Здоровый сон – счастливый ребенок - Вайсблут Марк - Страница 53

К разным детям нужен разный подход.

После того как мы с Роном впервые посетили нашего педиатра еще до рождения Дэвида, мы покидали его кабинет с приятным ощущением, что наш ребенок будет получать всю необходимую заботу. Хотя мы знали, что этот врач особо интересуется нарушениями сна, мы и представить себе не могли, что нам придется иметь дело с ребенком, внутренние часы которого будут думать, что день – это ночь, а ночь – это день.

Но именно так и случилось. Первые несколько недель я только и делала, что кормила Дэвида и меняла ему подгузники в перерывах между периодами сна. Вспоминая об этом, я думаю, что доктору Вайсблуту действительно оставалось только прищелкивать языком в ответ на некоторые мои вопросы.

В то же самое время я начала расслабляться и чувствовать, что все идет нормально. Дэвид начинал проявлять больше интереса к окружающему миру; мы с Роном знали, что это большой шаг в его развитии. Мы ждали периодов бодрствования, чтобы пообщаться с ребенком. Но тут начала прослеживаться закономерность: Дэвид не желал укладываться спать по вечерам.

Врач выслушал нас и сказал, что для некоторых детей это нормально. Дэвид был еще слишком мал для того, чтобы начинать приучать его спать правильно. Поэтому нам с Роном ничего не оставалось делать, как подождать.

Когда Дэвиду исполнилось два месяца, я начала впадать в панику. Мой послеродовой отпуск приближался к концу. Я так устала, что большую часть времени буквально едва держалась на ногах. Кроме того, я хотела продолжать кормить Дэвида грудью в те часы, когда была бы дома. Я понимала, что мы должны что-то сделать, прежде чем я вернусь на работу, поэтому позвонила доктору Вайсблуту и договорилась о встрече.

В первую очередь он проверил физическое состояние Дэвида. Все оказалось идеально. Потом мы побеседовали. Доктор Вайсблут объяснил, что мы должны начать иначе управлять периодами сна Дэвида. Он должен спать в тихом и темном помещении. Больше никаких ночников, музыки и т. д. Днем ребенок должен спать как минимум по 45–60 минут. Если он просыпается раньше, нужно оставлять его в кроватке, пока он не отдохнет достаточно. Вместо того чтобы позволять ему бодрствовать допоздна, мы должны укладывать ребенка на ночь в промежутке от семи до девяти часов вечера. Никаких поездок в машине, коляске или укачивания в качелях, где он может спать лишь недолго.

Мы решили начать с понедельника, так как в воскресенье был День матери. Я покормила Дэвида в девять вечера, и к половине десятого он уже спал у меня на руках. Я уложила его, пробралась обратно в гостиную и включила интерком. До 21:45 было тихо, потом я услышала, как Дэвид сосет пальчики. Я подумала: хорошо, он скоро снова заснет, но к десяти ребенок начал плакать. Плач продолжался до половины первого ночи – два с половиной часа. С каждым криком Дэвида я чувствовала его разочарование, злость и кажущуюся боль. И я тоже злилась – на ребенка, на доктора, на Рона и на себя. Наконец Дэвид заснул и спал почти до семи утра, когда я разбудила его, чтобы покормить.

Утреннее пробуждение было запланированным и согласованным с доктором Вайсблутом. Мы хотели, чтобы Дэвид просыпался до того, как я буду уходить на работу, чтобы я могла его кормить. Казалось, что ребенок чувствует себя прекрасно. Я была вымотана.

Во вторник я дала Дэвиду проснуться самому. В тот день он спал днем по два с половиной – три часа, но в целом его режим еще оставался достаточно свободным. В половине девятого, когда он проснулся, я покормила его, искупала и играла с ним до времени последнего кормления, после которого уложила его спать около одиннадцати, хотя он еще не выглядел сонным. На этот раз он плакал с 22:50 до 23:15. Всего 25 минут? Неужели это может быть настолько просто? Меня это очень воодушевило. Даже доктор Вайсблут удивился его прогрессу. Дэвид снова проспал всю ночь.

Хотя нам пока так и не удавалось заставить ребенка ложиться пораньше, периоды его плача перед сном становились все короче и короче. На третий день он проплакал всего 21 минуту и больше не пискнул до самого утра.

Но только мы с Роном начали дышать свободнее, Дэвид вернул нас с небес на землю. На четвертый день он проплакал почти полтора часа. Я опять упала духом. Мне было непонятно, считать ли это временным откатом назад или последние три дня были чистой случайностью. На следующее утро я позвонила доктору, и он посоветовал мне продолжать тренировки. Доктор объяснил, что у всех детей бывают неудачные дни.

Мы обнаружили, что, если быстро откликаемся на плач Дэвида, предполагая, что ребенок проголодался, он становится раздражительным и кормить его трудно. В такие ночи Дэвид плакал практически без остановки.

Мы продолжали посещать доктора Вайсблута, но уже не так часто. В конце третьей недели приучения к правильному сну Дэвид, Рон и я стали действительно работать вместе. Мы с Роном могли точно сказать, когда Дэвид устал, и не заставляли его бодрствовать дольше, чем он хотел.

Когда мы Роном начали приучать Дэвида, то завели журнал учета сна. Мы до сих пор продолжаем его вести – не потому, что приучение продолжается, а потому, что в связи с моим возвращением на работу и загруженным графиком Рона можем лучше понять закономерности настроения и питания Дэвида, если няня оставляет для нас записи о том, что происходит в течение дня.