Право сильного - Горъ Василий - Страница 19

Я тут же опустил взгляд на носки своих сапог, но состояние прозрения, в котором я пребывал, сыграло со мной злую шутку: за один лишь миг мне удалось увидеть и растрепанные волосы, и слишком румяную кожу щек, шеи и видимой части груди, и острые точки в том месте, где соски пытались пробиться сквозь тонкую ткань, и чуть припухшие губы…

— Простите, ваше величество, мы нево-… - мысленно кляня себя за спешку, заставившую приехать в Арнорд вечером, а не утром следующего дня, начал было я. И тут же заткнулся, так как в поле моего зрения возникли босые ступни с крошечными пальчиками, алеющими точками подкрашенных ногтей, отделанные кружевами полы чуть распахнувшегося халатика и выглядывающее между ними бедро. Потом мне в лицо пахнуло запахом разгоряченного женского тела, а шею обожгло прикосновение горячих ладошек:

— Наклонись…

Тон, которым королева произнесла это слово, не подразумевал неповиновения, поэтому я сначала начал складываться в три погибели, а уже потом остановился, сообразив, что вот-вот уткнусь носом в грудь ее величества. В это время грудь метнулась мне навстречу, а правая щека ощутила прикосновение жарких и влажных губ:

— Спасибо! Я этого никогда не забуду…

Пока я пытался понять, за что меня можно ТАК благодарить, Майра Бервер поцеловала еще и в левую, а затем, коснувшись губами уха, негромко, но предельно четко произнесла:

— Что угодно, когда угодно, где угодно…

Я непонимающе хмыкнул. Мысленно, конечно: крайне редко используемое Слово Неоплатного Долга не требовало моего согласия и привязывало королеву ничуть не слабее Клятвы Жизни. То есть, давать его нам с Илзе за наложение личины на Коэлина Рендарра было как-то не логично.

— И только попробуй не воспользоваться… — ласково проведя ладонью по моей небритой щеке, с угрозой добавила она, затем отпрянула и, снова продемонстрировав обнаженное бедро, скользнула к Илзе.

Моя жена, попав в объятия королевы, вела себя не в пример спокойнее и рассудительнее меня — сама подставила щеки под поцелуи, с благодарностью приняла то же Слово, а затем мило улыбнулась и задала вопрос, который мучил меня:

— Простите, Ваше Величество, а можно спросить, за что именно вы нас благодарите?

Майра Бервер, нахмурила брови, недоуменно посмотрела сначала на Илзе, а затем на меня, и… промолчала. Только вот это молчание ударило по нашим нервам сильнее любого ответа: глаза королевы в мгновение ока наполнились слезами, а во взгляде промелькнул самый настоящий ужас.

— Мы благодарим вас за спасение жизни Вальдара… — ухнуло справа-сзади, и я, развернувшись лицом к королю, шагнувшему в комнату, торопливо склонил голову. Не столько в знак приветствия, сколько пытаясь спрятать взгляд:

— Доброй ночи, Ваше Величество! Прошу прощения за то, что так поздно, но…

— Ты выполнял мой приказ… — напомнил Бервер, подчеркнув интонацией слово 'мой', а затем насмешливо добавил: — Так что можешь не краснеть и не терзаться!

Обсуждать причины, заставляющие меня краснеть, очень не хотелось, поэтому я вернулся к теме, которая только что обсуждалась:

— Спасение жизни его высочества? А вы ничего не путаете, сир?

— Нет, не путаю… — предельно серьезно ответил король. — Если бы письмо, в котором ты сообщал о том, что барону Андивару Фарбо приказано отравить твою супругу, пришло хотя бы на два дня позже, Вальдара бы не стало…

Я нахмурился:

— Не понял?

— Сразу после получения этого письма я вызвал посла во дворец. В процессе долгой и очень познавательной беседы, на которой присутствовала леди Даржина, выяснилось, что многоуважаемый барон — человек весьма инициативный. И способен не только выполнять полученные приказы, но и предвосхищать их…

— Его люди выкрали единственную дочь Гармака, постельничего Вальдара… — устав слушать словесные кружева мужа, мрачно буркнула королева. — Страх за жизнь единственной дочери оказался сильнее чувства долга, и этот… э-э-э… Г…армак пронес во дворец простыни, пропитанные выжимкой карениссы…

— Караниссы… — поправил ее Бервер.

