Жаб Жабыч метит в президенты - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/16
• Следующая

— А при чем тут мясорубка? — спросила Люба Кукарекова.

— Хочу на мясную пищу переходить, а зубов у меня нет. Пластины одни.

Эти сведения записали в избирательный реестр.

Главный зал мэрии ребятам не предоставили.

— Ваш кандидат еще не зарегистрирован. Мы не знаем никакого Голицына-Скороваркина.

— Он не Скороваркин, он Сковородкин.

— Все равно не знаем.

Но ребята решили встречу с избирателями не отменять: «Раз не пустили нас в зал, хорошо — будем встречаться на лестнице, прямо на ступеньках». Погода для встречи была самая что ни на есть избирательная: ни жары, ни холода, ни комаров. Такую погоду можно только выиграть в лотерею раз в десять лет. Именно при такой погоде раньше жили наши бабушки и дедушки.

К семи часам стали собираться избиратели.

Пришел церковный звонарь — приятель наших ребят Коля Верный. Пришел папа Владика — Пал Палыч Устинов, пришел вредный избиратель Скипидаров, который спрашивал про личный интерес, пришла местная правозащитница Валерия Прямодворская, и пришел милиционер Дубинкин, для того чтобы разгонять несанкционированную встречу.

Ему было твердо сказано:

— Если соберется больше двадцати, разгоняй.

Несколько человек гуляли по площади, делая вид, что гуляют. Среди них был фотограф Стенькин с портативной телекамерой в кармане. И, конечно, налицо был весь наш избирательный штаб в составе Влада Устинова, Любы Кукарековой, братьев Поповых, Лени Коблинца и Вити Верхотурцева.

Жабжабыч встал на верхней ступеньке и обратился к населению:

— Друзья, посмотрите вокруг, что вы видите?

Друзья посмотрели вокруг, но ничего особенного не увидели.

— Ничего не видим, — сказал Коля Верный.

— Правильно, ничего. А мы должны видеть новый город, — важно сказал Жэжэ. — Новый город, полный света и стекла. Нам пора покончить с трущобами. Нам давно уже пора все автомобильные дороги загнать под землю.

Тут даже наши ребята оторопели.

— А преступность? — сказал Жабжабыч. — Она возросла у нас на десять процентов. На северной части города игральным бизнесом заправляет итальянская мафия, на южной — пуэрто-риканская.

— Это точно, — сказал прогуливающийся недоверчивый Скипидаров. — Вечером от этих пуэрториканцев проходу нет.

— Жабжабыч, — спросил Леня Коблиц, — когда это ты так хорошо научился говорить?

— Я речь мэра города Бостона за прошлый год прочитал.

— А где ты ее взял?

— Мне ее Пал Палыч в Интернете нашел, — и он продолжил: — Почему у нас не действует антимонопольный закон? Почему РАО «Дженерал электрик» постоянно повышает цены? Почему нет конкурирующих компаний?

— Правильно! — закричали из толпы. — Этого Чубайса пора гнать взашей! По пятьсот рублей в месяц за свет платим, а ему все мало.

— А метрополитен? — витийствовал Жэжэ. — В каком он состоянии? Кругом окурки и темные личности. Я не имею в виду цвет кожи.

И хоть в городе N никакого метрополитена не было, люди одобрительно загудели. Новые прохожие стали подходить к Жабжабычу.

Подтянулся и милиционер Рогдай Дубинкин. Он твердо помнил: «Если соберется больше двадцати человек, разгоняй».

Он уже насчитал девятнадцать. И не знал, считать себя самого или нет. С одной стороны, он был милиционер, а с другой — тоже человек.

А Жабжабыч тем временем заканчивал речь. Речь мэра города Бостон за прошлый год:

— Мы уменьшим налоги на бедных и увеличим налоги на богатых. Мы поставим на место эту кучку лжедемократов, называющих себя демократической партией. Минимальная почасовая оплата у нас будет двадцать долларов.

— Это что, в месяц? — послышалось в толпе.

— Наверное, в неделю, — пояснил кто-то.

— А теперь переходим к вопросам, — сказал Жабжабыч. — Я жду.

Вперед вылез вредный избиратель Скипидаров:

— А какой у вас личный интерес? Без личного интереса нельзя.

Жэжэ был готов к этому вопросу.

