Дарвинизм в XX веке - Медников Борис Михайлович - Страница 53

Да, но не имеем ли мы здесь дело с примером параллелизма изменчивости? Исследования показали, что это не так. Механизм образования глазчатых пятен разный у разных видов. Появление их контролируется разными генами. Это не параллелизм изменчивости, а приспособление, возникающее независимо, конвергентно. Подобным путем возникло сходство между акулой, дельфином и подводной лодкой…

Высшая ступень приспособительной окраски — мимикрия, когда организм «подражает», причем не только в окраске, но нередко и в форме, и в поведении организму другого вида, хорошо защищенному. Обычный пример — пчелы, осы и шмели, защищенные ядовитым жалом и противным вкусом внутренностей, с предупреждающей черно-желтой полосатой окраской и подражающие им в окраске безобидные мухи. Но история открытия мимикрии сложнее и насчитывает уже более века.

В 60-х годах прошлого столетия практически одновременно Г. Бэйтс (автор прекрасной книги «Натуралист на Амазонке»), его друг Уоллес, разделивший с Дарвином славу творца теории естественного отбора, и Р. Траймен, изучая бабочек Бразилии, Юго-Восточной Азии и Африки, обнаружили удивительное сходство в окраске, форме и поведении бабочек из неродственных групп.

Причины этого «маскарада» вскоре были разгаданы. Мимикрия Бэйтса — это подражание съедобных бабочек тем видам, которые несъедобны или малосъедобны для птиц из-за ядовитости или неприятного вкуса или запаха. Для многих мимикрирующих бабочек уже расшифрованы генетические механизмы возникновения такой окраски.

Наряду с этим Ф. Мюллер открыл другой вид мимикрии, при которой один несъедобный вид подражает в окраске столь же несъедобному другому. Хищник, попробовавший особь одного вида, избегает затрагивать другой; в результате выигрывают оба. Например, гусеницы бабочки-медведицы покрыты чередующимися черными и желтыми полосами. Для большинства птиц они совершенно несъедобны из-за ядовитых волосков. Молодые птицы, попробовав однажды гусеницу медведицы, отказываются от любого насекомого, покрытого черно-желтыми полосами (например, от осы).

Шире всего мимикрия распространена в тропиках; у нас наиболее известно «подражание» мух пчелам и осам. Некоторые бабочки — бражники и стеклянницы также довольно точно имитируют перепончатокрылых. Мне вспоминается жук-дровосек, который настолько хорошо копировал крупного наездника, что с первого взгляда мне не удалось его узнать.

Есть поразительные примеры сходства совершенно неродственных организмов. В Далмации, например, в одном и том же биотопе — под камнями обитают многоножка и мокрица, покрытые точно такими же яркими пятнами, как и ядовитейший паук каракурт (по-тюркски «черная смерть»), известный жителям Средней Азии.

Шеппард приводит примеры мимикрии у птиц. Так, несъедобному и агрессивному, вроде нашей сороки, дронго часто сопутствует другая птица — черная мухоловка. Но, пожалуй, наиболее любопытный пример — мимикрия яиц кукушки. Европейская кукушка разделена на ряд форм, каждая из которых откладывает яйца в гнезда строго определенного вида птиц. По размерам, форме и цвету яйца каждой формы хорошо соответствуют яйцам хозяев гнезда (в противном случае птица может выбросить чужое яйцо или вообще покинуть гнездо и начать строить новое). Эту мимикрию также можно объяснить только жестким отбором, если, конечно, не считать, что кукушонок вылупляется из яйца пеночки.

Правда, есть нерешенный вопрос: каким образом закрепляется мимикрия в поколениях? Скрещиваются ли формы только внутри себя? На других видах птиц показано, впрочем, что цвет яйца определяется только генотипом самки, это признак, сцепленный с полом. У птиц, однако, нет женской половой хромосомы у (генотип самца хх, самки хо), но известно, что у-хромосома может возникать заново. Здесь орнитологам предстоит еще много работы. Беда в том, что хромосомные наборы птиц — неблагодарный объект для изучения. В них, как правило, много мелких трудноразличимых микрохромосом. Хотя вполне достоверных фактов существования мимикрии более чем достаточно, антидарвинисты неустанно продолжают отвергать ее. Расправляются с мимикрией довольно просто: приводится длинный список птиц, поедающих жалоносных перепончатокрылых, и делается вывод — окраска не приспособительна, ибо не защищает ни имитатора (муху), ни модель (осу). Хорошо, что подобная логика не так уж распространена, а то пришлось бы, следуя ей, отменить в армии защитную форму, потому что она не гарантирует солдату бессмертие.

