Выбери любимый жанр

Лесная быль. Рассказы и повести - Радзиевская Софья Борисовна - Страница 7


Изменить размер шрифта:

7

Что же делать?

Драчун, взволнованный, недоумевающий, прыгал по веткам, заглядывал в гнездо. Наконец капелька крови на ветке разъяснила ему, что случилось. Он издали принюхался к ней, вздыбил шёрстку на затылке, как-то странно кашляя от страха и отвращения. Затем, спустившись с дерева, он долго стоял около Черноглазки, с опасением рассматривая её раненую лапку.

Он не знал, что надо делать.

А Дымка знала. Ей хорошо было известно ещё одно дальнее дупло, где чёрные дятлы весной выводили детей. Теперь дупло опустело. Далековато, но тем лучше убраться подальше от ястреба, который непременно вернётся.

Подойдя к лежавшей на земле Черноглазке, она решительно стала подталкивать её носом и лапками. Та тихо пискнула, но не пошевелилась. Дымка подняла голову и растерянно посмотрела на Драчуна, точно прося его о помощи. Но тот ответил ей таким же растерянным взглядом и вдруг одним скачком оказался на ветке над её головой. Ясно, решать приходилось ей. И она, ухватившись зубами за пушистый загривок дочки, попробовала вскинуть её себе на спину, как когда-то переносила совсем маленьких детей. Но как же это оказалось трудно: Черноглазка ростом была уже почти вполовину матери.

Так началось это путешествие. Шатаясь под ношей, Дымка медленно тащилась по земле. Драчун следовал за ней по нижним веткам деревьев. Нагибаясь, чуть не падая, он усердно цокал, по-видимому, подавая жене самые лучшие советы. Но спуститься на землю и помочь ей своими сильными плечами не догадывался или не хотел.

Но всё кончается, кончился и этот трудный путь. У старой дуплистой осины мать и дочь упали без движения. Лихорадочно вздымавшиеся и опадавшие бока их показывали, как сильно бились измученные маленькие сердца.

Вот это удача! Драчун проворно нырнул в черневшее на стволе дупло и тотчас же вынырнул с весёлым стрекотанием. Похоже было, что он приглашал свою семью посетить великолепный дом, который сам отыскал.

Но семья, к его удивлению, не отозвалась на приглашение. Всю ночь Дымка оставалась на земле около лежащей Черноглазки, дрожа, оглядываясь, но не решаясь её покинуть.

Ночной ветер сжалился над двумя маленькими пушистыми клубочками, дрожавшими в траве: притаился и не донёс весть о них ни большим, ни малым хищникам, рыскавшим вокруг.

Раз они услышали лёгкий шорох и хруст под очень лёгкими лапками. Это вышел на добычу злобный горностай — тигр среди малых лесных зверей, хотя сам не крупнее белки. Стоило ветру выдать их присутствие его острому чёрному носу, и одна из них, наверное, не дожила бы до утра. Но ветер не выдал, и горностай, проскользнув мимо старой осины, подхватил неосторожную лягушку и унёсся большими скачками. Лишь, тогда белочки перевели дыхание.

Ночь шла и вела за собой ночные голоса. Вот заухал, захохотал филин, за кустом мяукнула сова… Зловещие голоса. Даже в уютном гнёздышке от них вздрагивает шерсть на беличьих; спинках. Но инстинкт подсказывал: если нельзя убежать — надо замереть, не дышать.

С первым солнечным лучом терпение ветра кончилось. Как резвый мальчишка, промчался он по лесу, и деревья зашептались, закачались на его пути. Над головами белочек раздалось тревожное стрекотание. Драчун и тут не покинул их. Он то взбегал по стволу к самому дуплу, то опять спускался на нижнюю ветку, точно старался показать белочкам, что им надо сделать. И они послушались его. Черноглазка со стоном подковыляла к дереву, так же медленно добралась до дупла и почти упала на дно его.

Она так и осталась хроменькой на всю жизнь. И для Дымки Черноглазка осталась детёнышем тоже на всю жизнь. Белочка ночью в дупле нежно обнимала дочку лапками, утром вылизывала ей шубку, пока та начинала блестеть как золото. Днём подзывала ласковым криком и беспокоилась, если Черноглазка отбегала далеко.

