Чучело (с илл.) - Железников Владимир Карпович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/39
• Следующая

– А может, правда какой-то неизвестный зашел и стер…

– Ну, ты – умный! – обрадовался Валька.

– Значит, мы этого не читали? – рассмеялась Шмакова.

– Ребя!.. Не читали и не слыхали, – вставил Попов.

– А Попик у нас сообразительный стал! – хвастливо пропела Шмакова. – Моя школа…

– Мы же тогда Маргариту подведем! – пробовал остановить их Димка.

– Заткнись, подпевала! – заорал Валька. – Даешь кино-о!

Ребята повскакали со своих мест и бросились к дверям:

– В кино! Даешь кино-о-о!

Димка загородил им дорогу, но они смели бы его, им так хотелось в кино, если бы не крик Васильева:

– А у меня нет денег!

Вот тут-то по-настоящему все и началось. Димка почему-то вдруг забыл, что он только что, вот сию минуту, сам не пускал всех в кино, вырвался на середину класса и радостно закричал:

– Васильев! Я тебе одолжу!.. И всем одолжу, у кого нет… – Голос у Димки звучал звонко. – Значит, легенда такая – мы пошли проведать больную физичку!

– У-у-у, Сомов – голова! – восхитился Рыжий. – Навестим больную! Это по-нашему!

– Как тимуровцы! – захихикал Валька.

И Ленка тоже восторженно захохотала: ей понравилось, что Димка такой находчивый.

А он уже командовал, чтобы выходили из класса по двое. И первый рванулся к двери. За ним – Ленка. Она даже кого-то оттолкнула, чтобы не отстать от Димки.

И тут им в спину ударил резкий голос Мироновой:

– А я в кино не пойду!

– Ты? – переспросил Димка.

– Да, – ответила Миронова.

– Смотрите, она против всех! – удивился Димка.

– Против всех! – Глаза у Мироновой засверкали.

– А если мы тебя поколотим? – спросил Валька.

– Попробуйте, – ответила Миронова и гордо расселась на своей парте.

Все как-то сразу приумолкли; никто не решался поднять руку на Миронову. А Димка вдруг рассмеялся, и Ленка следом за ним, хотя и не знала, чего он смеялся. И многие другие рассмеялись, с надеждой глядя на Димку. Не зря же он смеялся. Значит, нашел выход из положения.

– А сила у нас на что, Лохматый? – спросил Димка.

– Сила – это главное! – восторженно ответил Лохматый, поднял Железную Кнопку на руки и под общий хохот вынес из класса.

Ленка испуганно взглянула на Николая Николаевича.

Она каждый раз так испуганно смотрела на него, когда искала помощи и поддержки, когда вспоминала что-нибудь такое, что теперь ей казалось ужасным. Робкий быстрый взгляд ее беспокойных глаз говорил Николаю Николаевичу: какая же я глупая, никчемная и жалкая… На лице Ленки опять жила ни на что не похожая, только ей одной данная, только от нее одной исходящая улыбка, Ленкина улыбка, которая сейчас просила за все прощения.

А тем временем события приобретали несколько иной разворот, чем об этом знала Ленка.

Дело в том, что Шмакова и Попов не пошли вместе со всеми в кино, а остались в классе. Они притаились за шкафом с приборами, а когда все убежали, вышли из укрытия.

И еще на учительском столе стояла копилка, забытая Димкой.

Шмакова, пританцовывая, ходила между партами – у нее было хорошее настроение. А Попов, как обычно, смотрел на нее во все глаза.

– Смотри, Димка забыл свой сундук с драгоценностями. – Шмакова подняла копилку. – Тяжелая. Если бы у меня было столько монет, я купила бы себе колечко. – Она повертела рукой, точно ее палец уже украшало желанное кольцо.

– А я бы купил мотоцикл и два шлема, – вякнул Попов.

– Неужели два? – спросила кокетливо Шмакова. – Зачем?… – Хотя ей-то как раз было совершенно ясно, почему Попов мечтал о двух шлемах.

Попов смутился, но не ответил.

– А почему мы не пошли в кино? – спросил он, стараясь переменить тему разговора.

– Я не пошла потому, что не захотела, – сказала Шмакова.

– А я – как ты! – рассмеялся Попов.

