Сердце - Амичис Эдмондо - Страница 8

• Предыдущая
• 8/57
• Следующая

Никто не видел, чтобы он улыбался, сказала мне мама, с тех пор как умер его сын, ушедший добровольцем в армию. Портрет сына всегда у него перед глазами, на столе в кабинете. После этого несчастья директор хотел уйти из школы и написал уже заявление о выходе на пенсию; оно лежало у него на столе, но он со дня на день откладывал его отправку, так как ему жалко было расставаться с детьми. На днях мой отец зашел в кабинет к директору и, узнав о его решении, сказал:

— Как жаль, что вы от нас уходите, синьор директор!

В эту минуту в кабинет вошел незнакомый мужчина с мальчиком, которого нужно было перевести из другой школы в нашу, из-за переезда на новую квартиру.

Увидев этого мальчика, директор вздрогнул от изумления, несколько мгновений смотрел на него не отрывая глаз, обернулся к портрету, который стоял у него на столе, и снова устремил глаза на ребенка. Потом привлек его к себе и заставил поднять лицо. Мальчик походил как две капли воды на погибшего сына директора.

Наконец директор сказал: «Хорошо», — записал новичка, попрощался с отцом и сыном и задумался.

— Как жаль, что вы уходите, — повторил в эту минуту мой отец.

Тогда директор взял свое прошение об отставке, разорвал его пополам и сказал;

— Я остаюсь.

Солдаты

Вторник, 22 ноября

Сын нашего директора пошел добровольцем в армию, и там умер, поэтому директор, в тот час, когда мы выходим из школы, всегда отправляется на главную улицу смотреть, как проходят войска.

Вчера это был пехотный полк, и человек пятьдесят мальчиков побежали вприпрыжку следом за музыкантами и пели и отбивали такт, стуча линейками по ранцам и сумкам. Мы с товарищами стояли на ступеньках школы и смотрели. Тут были Гарроне, в своей тесной курточке, жующий огромную краюшку хлеба, Вотини, тот самый, который всегда хорошо одет и вес время смахивает пылинки со своего костюма, Прекосси, сын кузнеца, в отцовской куртке, и мальчик из Калабрии, и Кирпичонок, и рыжеволосый Кросси, и Франти со своей дерзкой физиономией, и Робетти, сын артиллерийского капитана, тот самый, что спас ребенка, оттащив его от омнибуса, и теперь ходит на костылях.

Вдруг Франти расхохотался прямо в лицо солдату, который шел немного прихрамывая, — но в ту же минуту чья-то рука легла ему на плечо. Он обернулся и увидел директора.

— Стыдись, — сказал ему тот. — Смеяться над солдатом, который находится в строю и не может ни отплатить тебе, ни ответить — это же самое, что оскорблять связанного человека это низко.

Франти сделал вид, что он страшно смущен. Солдаты шли по четыре в ряд, покрытые потом и пылью, и ружья их сверкали на солнце.

Директор продолжал:

— Любите солдат, дети. Это наши защитники. Они завтра же пойдут на смерть ради нас, если враг нападет на нашу родину. Это такие же юноши, как и вы, только на несколько лет старше. Они, так же как и вы, учатся, среди них также есть бедные и богатые, и они также пришли со всех концов Италии. Смотрите, это можно угадать по их лицам: вот идут уроженцы Сицилии, Сардинии, Неаполя, Ломбардии. Это старый полк, один из тех, которые сражались в тысяча восемьсот сорок восьмом году![18] Солдаты в нем уже другие, но знамя осталось прежним. Сколько бойцов погибло за нашу родину, сражаясь под этим знаменем за двадцать лет до того, как вы родились!

— Вот оно! — воскликнул Гарроне.

И действительно, вдали, над головами солдат, появилось знамя.

— Знаете что, дети, — предложил директор, — приветствуйте, как школьники, трехцветное знамя Италии, когда его будут проносить мимо.

Знамя приближалось. Его нес офицер. Оно было разорванное и выцветшее, а к древку его были прикреплены ордена. Мы, все разом, подняли руки. Офицер посмотрел на нас, улыбнулся и отдал нам честь по-военному.

— Молодцы, мальчики, — сказал кто-то позади нас.

Мы обернулись и увидели старика с голубой ленточкой в петлице, — знак того, что он участвовал в Крымской войне.[19] Это был офицер в отставке.