— Да какая разница, дьявол ее подери?! — взбеленилась Майра Бервер. — Если бы Вальдар полежал на них хотя бы полчаса, его бы… не спасли!!!

У меня оборвалось сердце. Нет, не из-за Вальдара, а потому, что в коротенькой паузе после слова 'бы' прозвучала тоска по остальным сыновьям — Корбену, убитому 'доезжачим', и Ротизу, павшему от моей руки.

Видимо, чувства, которые я испытал, вспомнив о своем участии в судьбе последнего, все-таки как-то отразились на лице, так как Майра Бервер тут же оказалась на ногах, в два быстрых шага подскочила ко мне, вцепилась в правую руку и требовательно заглянула в глаза:

— Говорят, ты начал Видеть?

'Ну да, начал…' — мысленно вздохнул я, за одно-единственное мгновение умудрившись увидеть не только жилку, пульсирующую на виске королевы, тоненький шрам чуть выше правой брови и сеточку морщин вокруг прищуренных глаз, но и крошечную родинку под ее левой ключицей, почти всю левую грудь и часть живота, 'продемонстрированные' во время слишком резкого рывка вперед.

Вслух я сказал, конечно же, совсем другое:

— Я пока только учусь…

— Тогда смотри и делай выводы! — приказала королева и, облизнув губы, медленно и с расстановкой произнесла: — Я не виню тебя в смерти Ротиза! Мало того, я до безумия благодарна тебе за то, что ты избавил Вильфорда от необходимости приговаривать сына к позорной смерти на виселице, а меня — от необходимости присутствовать на казни!

Она не лгала и не кривила душой. Совершенно точно. Поэтому я, толком не соображая, что творю, неожиданно для самого себя вдруг опустился на одно колено и припал губами к узенькой ладони, исчерченной синей сеточкой чуть вздувшихся жил.

— Спасибо… — еле слышно выдохнула королева, а затем ойкнула, вырвала руку из моих пальцев и торопливо запахнула халат. После чего извинилась за то, что вынуждена на некоторое время удалиться, и величественно поплыла к дверям в свою спальню…

…Открыв глаза и увидев над собой не закопченный потолок комнаты какого-нибудь занюханного постоялого двора, а фреску, изображающую псовую охоту, я сообразила, что нахожусь во дворце, а затем вспомнила и предыдущий вечер. В следующее мгновение я торопливо перевернулась на правый бок и, увидев, что Ронни сладко спит, почувствовала, что страшно горжусь своим мужем и до безумия счастлива, что когда-то оказалась у него на пути.

Само собой, уже через мгновение я передвинулась поближе и… остановилась, так как увидела черные круги под его глазами и вспомнила, что две трети дороги из Свейрена в Арнорд он проделал 'пешим по конному', а по ночам дежурил наравне с воинами Правой Руки.

'Пусть хоть раз выспится нормально…' — задавив в себе появившееся желание, подумала я, легла на спину, представила себе луковицу, быстренько загнала себя в состояние небытия и, отщипнув несколько тоненьких фиолетовых пленочек, поняла, что взяла слишком много.

Мысленно потянувшись к уже отложенным, чтобы вернуть на место пару лишних, я увидела, как два дюжих воина внутренней стражи распахивают тяжеленные резные двери, и заколебалась: этот промежуток времени тоже стоило пережить еще раз:

— А вот и ваши покои! Правда, привести в порядок их еще не успели, но за этим дело не станет: как только ты будешь готова озвучить свои требования к их оформлению, я приглашу мастеров. Работают они быстро: как правило, портьеры, скатерти, покрывала и белье в нужных цветах, с родовыми гербами и вензелями вышивают дней за пять-шесть. А все остальное, начиная от гобеленов и заканчивая мебелью, подбирают в течение месяца…

Там, в прошлом, я услышала в ее голосе не только радость, ожидание и надежду, но и тщательно скрываемые горечь и грусть. Поэтому попыталась отказаться от подарка:

— Ваше величество, ну зачем нам с Ронни собственные покои, да еще и с охраной? До Серебряной улицы совсем недалеко, особняк, подаренный мне его величеством, еще ближе, а здесь, во дворце, есть гостевое крыло, в котором всегда есть свободные комнаты…