Выбери любимый жанр

Полосатая спинка. Рассказы - Радзиевская Софья Борисовна - Страница 15


Изменить размер шрифта:

15

Что-то странное: не голова, а точно клюв, острый, как шило. Выглянул и снова спрятался, опять выглянул и уже не спрятался, а высунулся больше и за ним из яичка выполз и сам червячок — личинка мухи-сирфиды. Она крошечная, совсем не похожа на красавицу мать, скорее напоминает патефонную иголку. Спереди, как остриё иголки, торчит острая -трубочка, она может высовываться и втягиваться. Головы, собственно, у личинки нет: она вся — мускульный мешок. Спереди, через трубочку, личинка насасывает пищу, сзади выбрасываются остатки пищеварения. Ног нет, и они не нужны: личинка съёживается, растягивается и так ползает довольно быстро. А пища? Ну, её сколько угодно кругом: мать отложила яичко посреди целого стада тлей, выбирай любую. Взрослая муха питается только соком цветов. Но инстинкт заставил её отложить яичко там, где личинка найдёт нужную ей пищу. За свою короткую жизнь личинка сирфиды успевает высосать сотни тлей. Это наш неоценимый помощник в борьбе с ними.

Случается, что новорождённая личинка успела ещё выползти. из яичной скорлупы только до половины, а тут перед самым носом сидит большая жирная тля. Личинка тотчас же вцепится в добычу, хотя задняя половинка её тела ещё осталась в скорлупе. Соки тли наполняют, раздувают переднюю половину тела. А тут подвернулась вторая тля, за ней — третья… Скорлупка врезается в распухшее тело личинки, теперь выбраться на свободу не так-то просто. Личинка долго крутится и бьётся, пока вытащит из яйца и заднюю половину тела. Попробуйте найти где-нибудь ещё более жадное существо!

Зато и быстро же она растёт, а с ростом увеличивается и аппетит. Наконец, покушав в последний раз, личинка съёживается, становится похожей на коричневый бочоночек и замирает. Внутри этого бочоночка личинка превращается в куколку, а куколка — во взрослое насекомое.

Пройдёт несколько дней. И вот из бочонка выглядывает большая голова с яркими глазами. Красавица сирфида выбирается на свободу. На спине её расправляются лёгкие прозрачные крылышки, она смачивает передние лапки слюной и старательно протирает ими глаза. Ещё несколько минут — и она стремительно взлетает и исчезает.

Вы найдёте её на цветах, сладким соком которых она питается. Но вскоре наступит время откладки яичек, и она вернётся к растениям, заселёнными тлями.

Борьба с мухами — полезное и нужное дело. Но если в вашу комнату залетела и бьётся на стекле красивая жёлто-чёрная сирфида — откройте окно и выпустите её. Эта муха — друг вашего сада и огорода.

Летом на растениях можно найти маленькие белые или желтоватые пушистые шарики, словно сделанные из ваты. Они висят на кустиках сурепки, на мяте, лебеде, шалфее, на свёкле и даже яблоне.

Многие шарики похожи с виду, но сделаны разными хозяевами. Иногда там сидит пёстрый паук-бродяга, не делающий себе паутины, как другие пауки. Из своего уютного домика он промышляет разбоем. Выскакивает и хватает всех, кто зазевался: бабочку, муху, а то и жука.

Высосав жертву, он часто привязывает её пустую шкурку к крыше своего разбойного гнёзда, точно индеец, украшающий себя скальпами.

Иногда шарик делает и паучиха, но в середине его лежат её крошечные прозрачные яички. Скоро они созреют и превратятся в маленьких паучат.

А вот шарик, сделанный совсем другими хозяевами. В нём спрятан крошечный сот, но не из восковых ячеек, а из шёлковых белоснежных кокончиков, с выпуклыми крышечками. Кокончиков бывает до сотни. Они так тесно прижаты друг к другу, что становятся от давления гранёными, как пчелиные соты. Кто же их сделал?

Осторожно переношу маленький шёлковый сот в стакан и завязываю его кисеёй. Что же в нём делается? Ничего. И день и два. А на третий день в маленьком соте началась работа.