— Молодцы, — сказал он, — вы хорошо сделали, что приветствовали знамя.

Тем временем полковой оркестр прошел нашу улицу и повернул на другую, окруженный толпой мальчиков; их веселые крики вторили звукам труб, как военная песня.

— Молодцы, — повторил, глядя на нас, старый офицер, — Тот, кто с детства почитает знамя своей родины, сумеет защитить его, когда станет взрослым.

Защитник маленького Нелли

Среда, 23 ноября

Бедный и маленький горбун Нелли тоже смотрел вчера на солдат, но с таким видом, как будто думал: «А я никогда не смогу быть солдатом!»

Нелли хороший мальчик и прилежно учится, но он такой худенький и бледный, и так тяжело дышит. На нем всегда длинный черный передник из блестящей ткани.

Его мать, невысокая блондинка, одетая в черное, каждый день приходит за ним в школу, чтобы мальчики не затолкали его при выходе, и, встречая, всегда нежно ласкает его.

В первые дни многие дразнили Нелли за то, что он горбун, и били его по спине ранцами, но он покорно переносил всё и ничего не говорил матери, зная, как она огорчится при мысли, что ее сын служит посмешищем для своих товарищей.

Его мучили, а он только плакал и молчал, опустив голову на парту.

Но однажды утром вдруг вскочил Гарроне и крикнул:

— Первый, кто осмелится тронуть Нелли, получит от меня такой подзатыльник, что три раза перевернется в воздухе.

Франти, который решил пренебречь этими словами, тут же получил подзатыльник, трижды перевернулся, и после этого никто уже больше не трогал Маленького горбуна.

Учитель посадил Нелли рядом с Гарроне, за ту же парту, и они сделались друзьями. Нелли сильно привязался к Гарроне и едва входит в класс, как сейчас же ищет глазами — а где Гарроне? Уходя, он обязательно говорит: «До свиданья, Гарроне».

Если Нелли уронит под парту перо или книгу, Гарроне сейчас же наклоняется и поднимает их, чтобы Нелли не надо было нагибаться. Потом он помогает Нелли укладывать передник в ранец и надевать пальто. Поэтому Нелли очень любит Гарроне, не спускает с него глаз, и когда учитель хвалит Гарроне, то Нелли радуется так, как если бы похвалили его самого.

В конце концов Нелли, должно быть, всё рассказал своей матери: и как над ним смеялись в первые дни, и как его мучили, а потом и о товарище, который встал на его защиту и к которому он привязался. Я думаю так потому, что вот что случилось сегодня утром.

За полчаса до окончания занятий учитель попросил меня отнести директору план урока, и как раз когда я был у него в кабинете, туда вошла белокурая синьора в черном платье — мать маленького Нелли — и сказала:

— Синьор директор, в одном классе с моим сыном учится мальчик по имени Гарроне, не правда ли?

— Да, — ответил директор.

— Не будете ли вы так добры и не вызовете ли его сюда? Мне хотелось бы сказать ему несколько слов.

Директор послал в наш класс сторожа, и через минуту на пороге показался страшно удивленный Гарроне.

Не успела синьора увидеть его, как бросилась к нему, положила руки ему на плечи и стала целовать его большую стриженую голову, говоря:

— Так это ты Гарроне — друг моего сына, защитник моего бедного Нелли, это ты, мой дорогой, славный мальчик, это ты!

Потом она поискала у себя в карманах и в сумочке и, не найдя ничего, сняла с себя цепочку с крестиком и надела ее на шею Гарроне, под галстук, со словами:

— Возьми эту вещицу, мой милый мальчик, носи ее на память о матери бедного Нелли, которая благодарит тебя и всю жизнь будет думать о тебе с благодарностью.

Первый ученик

Пятница, 25 ноября

Гарроне завоевал любовь всего класса, а Деросси — всеобщее восхищение. Он и в прошлом году получил первую медаль и в этом году также будет первым, — никому не под силу тягаться с ним, и все признают его превосходство по всем предметам. Он первый по арифметике, по грамматике, по сочинениям, по рисованию; он всё схватывает на лету, у него изумительная память, всё дается ему без труда, и кажется, что он не учится, а играет.

• Предыдущая
• 8/57
• Следующая