Возвращение - Денисов Вадим Владимирович - Страница 20

• Предыдущая
• 20/77
• Следующая

— Музычку воткни! — цыкнул я.

— Так скоро?

Взял с сиденья клочок бумаги, в который, похоже, совсем недавно заворачивали рыбу. Дорожных указателей тут нет. Не озаботились власти Пекина такими мелочами.

— Вроде вот тут. Километров двадцать, потом сплошные развилки.

— К японцам не зарули, я суши не люблю.

— Не заблудимся. Что ты развалился, хоть сканер включи, пора!

Какая тут экзотика пошла!

На переносных жаровнях с шипением жарятся кубики местной разновидности тофу из гороха, готовятся яичные блинчики с укропом, с крыш и заборов свисают проволочные решетки со штопаными носками, за дверьми гремит посуда, по радио звучит китайский рок, изредка перемежаемый чем-нибудь европейским…

Теснота помещений и недостаток освещения постоянно заставляют жителей выходить на улицу, если позволяет погода, конечно.

Сохнущее на длинных еловых шестах белье и одежда порой почти закрывает фасады. Тут нет канализации. В углу каждого двора стоит дощатая туалетная кабинка, пару раз видел даже рубленые. Многим приходится использовать деревянное ведро с крышкой — унитаз системы «матун», а вы и не знали, дачники подмосковные! Утром по улочкам на вонючей велоколяске медленно проезжает золотарь, обитатели района выносят матуны, мужик их быстренько споласкивает ручным насосом.

Дремлет в шезлонге старик, иногда слышишь стук костяшек маджонга, значит, там стариков двое как минимум, чаще же они собираются ворчливыми группами. Рядом подросток чинит велик, девчата школьного возраста возятся с детьми поменьше, мамаши визгливо покрикивают и широкими тесаками шинкуют овощи. Никто не жалуется на тесноту, кажется, что люди сознательно жмутся друг к другу, им так спокойней, безопасней…

— Махмуд, говоришь?

— Ага, а этот Турсун его племянничек.

— Басмачи, — безапелляционно бросил напарник. — Живорезы.

Я поморщился.

— Перестань, какие басмачи? Уйгуры это, местные.

— Какая разница, брателло? Что-то я не помню достижений уйгурских рыбаков. Как и подводников. Так, это… Схемы две?

— Две.

Живет на великой реке Волге одинокий дед, по слухам, продает алюминиевую лодку с мотором. Старик почти потерял самоходные свойства, золотая рыбка в сети так и не попалась, и судно ему уже без надобности. Вот такая вкратце информация.

Впереди показалась самая необычная в окрестностях деревня.

Это Тулоу, огромный круглый дом-крепость, в котором живет все население. В диаметре дом примерно семьдесят метров. Очень толстые внешние стены. Ворота всего одни, обшиты толстым стальным листом. Мне рассказывали, что Тулоу появился в самом начальном периоде выживания китайской селективки, когда возник конфликт между элитой Крепости и первыми потеряшками. Необычайное сооружение было построено силами четырех семейных кланов и успешно выручало жителей в стычках. В прошлые земные времена подобные крепости-деревни встречались в китайских провинциях Гуандун и Фуцзянь. Сейчас здесь обитает мутная закрытая секта, странные люди никому не мешают, но и к себе не пускают. Занимаются бортничеством, сбором целебного и съедобного гербария.

Сразу за Тулоу меня поджидала первая развилка, ключевая.

Прямо поедешь, то есть вдоль берега реки — к японцам попадешь. Я свернул налево, к большому лесу, длинной полосой темнеющему вдалеке.

Отсюда начинается дорога в Рио-де-Жанейро. Неужели бразильцы сумели адаптироваться к таежному климату?

Грунтовая магистралка находится в хорошем состоянии: вот что значит изначально высокое качество строительства. Через каждые пятьсот метров — очередной узкий проселок, ведущий к фермам. Движение, хоть и минимальное, на дороге есть. На выезде из города мы разминулись со старым школьным автобусом оранжевого цвета, на бортах цветочки, в окнах рюши и гирлянды компакт-дисков — это еженедельный рейс из Рио. На крыше баса возле открытого люка установлен пулемет на короткой турели, стрелка нет. Салон набит битком, люди веселые, все очень… ну очень загорелые, приветственно машут руками. Мы с Гобом тоже помахали, даже настроение поднялось.

