По закону перелетных птиц - Нергина Светлана - Страница 12

– Да, конечно, – торопливо отозвалась Лерга. – Она увела принцессу во дворец.

Ристания сдержанно кивнула, словно и не ожидала ничего другого.

– Хорошо.

Лерга с опаской покосилась на безмятежное, чуть задумчивое лицо чародейки, ожидая упреков за ребяческое поведение, но их не последовало. Женщина молчала. Только ветер тоскливо шумел в облетающих кронах деревьев.

Дисцития внимательно вгляделась в знаки на земле.

– Omnibits yarda hrongili gesces,[6] – задумчиво прочитала она, не замечая, что делает это вслух. – Что это?

– Feci, quod potui, faciant meloria potentes, – негромко проговорила Ристания, словно и не услышав вопроса. – Sed qui bono?[7]

Лерга пораженно уставилась на нее. Свободно говорить на Крылатом наречии – именно говорить, а не цитировать отдельные зазубренные слова-термины и фразы, – это был признак не просто мастерства, но высшего призвания.

Выучить этот язык невозможно. Крылатым наречием его прозвали за то, что даже тогда, когда все семь королевств были разобщены, карта мира представляла собой одно сплошное белое пятно, а люди вообще не подозревали о существовании соседей, все маги во всех королевствах говорили в трансе на одном и том же языке, прекрасно понимая друг друга. То же наречие использовалось и при составлении заклятий.

Сакральный язык, знание которого приходит не из учебников или от учителей, а из какого-то внутреннего чувства причастности к магии. Лерга подсознательно знала несколько десятков корневых гнезд и с полсотни отдельных фраз. Первокурсникам Крылатое наречие вообще казалось полной тарабарщиной. Домн директор мог, просидев в задумчивости две ночи, написать наречием текст на пару свитков. Но вот так, за здорово живешь ГОВОРИТЬ на нем?!

– Ты что-то спросила? – словно очнувшись от забытья, обернулась к Лерге Ристания.

– Э-э-э… А что вы сказали? – осторожно осведомилась девушка.

– Да так, ничего особенного, – отмахнулась чародейка. – Просто задумалась.

– Как это переводится? – кивнула на надпись Лерга.

– «Ни магу, ни человеку не постигнуть», – отозвалась женщина. – И мне в том числе. Хоть убей, не разберу, кому и на кой ляд понадобилось вредить Регису, если у него нет ни малейшего намерения воевать с соседями, как не имеется и ни одного выгодного политического союза, да и – да чего уж там! – даже мало-мальски приличной реформы!

– Omnibits yarda hrongili gesces, – задумчиво повторила Лерга, теребя пряжку перевязи со шпагой. И вдруг неожиданно даже для самой себя продолжила: – V'iryandis rolhta amnes.

– Что это? – резко повернулась к ней Ристания.

– Не знаю, – испуганно отозвалась дисцития. – Просто… само как-то сказалось.

– «Ни магу, ни человеку не постигнуть корень этой болезни», – настойчиво перевела Ристания. – Почему ты так сказала?

– Да… даже и не объясню, наверное, – запуталась Лерга. – Ну, это просто примерно так же, как когда я слышу: «Inde irae…» – и сама добавляю: «et lacrimae». Или слышу строчку песни: «Я иду сквозь дым надежды, сквозь тоску и смех горчащий…» – и сама подпеваю: «Пылью разлетелось прежде, затерявшись в вражьей чаще…»

– Памяти? – вскинула брови Ристания.

– Что?

– «Пылью разлетелось прежде, затерявшись в вражьей чаще памяти. Дорога петлей завернулась – и тогда птица рвет земные сети. Грань – и бездна в никуда» – эта песня? Я слышала ее когда-то. Не помню где.

– Да, эта, – подтвердила дисцития, смутно сомневаясь, что Ристания могла где-то слышать песню, сочиненную ею, Лергой, в стенах Обители.

– Что ж, вывод можно сделать один, – решительно подытожила чародейка. – Ты зубрила, заучивала эту фразу Крылатого наречия, даже не вникая в ее смысл. Поэтому сознание машинально выдает однажды затверженное сочетание звуков. Вопрос только в одном: когда и зачем ты ее учила?

