где ты этого нахваталась?! – королева была в ужасе.

– В общем, мама, мой гуру, он сказал, что у папы на протяжении стольких лет были забиты все чакры, что он не мог соответствовать своей карме… Ты пока не поймешь. В общем, ему надо было выйти в астрал (это с ним сейчас и происходит) и очиститься.

– И что дальше? – испуганно прошептала королева.

– А когда очистится, он даст знак. И мы его разбудим.

– А какой знак?

Но Сметанка не успела ответить. Из парка перед дворцом долетел визг дежурных фрейлин, залаяли собаки – и вслед за этим раздался жуткий скрежет и лязг. Этот звук был намного страшнее того храпа, который до полусмерти напугал королеву. Мать и дочь бросились к окну.

Ужасная картина открылась их взгляду…

Асфальтоукладчик Серега и умный Мирон не спали допоздна. Алёна пыталась подслушать, но как ни прижимала стакан дном к стене своей светелки, а открытой стороной – к большому уху, слышала только «бу-бу-бу» и неприличные ругательства.

А посреди ночи заговорщики сели на асфальтовый каток и уехали в сторону Рабочей Окраины, где в тесноте и обиде жили сильные, несытые и хмурые люди.

В Рабочей Окраине Серегу хорошо знали и уважали. Там у него проживала зазноба, таксистка Лариска. По ее просьбе Серый заасфальтировал от века немощенные улицы поселка, чтобы Лариска могла не оставлять свое такси в гараже и не скакать потом по лужам, а подъезжать прямо к дому с шиком. И соседям стало удобно: телеги, велосипеды, автобус опять же пустили.