Рейс сопровождает «самурай» охраны с тремя бойцами. Интересное: позади автобуса гремит по кочкам грузовой прицеп с тюками подозрительно одинаковой формы и размера.

— Заценил? — повернулся ко мне Гоблин.

— Что имеешь в виду?

— Вместо мешков с песком припасли. Если кто выскочит, типа «Сабур, пацаны!» — сразу мешки вокруг колес, и можно держаться.

— Да там тряпки…

— Тугая тряпка тоже пойдет.

Далеко впереди, пропадая в складках местности, шли два скоростных скутера или легких мотоцикла. Хорошо им… Наш трофейный грузовичок — машина очень даже неплохая, однако подобная техника предназначена сугубо для города, на грунтовке чувствуешь себя неуютно, приходится плестись. Через десять минут еще одна встреча. Чуть припадая на одну сторону, навстречу довольно резво шел обшарпаный открытый «Судзуки Сантана» без тента, тоже с прицепом, а позади нас почти всю дорогу тащилась велоколяска с неутомимым владельцем, я бы ни за что не стал крутить педали на таких дистанциях, да еще и с грузом. Это фермеры везут товар на рынок, а попутно и сами затарятся.

Китаю, также как и многим прочим, от Смотрящих досталось несколько групп капитальных построек, большая часть из которых давно разобрана и перевезена в Пекин, теперь в них живут богатеи. Все фермы — новострой.

Согласно схеме, искателям приключений предписано ехать именно в этот мрачный бор.

Пока же поблизости деревьев нет, большая равнина выходит прямо на стрелку, один лес зеленеет вокруг анклава японцев, другой — впереди. Справа от грунтовки раскинулись огромные луга, разнотравье подходит к волжскому берегу.

К северу за лесом — холмы волнами, а дальше уже горы со снежниками на вершинах.

Дикие места. Знакомо тревожные…

Скоро будет еще одна развилка, уже на четыре дороги, и тут главное не перепутать. Надо пересечь чащобу практически посредине массива и выскочить к берегу Янцзы-Волги, где на берегу и стоит хибара деда-отшельника.

В открытую форточку влетал свежий весенний воздух, еще прохладный, колкий, но уже обещающий жаркие запахи грядущего лета. На небе — ни тучки.

— Может, попутно стоит на ближнюю ферму наведаться? — абстрактно предложил я. — Свеженького накупим, на местных ковбоев посмотрим, сплетни послушаем.

— Ковбои? Ты что, по приколу? Обычные фермеры с грязными руками, унылыми лицами, вечно в старых потертых трениках с вытянутыми коленками и в сланцах. Моются раз в неделю.

— Лицо в трениках?

— Че?

— Проехали.

— Вот и ехай давай! Ферму ему подавай… Тут за лодку платить нечем, стволов нет, а ему свеженького!

— Гоблин, у тебя что, месячные? — заорал я, стукнув по баранке. — Какая муха тебя с утра укусила, что ты ноешь постоянно?!

— Я четыре тридцать восьмых «арисаки» насчитал, пока мы катались! И «маузер»! — криком же ответил тот. — Имеют правильные люди годное, охотятся с ними! Значит, в городе есть нарезняк и под коммерцию!

— Три, Миша. И одна девяносто седьмая, — машинально поправил я, успокаиваясь. — С оптикой.

Японская снайперская винтовка времен Второй мировой «Арисаки-97» создана на базе винтовки «Арисаки-38» и отличается наличием оптики. Хорошее сочетание длины ствола и мощности патрона, небольшая вспышка. Интересная тема… Стояли японские винтовки на вооружении китайской армии? Не помню, но допускаю. Впрочем, стволы могли добыть в оружейной локалке, которой сами японцы опрометчиво не успели найти. Во бесятся, наверное…

— Миша, не размывай вопрос, давай по катерам и лодкам пробьем окончательно, а уж потом займемся конкретно оружием, ага? Что ты мечешься, как заяц на поляне? Всему свое время.

Какое-то время группа покупателей водномоторной техники ехала молча. Магнитола притихла — купленный вчера в попутной лавочке диск закончился, а слушать пентатонику больше не было сил.

— Жрать хочу! — объявил напарник.

Отчего-то я чувствую, что скоро мы подеремся.

• Предыдущая
• 20/77
• Следующая