Через сильную лупу видно: белые крышечки на ячейках шевелятся. Чьи-то чёрные челюсти быстро подрезают крышечку изнутри, по правильной круговой линии. Ещё несколько ударов — и крышечка отваливается, а из отверстия показывается маленькая чёрная головка с длинными дрожащими усиками. Тонкие ножки опираются на край кокона, из него, как из глубокого колодца, выбирается крошечное (в один-два миллиметра) перепончатокрылое насекомое с металлическим блеском. Это — наездник из браконид.

Тут же, на краю кокона-колыбельки, он приводит себя в порядок: ведь он только что вышел из куколки, лежавшей в коконе. Загибая задние ножки, наездник чистит ими крылышки, смачивает передние лапки слюной и старательно трёт ими большие блестящие глаза. Через минуту, пригретый утренним солнышком, он поднимается в воздух и исчезает.

Я выношу стакан в сад и продолжаю наблюдать, как другие наездники выбираются из своих кокончиков.

На другое утро, там, где разлетелись наездники, на кустиках шалфея, среди мирно грызущих его листья гусениц, началась страшная суматоха. Укрепившись ножками на травинке, они хлещут верхней половиной тела, как кнутом, по воздуху и корчатся, точно от боли. Некоторые даже падают на землю, не удержавшись при сильном размахе.

Что за причина суматохи? Оказывается — мои наездники. Они порхают вокруг гусениц, пугливо отлетают и опять возвращаются. Но они уже сыты соком цветов. Что им здесь нужно?

Вот один наездник быстро подлетает к гусенице, садится на неё и колет её крошечной трубочкой-яйцекладом, находящимся на конце его брюшка. Гусеница опять хлещет верхней частью тела по листку и по ветке. Она убила бы наездника, попадись он ей. Но он уже отлетел, сидит на соседней ветке, трёт лапками глаза и оправляет крылышки. Дело сделано: в тело гусеницы он успел отложить яичко. Гусеница билась и пугала наездника инстинктивно, бессознательно, но мы знаем: в яичке наездника — её погибель.

Мать-наездник, пристроив таким образом свои яички, заползает под травинку или листок и умирает.

Гусеницы успокаиваются. По виду нельзя отличить здоровых от уколотых. Все они опять принимаются за еду.

Яичко в теле гусеницы живёт совершенно удивительной жизнью: соки тела гусеницы, проникая через тонкую скорлупу, питают его, и оно начинает расти, удлиняется, даже ветвится. Подумайте, яйцо — и вдруг растёт! А гусеница тоже продолжает жить и кормиться и успевает запасать столько пищи, что соков её тела пока хватает и на странного гостя.

Проходит несколько дней, и на ветвистом яйце в теле гусеницы появляются перетяжки. Теперь оно походит на бусы. А затем из каждой бусинки выходит крохотная личинка наездника, из одного яйца — целая семья. Личинки сразу принимаются за работу: они пьют соки хозяйки, но вначале не трогают ни одного из важных для жизни органов. И потому гусеница продолжает жить и питаться, хотя и более вяло, пока выросшие личинки не заполнят всего её тела.

Но что за беда? Она им больше не нужна. И острые челюсти личинок впиваются в стенки тела заживо съеденного хозяина. В эту минуту гусеница имеет странный вид: из тела её точно вырастают маленькие иголочки, но каждая из них живёт и извивается. Это личинки наездника вылезают сквозь прокушенную кожу.

От гусеницы осталась почти одна шкурка, но она ещё слегка дёргает головой, шевелит ножками. Личинки наездника, вышедшие из неё, выпускают изо рта тонкие нити и дружно начинают плести шарик, с которого начался наш рассказ.

Некоторое время ещё видно, как они копошатся внутри, затем общий шарик становится плотным и непрозрачным.

Если его разрезать через несколько дней, окажется, что в этой общей оболочке каждая личинка ухитрилась сплести ещё отдельный кокончик и в нём превратилась в куколку. Это и есть белые соты, которыми мы любовались. Через неделю или две из этих кокончиков вылетит новое поколение наездников и опять они полетят откладывать свои яички в гусениц. Крохотки наездники — наши большие друзья, они уничтожают вредных гусениц.

А около кокона ещё сидит умирающая гусеница. Иногда в суматохе её даже привязывают к шарику, иногда все кокончики располагаются вокруг неё и она выглядывает точно из белоснежной муфты. Она дёргает головой и слабо шевелит ножками. В ней тлеет искра угасающей жизни. Приходят муравьи и утаскивают её. В природе ничто не пропадает.

15
Перейти на страницу:
Мир литературы