Лето подходило к концу. Белки уже усиленно готовили запасы для зимы. Это делали все белки, даже молодые, хотя о зиме они ещё ничего не знали. На деревьях развешивали на просушку самые лучшие грибы — боровики и маслята. В дуплах и под корнями завели кладовые с орехами и желудями. Зимой забудет белочка, где её кладовая, — не беда, в любую чужую заберётся. А её запасы другим белкам пригодятся.

Хроменькую Черноглазку больная лапка часто подводила: оступится и уронит гриб, с которым добиралась до развилки сучков. Надо уложить его надёжно: шляпкой вверх, ножкой вниз. Иначе свалится. Поэтому она чаще раскладывала грибы на пеньках — и так высохнут.

Всё шло хорошо, как вдруг в лесу что-то изменилось. Было ещё тепло, еды хватало. Но все белки в лесу ощутили странное беспокойство. Возможно, причиной был неурожай еловых шишек, их главной пищи… Родной лес перестал быть родным. Белки беспокойно прыгали с дерева на дерево, что-то звало их неизвестно куда, но только прочь из этих мест.

Лес наполнился скачущими по деревьям белками, своими и чужими, пришедшими издалека. Это был непрерывный поток рыжих пушистых зверьков. А вскоре и Дымка с Черноглазкой к нему присоединились. Где-то в этом потоке бежал и Драчун, но Черноглазка выросла, так что Дымка перестала им интересоваться.

Лесная быль. Рассказы и повести - pic007.png

Самый характер белок изменился. Они прыгали по деревьям, бесстрашно перебегали большие открытые места, если река преграждала путь, бросались в неё такой плотной стаей, что в воде теснились, сами тонули и топили друг друга. Переплыв, бежали дальше.

Над ними с криком вились хищные птицы. Они хватали белок и тут же их пожирали. Отяжелев от сытости, отставали. Проголодавшись, снова нагоняли бедных зверьков. А волки, лисы, горностаи — те просто объедались, бежали за ними по пятам.

Шёл уже не первый день пути. Дымка и Черноглазка бежали вместе. Если к ночи находилось дупло, забирались в него, нет — спали на ветке у ствола, тесно прижавшись друг к другу. Черноглазка заметно слабела. По утрам, прежде чем тронуться в путь, долго со стоном лизала больную распухшую лапку.

А скоро над всем беличьим войском разразилась новая беда: лес вдруг кончился. Белки, растерянные, собрались на опушке. Перед ними лежало огромное пожарище. Земля почернела, обуглилась, лишь кое-где торчали стволы обгоревших деревьев.

Белки усыпали уцелевшие деревья на опушке. Они тихонько цокали, испуганно поглядывая друг на друга бусинками-глазами, потускневшими от голода и усталости.

Наконец одна белка осторожно спустилась на обгорелую землю, испуганно потряхивая лапками, точно земля эта ещё не остыла. За ней — другая, третья… и вот уже все они устремились вперёд, всё дальше от зелёного леса по выжженной земле. Угольная пыль покрыла шубки, набивалась в горло. Бедные зверьки чихали, кашляли и… бежали дальше.

На мёртвом пожарище слышался только хруст угольков под усталыми лапками. Ни еды, ни воды. Казалось, для бедных белок не было надежды на спасение.

Но вот лёгкий ветер подул им навстречу, и усталые зверьки встрепенулись. Они поднимались на задние лапки, усиленно внюхивались в свежие струйки воздуха. И прочитав в них какую-то ободряющую весть, кидались бежать быстрее, точно ветер вдунул силы в измученные лапки.

Дальше, дальше… и вдруг передние белки остановились. Задние набежали на них. Небольшая тихая речка преградила путь. Страшное пожарище кончалось на этом берегу её.

На другом — лес стоял во всей красе. Старые ели сияли гроздьями зрелых шишек. Этой новостью ветер и подбодрил усталых зверьков.

Белки, перегоняя друг друга, кидались к воде. Они пили с жадностью, лакая по-кошачьи язычком, и тут же пускались вплавь к другому берегу. Глаза, уши, чуткий нос обещали многое, и белки стремились навстречу обещанному.

Черноглазка приковыляла к берегу с последними белками, она спотыкалась, падала и не сразу могла встать. Дымка отбегала вперёд, возвращалась, толкала её носом, даже покусывала — ничто не помогало.

В воду они спустились последними.

Дымка плыла храбро: пушистый хвост, как флаг, держала высоко над водой. Хвост Черноглазки уже не раз почти касался воды, однако белочка из последних сил опять поднимала его. Инстинкт говорил ей: намокший хвост утянет под воду.

7
Перейти на страницу:
Мир литературы