Право сильного - Горъ Василий - Страница 12

— Но это же были твои родители!

— Отец сломался. А уступать трон мне не захотел…

…- Этой маленькой твари осталось совсем немного: первый же бал — и маленькая царапинка на руке отправит ее вслед за отцом…

— Кто должен ее поцарапать? И чем?

— Андивар Фарбо… Или кто-то из его свиты…

Там, в прошлом, дослушав последний монолог Коэлина, касающийся его планов относительно будущего Элиреи, я настолько вышла из себя, что захотела крови. Однако стоило моей руке дернуться за кинжалом, как ее накрыла ладонь Аурона:

— Не надо…

— Но почему?! Он — чудовище!! Такое же, как и все Рендарры!!!

— Ты тоже Рендарр. Но не чудовище, а чудо…

Услышав этот аргумент, я расплакалась. А через несколько мгновений вытерла щеки рукавом и невесть в который раз за эти месяцы почувствовала себя счастливой: мужчина, только что узнавший обо всех планах Коэлина и имевший море оснований жаждать его смерти, нашел в себе силы подарить ему жизнь!

А вот результаты работы с графом Сауро и последующий визит в посольство Элиреи я вспоминала с удовольствием. Еще бы: моими стараниями Нодр Молот, поводырь начальника Ночного Двора и Серого клана Делирии, стал правой рукой барона Гарата де Шалли:

…- Здравствуйте, барон…

— Добрый вечер, граф! Добрый вечер, леди! Чем могу быть полезен?

— Позвольте представить вам мою супругу, леди Илзе Утерс… и Нодра де Шалли. Вашего племянника, который весь следующий год будет вашим ближайшим помощником…

— Э-э-э…

— Мне напомнить о своих полномочиях? — нахмурился Ронни.

— Что вы, ваша светлость! — замахал руками посол, потом запоздало сообразил, что проигнорировал мое представление, отвесил мне поясной поклон, а затем развел руками: — Я просто не ожидал…

— Тогда продолжу: Нодр де Шалли — человек, имеющий вес как в преступном мире Делирии, так и при дворе Коэлина Рендарра…

— А можно поинтересоваться, насколько большой вес он имеет при дворе? — несколько неуверенно спросил посол. — Чтобы знать, к решению каких проблем его можно привлекать…

— Больше не бывает… — по-мальчишески ухмыльнулся мой супруг. — Я практически уверен, что он в состоянии решить любые проблемы!

Барон недоверчиво выгнул бровь, а затем сглотнул:

— Неожиданное заявление… Впрочем, я почти не удивлен…

Тут он солгал: два этих коротких предложения были озвучены лишь для того, чтобы потянуть время. Ронни это понял не хуже меня, но сделал вид, что поверил:

— Увы, по причинам, которые вы потом придумаете без меня, большую часть своей жизни ваш племянник провел в провинции. Соответственно, его манеры и внешний вид далеки от идеала и требуют некоторой правки…

— Разработать легенду, одеть, как полагается, научить держаться в обществе… — кивнул посол.

— Именно. И решать ВСЕ текущие проблемы через него…

— А если кто-то узнает в нем воина Правой Руки? — после коротенькой паузы спросил де Шалли.

— Об этом можете не беспокоиться… — едва сдерживая рвущуюся наружу улыбку, отмахнулся Ронни. — Мы сейчас в фаворе. Да, кстати, чуть не забыл: послезавтра в полдень вы должны быть во дворце…

— Зачем, ваша светлость?

— Будете подписывать договор о вечной дружбе и взаимопомощи между Делирией и Элиреей…

Маска невозмутимости, которую только-только натянул на себя посол, дала трещину:

— Что?!

— Договор. О вечной дружбе и взаимопомощи… — хихикнула я. — Слово в слово повторяющий тот, который заключен между Элиреей и Онгароном…

— То есть, все спорные пункты уже оговорены? — на всякий случай уточнил де Шалли.

— Да. Вам требуется только поставить свою подпись, а затем забрать и отправить в Арнорд наш экземпляр…

Барон зажмурился и несколько раз мотнул головой, затем открыл глаза и ущипнул себя за бедро:

— Хм… Вы — все еще здесь. Значит, это не сон…

— Не сон… — рассмеялся Ронни. — Реальность…

— Просто неожиданная-неожиданная… — добавила я. — Впрочем, если вы закроете глаза еще раз и подождете минут пять, то мы исчезнем…

— Куда? А ужин в вашу честь?!