— Мой личный интерес очень прост. Я хочу сделать евроремонт в моей будке. А то в щели уже можно лапу просовывать. Телевизор хочу купить. И в Африку хочу поехать.

Люди одобрительно загудели. Посыпались другие вопросы:

— Сколько вам лет?

— У вас есть семья?

— Где вы работаете?

Жабжабыч вежливо и, не торопясь, отвечал:

— Лет мне — тридцать с хвостиком.

— Семья у меня есть. Один ребенок и двое родителей. — Он имел в виду Влада и его папу и маму.

— Работаю я на ответственной работе — охраняю жилой объект. До этого работал в Министерстве оборонной промышленности собаководом.

К избирателям подошел фотограф Стенькин, и количество участников превысило двадцать.

— Все, расходитесь! Кончай базар! — приказал милиционер Дубинкин.

— Как кончай базар? — вмешалась Валерия Прямодворская. — А свобода собраний? А свобода слова?

— При чем тут свобода слова? — удивился Рогдай Дубинкин. — Я же не в тюрьму вас тащу, я просто разгоняю.

Он был очень настырен. Не зря товарищи по работе ласково звали его В Рог Дай.

— Гражданин, — сказал он Жабжабычу, — покиньте помещение.

— Не покину, — уперся Жабжабыч.

Дубинкин попытался взять Жэжэ на боевой прием, но Жабжабыч выскальзывал.

Это здорово разозлило Рогдая, он вытащил из-за пояса резиновую дубинку и треснул Жабжабыча по башке. Результат был неожиданным: изо рта Жэжэ вылетел тугой резиновый кулак (язык Жабжабыча) и долбанул Дубинкина прямо в лоб. Дубинкин даже выскочил из милицейской фуражки.

Это уже было сверх всяких сил. Рогдай грозно потянулся к кобуре.

Но тут опять получилась ерунда. Во все времена городскую милицию ругали за ношение огнестрельного оружия, и вся милиция носила в кобурах что придется. Кто отвертку, кто гаечный ключ, кто половник. Рогдай Дубинкин носил большую столовую ложку, чтобы всегда можно было проверить качество пищи в придорожных кафе.

Прицелившись ложкой в Жабжабыча, он закричал:

— Руки вверх!

Жабжабыч от ужаса замер на целых десять минут и вообще испортил всю картину разгона народа, потому что его стало невозможно сдвинуть с места.

Тут к Дубинкину подступила Валерия Прямодворская:

— Что вы сделали? Вы же человека убили!

— Я не хотел, — испугался милиционер. — Это он сам убился.

Дубинкин с удивлением рассматривал свою ложку.

Группа сторонников подхватила Жабжабыча и понесла его к газону.

— Не туда, не туда, — вдруг сказал Жабжабыч слабым голосом, — а вон туда.

Он показал на пивной ларек. Когда его посадили на лавочку, он сразу ожил и предложил Владиному папе:

— Пал Палыч, а не выпить ли нам немного пива за успешное начало?

Владик и его друзья не расставались практически никогда, особенно в школе.

Почти на всех уроках было слышно:

— Устинов, не разговаривай с Кукарековой.

— Кукарекова, перестань кукарекать с Поповым.

— Попов, пересядь от Устинова.

Сегодня к их классу приблудился еще и легкомысленный Верхотурцев.

— А ты, Витя, что у нас делаешь? — спросила учительница по природоведению Ангелина Федоровна. — Ты вообще не из нашего класса.

— Я, Ангелина Федоровна, потому к вам пришел, что меня к знаниям тянет. В вашем классе можно больше знаний получить, чем в других.

— Еще больше знаний можно получить в кабинете директора, — сказала строгая Ангелина. — Куда ты немедленно отправишься, если будешь отвлекать ребят от урока.

— Все. Ухожу, ухожу, ухожу.

А разговор в школе постоянно шел все о том же — о выборе нового мэра.

— Нам надо в избирательную комиссию идти, — говорила Люба Кукарекова, — надо Жабжабыча регистрировать. Мы уже собрали больше тысячи подписей.

— Завтра и пойдем в эту комиссию, — решил решительный Женя Попов.

— Так, Кукарекова, — вмешалась в их разговор Ангелина Федоровна. — Тема сегодняшнего урока «Животные и растения пустыни». Расскажи нам о жителях этой засушливой зоны.

• Предыдущая
• 4/16
• Следующая