М значит Магия - Гейман Нил - Страница 30

Он внимательно оглядел кладовку. Сюда вела только одна дверь.

Бод открыл ящик стола и нашел там лишь небольшие тюбики краски (такой обычно подкрашивают антикварные вещи) и кисточку. Интересно, ему удастся выстрелить краской продавцу в лицо, ослепить его на несколько минут и убежать? Бод открыл крышечку и выдавил немного краски себе на палец.

– Что ты делаешь? – прямо над ухом раздался чей-то голос.

– Ничего, – ответил Бод, завернул крышечку и отправил тюбик в огромный карман своей куртки.

Лиза Хемпсток смотрела на него без всякого выражения.

– Как ты здесь оказался? – спросила она. – И кто этот старый мешок с мусором за дверью?

– Это его лавка. Я пытался ему кое-что продать.

– Зачем?

– Не твое дело.

Она презрительно фыркнула.

– Знаешь, тебе лучше вернуться на кладбище.

– Не могу. Он меня запер.

– Нет, можешь. Просто пройди сквозь стену…

Бод покачал головой.

– Не могу. Я могу проходить через стены только дома. Когда я был маленьким, они дали мне свободу только в границах кладбища. – Силуэт мертвой ведьмы был едва различим, но Бод за свою короткую жизнь уже привык разговаривать с мертвецами. – Кстати, а ты что здесь делаешь? Что ты вообще делаешь за границей кладбища? Сейчас день. Ты же не Сайлас, тебе нельзя выходить с кладбища.

– Эти правила существуют только для тех, кто покоится в границах кладбища; на тех, кто похоронен за пределами, они не распространяются. Никто не удосужился сказать мне, что делать и куда ходить. – Она посмотрела на дверь. – Мне не нравится этот человек. Пойду, посмотрю, чем он там занимается.

Неяркая вспышка – и Бод снова остался в одиночестве. Он услышал отдаленный раскат грома.

В полумраке лавки Эбенезер Болгер подозрительно оглянулся. Ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Нет, никого.

– Мальчишка заперт в комнате, – сказал он себе. – Входная дверь закрыта.

Он полировал металлические зажимы, в которых был закреплен змеиный камень, так тщательно, как будто был археологом на раскопках. Под черным слоем грязи засверкало серебро.

Он начал жалеть, что позвонил Тому Хастингсу, хотя тот и был огромным и мог напугать кого угодно. А еще торговец пожалел о том, что ему рано или поздно придется продать брошь. Это было самое неприятное. Чем больше она блестела, тем сильнее ему хотелось, чтобы она оставалась только его и больше ничьей.

Там, в склепе, наверняка еще есть, думал он. Мальчишка все ему расскажет. Он приведет его туда.

Мальчишка…

Вдруг его осенило. Он с великой осторожностью положил брошь, открыл выдвижной ящик под прилавком и вытащил жестяную коробку из-под печенья, набитую конвертами, открытками и разными ненужными бумажками.

Он сунул в нее руку и выудил открытку, чуть большую по размеру, чем обычная визитная карточка. Ее края были обрамлены черным. На ней не было ни имени, ни адреса. В середине выцветшими чернилами было написано лишь одно слово: «Джек».

На обороте мелким аккуратным почерком Эбенезера Болгера было написано напоминание – как будто он мог забыть, как пользоваться карточкой, чтобы вызывать этого человека. Впрочем, нет, не вызывать. Приглашать. Таких людей не вызывают.

В этот момент кто-то постучал во входную дверь.

Болгер кинул карточку под прилавок и, подойдя к двери, стал вглядываться в дождливый вечерний сумрак.

– Быстрее, – торопил его Том Хастингс. – На улице мерзко. Кошмар какой-то. Я весь промок.

Болгер отпер дверь, и в лавку ввалился Том Хастингс, с его плаща и волос капала вода.

– О чем таком ты не мог рассказать мне по телефону?

– О нашей большой удаче, – ответил Эбенезер Болгер, – вот о чем.

Хастингс снял плащ и повесил его на дверь магазинчика.

– О чем ты? С прицепа проезжавшего грузовика упало что-то хорошее?

– Сокровище, – произнес Болгер. – Вернее, целых два. – Он подтолкнул приятеля к прилавку и показал брошь, лежавшую прямо под лампой.

– Старинная?