— Нам пора возвращаться… — буркнул Ронни, потом подошел к окну и выглянул наружу: — Вон, и карету уже пригнали…

…Уехать в ночь не получилось: поняв, что наше явление ему не приснилось, граф Гарат заявил, что умрет, но не отпустит нас в дорогу без ужина. Ронни, посмотрев на мое измученное лицо, согласился 'наскоро перекусить и ответить на пару вопросов'. Увы, обильная еда и чуть более крепкое, чем было надо, вино сделали свое дело, и к концу трапезы я начала клевать носом. Настолько явно, что после десерта мой супруг отвел меня не в карету, а в гостевые покои. И, самолично раздев, уложил под одеяло.

В тот момент я была ему благодарна. А через несколько дней, когда карета, любезно предоставленная мне графом Сауро, добралась до предгорий Ледяного хребта, поняла, что сутки задержки могут вылиться в серьезную проблему: одновременно с нами в горы пришла Зима…

…В тот момент, когда карету повело вправо, я пялилась в 'глазок', поэтому когда стекло вдруг отодвинулось от меня где-то на ладонь, а потом стремительно рванулось в лицо, среагировала не сразу. И основательно раскровенила нос. А вот через пару мгновений, когда его вдруг кинуло назад, я была готова, поэтому уперлась руками в дверной косяк и отодвинулась в противоположную сторону, чтобы погасить крен.

Помогло. Но лишь на миг: через пяток ударов сердца карета снова качнулась и поехала как-то боком, а затем до меня донесся приглушенный ветром голос Ронни:

— Отт, держи!!!

Его крик меня не испугал. А вот испуганное ржание лошадей, раздавшееся следом, заставило задергаться: с каретой что-то происходило, но толстый слой изморози на окнах не позволял понять, что именно!

'Если ее повело вправо, значит, нормальная дорога остается слева…' — подумала я, выпростала руку из-под одеяла, вцепилась в левый подлокотник и, подтянувшись, выбила дверцу. Слава богам, не телом, а ладонью: вместо земли или заснеженной дороги под вычурной резной подножкой клубилась бездонная снежная мгла. Такая же жуткая, как та, которую мне когда-то показывал Ронни.

Почувствовав, что рука сама собой тянется к ручке, чтобы закрыть дверцу, я мысленно обозвала себя дурой, качнулась вправо и… услышала жуткий треск трескающегося дерева.

'Надо было ехать через Церст…' — мелькнуло на краю сознания. — 'Но уже поздно…'

Несмотря на панические мысли, мечущиеся в голове, сдаваться я не собиралась: уперлась ногами в левый подлокотник, плавно, но достаточно быстро разогнула колени и, оказавшись рядом с правой дверью, потянулась к ручке.

Ручка дернулась и исчезла. А через мгновение вокруг моего запястья сомкнулись железные пальцы мужа:

— Напряги руку!!!

Напрягла. Изо всех сил. Но недостаточно хорошо — чудовищный рывок, выдернувший меня из кареты, отозвался острой болью под мышкой и в локтевом сгибе. Впрочем, я на нее не среагировала, ибо остановившимся взглядом смотрела, как карета, медленно переворачивающаяся вверх тормашками, исчезает за краем пропасти. Утягивая за собой четверик истошно ржущих лошадей…

— Успел… — глядя на меня круглыми, как блюдца, глазами, выдохнул Ронни. — Успел…

Потом сжал меня в объятиях, чуть не переломав все кости, подняв на руки, вынес на дорогу, а затем повернулся вполоборота и бросил куда-то за мою спину:

— Спасибо, Отт! Я твой должник…

…Услышав скрип барабана, донесшийся сквозь завывания ветра, Илзе, до этого момента напряженно вглядывавшаяся в снежную круговерть, вымученно улыбнулась, выдохнула 'Залез все-таки…' и попыталась выскользнуть из моих объятий.

— Рано, замерзнешь… — склонившись к ее ушку, чтобы не перекрикивать завывания ветра, буркнул я. — Герсу поднимут только тогда, когда убедятся, что Отт не солгал…

Не знаю, дошел ли до нее смысл моих слов, но вырываться она перестала. И повторила попытку только тогда, когда сквозь белую пелену протаял край опускающегося подъемного моста.