– Послушай, Попов… Так зачем ты хотел купить два шлема? – Она чувствовала над ним свою силу, и ей нравилось им командовать.

Попова бросило в жар.

– Ну? – повелительно спросила Шмакова. – Ну что ты тянешь?

– Я… я… – выдавил Попов, пытаясь сознаться, и вдруг он услышал чьи-то спасительные шаги и прошептал: – Кто-то идет!

Шмакова ориентировалась сразу.

– Прячься! – приказала она Попову и сама влезла под парту.

Попов втиснулся рядом с нею.

В класс вошла Маргарита Ивановна, удивленно посмотрела на доску – от ее объявления осталась только подпись, две буквы: «М. П.». Она медленно стерла их.

– Мы уже пересекли школьный двор, – рассказывала Ленка, – когда Димка спохватился, что забыл копилку.

«Деньги забывать нельзя, – сказал Валька. – А то их могут тю-тю!»

«Я сбегаю!» – восторженно закричала я, рванулась, зацепилась ногой за ногу, грохнулась об асфальт и разнесла коленку в кровь.

«Вот недотепа, – сказал Димка. – Ждите меня за углом», – и побежал в школу.

«Не угодила!» – хихикнул Валька.

«А мне не больно!» – сказала я назло Вальке, хотя от обиды и боли чуть не заревела.

«Ты сходи в медпункт», – предложила Железная Кнопка.

Прихрамывая, я заковыляла к школе. Кто-то рассмеялся мне вслед – так я ковыляла, а мне было стыдно своей неловкости, и поэтому я тоже рассмеялась и захромала еще сильнее, чтобы посмешить всех.

Когда я проходила мимо физического кабинета, то услышала голоса Маргариты Ивановны и Димки и в ужасе остановилась. Значит, Димка попался.

«Ты почему вернулся один? – спросила Маргарита. – А где же остальные?»

«Ушли, – ответил Димка спокойно. – Физичка ведь заболела».

«Ну, у Димки и выдержка», – подумала я.

«Не „кто-то“, а вы, – резко ответила Маргарита, голос у нее стал чужой. – Не люблю, когда врут».

А Димка ей в ответ, что и он не любит, когда врут.

Димка молчал.

«Боишься правду сказать?» – не отставала Маргарита.

Она его стыдила-стыдила, ругала-ругала…

Сначала, что мы жалкие людишки. Потом – неблагородные и неблагодарные. И не понимаем хорошего отношения и человеческого участия. Перед самым отъездом… Обидно… Так обидно!.. Прямо нож в спину! Ну никак не ожидала… А у самой голос дрожал.

Мне ее жалко стало. У нее праздник – свадьба, а мы ей нож в спину. А потом у нее голос окреп. Не знаю, чем он ее добил. Может быть, презрительной усмешкой уголком рта – у него такая усмешка.

В общем, она его ругала, а он терпел до тех пор, пока она не назвала его трусом.

«Я трус? – впервые подал голос Димка, и он зазвенел в моих ушах. – Я-я-я-я?!» Так он громко крикнул, так возмутился, что она назвала его трусом.

Он ведь не был трусом. Ты же помнишь, как он у Вальки отбивал собак, как дрался с его старшим братом, с Петькой. Про Димку в школе легенды рассказывали. Он вытащил из горящего сарая кошку только потому, что маленькая девочка плакала – это была ее кошка. Все ее успокаивали, а в сарай, конечно, никто не лез… Представляешь, как он возмутился! Он кошек из огня вытаскивал, хотя их вовсе и не любил, но вытаскивал! А она ему: «Трус, жалкий, презренный трус!»

Димка гордый человек. А она ему: «Жалкий, презренный трус!» Как пощечину отвесила. Наотмашь – хлоп! И звон-н-н по всему классу.

Я стояла за дверью, а схватилась за щеку, будто мне отвесили пощечину.

Николай Николаевич увидел, как Ленка схватилась за щеку, будто все это с Димкой произошло только что, сию минуту, и он не выдержал:

– Да я знаю, знаю, что было дальше! Знаю. Тебе стало жалко Маргариту. Я тебя насквозь вижу – ты же благородная душа, ты вскочила в класс и все ей выложила!..

– Что ты, дедушка, это не я сказала. – Ленка почему-то перешла на шепот: – Димка ей сам выложил всю правду до конца.

• Предыдущая
• 13/39
• Следующая