– Языческих времен, – ответил Эбенезер. – Может, и более ранняя. Эпохи друидов. Это было еще до того, как пришли римляне. Он называется змеиным камнем. Я встречал такие в музее. Никогда не видел более тонкой работы по металлу. Наверное, брошь принадлежала королю. Паренек, который ее принес, сказал, что нашел ее в старом захоронении – по-моему, там целый сундук с такими штуками.

– Может, стоит сделать все по закону? – задумчиво спросил Хастингс. – Заявить, что мы нашли клад. Нам заплатят за него рыночную цену, а еще мы можем заставить их назвать клад нашими именами. Сокровища Хастингса-Болгера.

– Болгера-Хастингса, – машинально поправил Эбенезер. – Я знаю несколько человек, которые заплатят больше рыночной цены, если дать им это пощупать, – сказал он Тому Хастингсу, который нежно, как котенка, поглаживал брошь. – И не будут задавать никаких вопросов. – Он протянул руку, и Том Хастингс нехотя отдал ему брошь.

– Ты сказал, что у тебя два сокровища, – вспомнил Том.

Эбенезер Болгер достал из-под прилавка карточку с черной рамкой и показал ее приятелю.

Тот лишь покачал головой.

Эбенезер положил карточку обратно на прилавок.

– Одно неразрывно связано с другим.

– То есть?

– Видишь ли, – сказал Эбенезер Болгер, – второе сокровище – это мальчик.

– Мало ли на свете мальчиков, – заметил Том. – Бегают, суют носы куда не надо. Попадают в неприятности. Я их терпеть не могу.

– Этот парень как раз такого склада. Он одет в… В общем, сам увидишь. Это он нашел брошь.

Эбенезер Болгер снова поднял карточку за кончик и медленно помахал ею в воздухе, как будто пронося сквозь пламя воображаемой свечи.

– Вот свечка, чтобы ложе ночью осветить, – начал он.

– …Вот нож, чтобы голову твою срубить, – задумчиво закончил за него Том Хастингс. – Видишь ли, если ты позовешь человека по имени Джек, то потеряешь мальчика. А если ты лишишься мальчика, то не найдешь клад.

И приятели стали взвешивать достоинства и недостатки каждого из вариантов и гадать, стоит ли им отдать мальчика или лучше найти сокровище, которое в их воображении выросло до размеров пещеры, доверху заполненной драгоценностями. Пока они спорили, Эбенезер достал из-под прилавка бутылку джина и налил обоим по изрядной порции, чтобы отметить это событие.

Лизе быстро наскучила их болтовня, которая крутилась и крутилась вокруг одной темы, как карусель, и никак не заканчивалась. Ведьма вернулась в каморку. Бод стоял посреди комнаты, крепко зажмурив глаза и сжав кулаки. Лицо мальчика побагровело и перекосилось, как будто его мучила невыносимая зубная боль. Он изо всех сил пытался не дышать.

– Чем это ты тут занимаешься? – равнодушно спросила ведьма.

Бод открыл глаза и расслабился.

– Я пытаюсь совершить Исчезновение.

Лиза фыркнула.

– Попробуй еще раз.

Он попробовал, на этот раз ему удалось задержать дыхание еще дольше.

– Хватит, – сказала она, – а то лопнешь.

Бод глубоко вдохнул и кивнул.

– Не получается, – сказал он. – Может, ударить его камнем и убежать? – Камня под рукой не оказалось, и Бод взял пресс-папье из цветного стекла и взвесил его в руке, прикидывая, удастся ли ударить торговца достаточно сильно.

– Теперь их двое, – сказала Лиза. – Если сумеешь улизнуть от одного, второй тебя точно схватит. Они хотят, чтобы ты им показал, где нашел брошь. Собираются раскопать могилу и найти сокровище. – Она не сказала ему ни о другом варианте, ни о карточке с черной рамкой. Лиза укоризненно покачала головой. – Зачем вообще ты сделал такую глупость? Ты же знаешь законы, по которым живет кладбище. Искал приключений на свою голову?

Бод чувствовал себя полным ничтожеством.

– Я хотел сделать тебе надгробье, – виновато проговорил он. – Я решил, что это стоит много денег. Поэтому пошел к нему, чтобы продать брошь и на эти деньги купить камень.

Она не ответила.

– Ты сердишься на меня?

Ведьма покачала головой.

– Это первое доброе дело, которое кто-то сделал для меня за последние пять веков. – Она улыбнулась гоблинской улыбкой. – С чего это я должна сердиться? Кстати, что ты делаешь, когда пытаешься исчезнуть?