Дело в том, что никакое приспособление не абсолютно, но если оно обеспечит обладателю хотя бы один лишний шанс в борьбе за существование, оно немедленно будет подхвачено естественным отбором. Защитная форма может спасти солдата от прицельного огня, но бессильна спасти от огня по площадям. Так же и в природе. Черно-желтая «тельняшка» осы не смущает орла-осоеда и золотистую щурку, но отпугивает других птиц. Яркая предупреждающая окраска бабочек-пестрянок, содержащих в гемолимфе сильнейший яд — синильную кислоту, предостерегает птиц, но бессильна против личинок наездников и паразитических мух. Великолепно замаскированные под сухие сучки гусеницы пяденицы незаметны для птиц, но служат объектом охоты для роющих ос.

В последнее время стали известны факты, свидетельствующие о «запаховой» и «звуковой» мимикрии. Цветы многих растений — стаппелии, многих ароидных и других пахнут падалью. На этот запах собирается немало мух; вышедшие из отложенных в цветы яиц личинки погибнут без пищи, но цветы будут опылены их обманутыми родителями. Другие цветы пахнут ванилью — и не случайно. Ванилин и родственные ему вещества — половые аттрактанты многих насекомых, привлекающие самцов к самкам. Изучение запаховой мимикрии долгое время тормозилось несовершенством обоняния человека. Лишь когда была применена новая техника (газовый хроматограф), открытия в этой области хлынули потоком. Мириам Ротшильд, известная специалистка в этой области, полагает, что запаховая мимикрия встречается по крайней мере не реже зрительной. Она же установила любопытный факт: некоторые насекомые «наследуют» ядовитые вещества от растений, которыми питались их личинки. Так, бабочка-данаида — данаус хризиппус (модель для многих имитаторов) на стадии гусеницы питается ядовитыми растениями из семейства ластовниковых.

Мы уже упоминали, что у орхидей рода Офрис к запаховой мимикрии прибавляется зрительная. Их цветы настолько напоминают самок пчел и ос, что самцы пытаются с ними спариваться и опыляют. Самки перепончатокрылых обычно вылетают позже самцов; к тому времени орхидеи уже бывают опылены. Любопытно, что один из таких видов стал в Англии самоопылителем. Жесткий отбор на форму цветка был снят, и в результате накопления неконтролируемых мутаций цветы стали весьма разнообразными по окраске и форме.

Известны и достоверные примеры звуковой мимикрии. Американские исследователи Брауэры слегка подрезали у мух-пчеловидок крылья, так что жужжание в полете изменяло тон. Жабы, прежде остерегавшиеся их, охотно начинали хватать мух, оперированных подобным образом.

Быть может, самый любопытный пример звуковой мимикрии приводит известный путешественник и исследователь Уссурийского края В. К. Арсеньев. Его проводник Дерсу Узала на охоте показал, как тигр подманивает оленя во время гона звуком, имитирующим рев самца («Амба постоянно так изюбра обмани, изюбрь теперь не понимает какой люди кричи»). Подчеркну, что путевые дневники Арсеньева — не «охотничьи рассказы», а безупречный по точности научный документ.

Противники теории естественного отбора усердно подчеркивали все несовершенство приспособительных окрасок и форм. Возможно ли, спрашивали они, чтобы полосатые злаковые мушки, размером от одного до трех миллиметров, успешно имитировали ос, или жуки — нахлебники муравейников — своих хозяев? Упрекая дарвинистов в антропоморфизме, они незаметно впали в него сами. Мимикрия жуков-мирмекофилов в основном запаховая, потому что муравьи «узнают» друг друга по запаху. Смойте с муравья запах, присущий только членам этого муравейника, и братья (а точнее, сестры, ведь рабочие муравьи — бесплодные самки) загрызут его, сочтя чужаком. Пропитайте этим запахом другое насекомое — и оно спокойно начнет жить в муравейнике, даже поедая личинок хозяев, как это делают гусеницы бабочек-голубянок. Оказывается, животные часто опознают другие объекты не по всем деталям структуры, а лишь по каким-либо четким опознавательным признакам — сигнатурам.