– Задали для самостоятельного изучения, наверное, – пожала плечами Лерга. – Я не имею привычки зубрить зубодробильные слова из Крылатого наречия ради собственного удовольствия.

– Кто задал? И по какому предмету? – настойчиво спрашивала Ристания. Глубокие, обрамленные черным кружевом ресниц глаза смотрели спокойно, но требовательно.

– Да не помню я! – с отчаянием воскликнула Лерга. – Как заучила – так и забыла. Бессонная ночь, семь чашек белоцвета да проштампованная зачетка утром…

– Успокойся! – властно одернула ее чародейка, поднимаясь со скамьи, заходя Лерге за спину и запуская тонкие нервные пальцы в ее распущенные волосы. – Закрой глаза!

Мягкие касания холодных подушечек пальцев и негромкое, бессмысленное, но на диво уютное мурлыканье почти сразу погрузили Лергу в полублаженный транс.

Omnibits yarda hrongili gesces…

– Omnibits yarda hrongili gesces… – Лерга решительно поднимается из-за стола и раздраженно мечется туда-сюда по комнате. – Omnibits yarda hrongili gesces… Ну не запомню я этого! Как там дальше?!

Зеркала звенят, а шторы на окнах тревожно колеблются, улавливая досаду хозяйки комнаты. Если так пойдет и дальше, то и стекла перебьются от избытка отрицательной энергии.

– V'iryandis rolhta amnes, – терпеливо подсказывает Глерг, забравшийся с ногами на кровать прямо поверх покрывала: когда Лерга в ярости мечется по комнате, на ее пути лучше не мешаться.

– Дьявол! – Дисцития с размаху плюхается в кресло и роняет голову на руки. – Мне не выучить эту муру!

– Выучишь, – утешает ее однокурсник. – Это же просто. Вот если бы мы сдавали артефактоведение – это да, страшная вещь.

– А дистантная магия – это так, ерунда, правда? – язвительно отзывается она.

– Не то чтобы совсем ерунда, но…

– Так, хватит, философских диспутов мне тут не надо! – перебивает его Лерга. – И без того через два часа рассвет, а я как застопорилась на этом седьмом свитке, так и сижу.

– Хорошо, – покорно соглашается Глерг. – Давай повторишь еще раз – и примемся за восьмой.

– Легко сказать – повторишь! – Лерга мученически закатывает к потолку глаза и напряженно щурится, припоминая. – Omnibits yarda hrongili gesces… v'iryandis rolhta amnes… Правильно?

– Да! Браво!

– Что, серьезно?! Черт возьми, самой не верится!

– Лерга, возвращайся! – Кто-то мягко тряхнул девушку за плечо.

Глаза раскрывать совершенно не хотелось, но рука была все настойчивее, так что выбирать не приходилось. Лерга открыла глаза и непонимающим взглядом обвела парк, усыпанный золотой листвой, прежде чем вопросительно уставиться на склонившуюся над ней Ристанию.

– Что это было?

Чародейка небрежно пожала плечами, отпуская ее и присаживаясь рядом на скамейку.

– Всего лишь темпоральный транс. Узнала что-нибудь интересное?

– Ну… да, – с сомнением откликнулась дисцития. – По крайней мере, сдавали мы дистантную магию.

– Дистантную магию? – Ристания чуть прищурила глаза, не то припоминая что-то, не то прикидывая расклад. – Что ж, это еще не так плохо, как могло бы быть.

– Почему?

– Потому что, сдавай вы какую-нибудь теорию построения матричных заклятий, у нас с тобой шансов бы вообще не было. Если мне не изменяет память, сочинений по этой теме в магической литературе в несколько раз больше, чем по невинной дистантной магии.

Лерга нахмурилась.

– А где мы, собственно, вообще возьмем эти сочинения?

Ристания зябко передернула плечами, плотнее кутаясь в свой плащ. Ближе к вечеру налетел холодный ветер. Все же осень – это вам не лето, и ночами, бывает, даже лужи покрываются тоненьким полупрозрачным ледком.

Лерга тоже мысленно пожалела, что не захватила с собой из Обители свитер. Хотя, с другой стороны, кто же знал, что их невинная прогулка в город так затянется? Собирались ведь всего-навсего собрать материал для сочинения. А никак не спасать жизнь королю. Ох уж эта ведьминская «везучесть»! Вечно она вылезает там, куда и не звали…