Сирена (ЛП) - Райз Тиффани - Страница 23
- Предыдущая
- 23/87
- Следующая
Она сидела на полу, с кляпом вот рту, пристегнутая наручниками к прикроватному столбу. В вынужденном молчании, она наблюдала за ним, отклонившись назад.
На Андреевском кресте была распята обнаженная девушка с розово-голубыми волосами. На ее ярко-красную спину он обрушивал непрекращающиеся удары девятихвостной плетью. Девушка извивалась и вскрикивала. Она умоляла его остановиться. Но он не останавливался. Несколько минут спустя, избиение прекратилось.
Отложив орудие пытки, он зашагал туда, где сидела на полу она. Встав перед ней на колени, он приказал ей посмотреть ему в глаза.
- Теперь, ты готова просить прощения? - спросил он у нее, - или мне продолжить хлестать Симон?
Единственное, что было хуже его избиения - это принудительно смотреть на то, как кто-то другой принимал наказание, которое по праву принадлежало ей. Она медленно кивнула.
- Хорошая девочка, - сказал он.
Поднявшись, он направился к распятой девушке, и освободил ее запястья и лодыжки. Осторожно спустившись с возвышения, Симон встала коленями на пол, поцеловала его голую стопу и опять встала. Наклонив голову, он очень тихим - чтобы невозможно было подслушать – голосом, прошептал ей на ухо какие-то слова. Девушка вспыхнула и улыбнулась. Она попросила у него разрешения поцеловать его руку, и он одобрил. Оставив поцелуй на середине его ладони, Симон собрала свои вещи и вышла из комнаты. Они снова оказались наедине.
Подойдя к ней, он сел на корточки, и вытащив у нее изо рта кляп, стал ждать.
- Тебе есть, что мне сказать? - спросил он.
- Да, Сэр.
Она сделала судорожный вдох.
- Простите, что забыла позвонить, Сэр. Я сожалею, что заставила вас волноваться. Вернувшись домой, я была такой уставшей, что отправилась прямиком в кровать.
- Позвонить и сказать, что ты приехала домой, занимает всего несколько секунд. Ты моя самая дорогая собственность. Для меня, твоя ценность превыше всего, что ты можешь себе представить. Моя обязанность - защищать тебя. Ты знаешь мои правила. И тебе лучше их не нарушать.
Она ненавидела разочаровывать его. Но это была не ее вина, что она оказалась такой уставшей. Он не давал ей спать до трех утра, избивая и трахая снова, и снова. В ту ночь, только чтобы добраться до кровати, ей потребовалось собрать все оставшиеся силы. Она знала, что не позвонив, доставит ему беспокойство. Но ей казалось унизительным это отношение, как к подростку с комендантским часом. Поначалу, она отказывалась просить прощения. Ради всего святого, ей ведь двадцать шесть.
- Простите меня, пожалуйста. Я сделаю все, что угодно.
Он изогнул бровь, и она поняла, что допустила ошибку.
- Все, что угодно?
Ее желудок провалился вниз. В его личных покоях стоял черный, антикварный телефон с диском для набора цифр. Он пользовался им с единственной целью. И сейчас был именно тот случай.
Когда дверь распахнулась, она не подняла глаз. О том, кто зашел в комнату, она поняла по обуви. Черные сапоги для верховой езды. Мужские сапоги для верховой езды. Ей не следовало говорить "все, что угодно".
Вернувшись к ней, он поднял ее с пола, но не стал снимать наручники. Ее руки по-прежнему были сцеплены у нее за спиной. Сегодня он заставил ее надеть старую, школьную форму в честь того, первого раза, когда увидел ее в наручниках. Он расстегнул ее блузу, и грубо спустил материю по плечам. Впившись в ее губы, он целовал до тех пор, пока они не заныли, и не опухли. Он осыпал поцелуями ее шею, плечи, груди, оставляя за собой дорожку из синяков и следов от укусов. Толкнув ее на спину, он задрал ей юбку, сдернул простые, белые трусики по ногам, минуя белые гольфы до колен и школьные башмаки. Пробравшись в нее пальцами, он принялся расширять ее для себя, после чего, схватив за руку, перевернул ее на живот.
Она почувствовала его руки между своих ног, раскрывающие и разводящие ее плоть. Напрягшись, она простонала, когда он проник в нее сам. Он двигался в ней яростными толчками, заставляя ее задыхаться. Она не хотела стонать или кричать. Не при свидетеле, стоящим у основания кровати, с улыбкой наблюдающим за всем тем, что он с ней вытворял. Но он силой вырывал из нее эти крики. Зарывшись лицом в постельное белье, она прикусила покрывало, пытаясь заглушить звуки своего оргазма. Он продолжал проникать в ее тело, и она уже была близка ко второму унизительному освобождению, когда с последним, безжалостным толчком, он кончил. Она хныкнула, когда он покинул ее.
Перекатившись набок, она притянула колени к груди. Теперь за ней наблюдали двое. Приблизившись, мужчина в сапогах залез на кровать.
- Сэр, пожалуйста, - умоляла она.
- Ты сказала, все, что угодно.
Сглотнув, она кивнула.
- Да, Сэр.
Схватив ее за лодыжку, мужчина потащил ее к себе.
- C’est a moi, - произнес он, расстегивая штаны.
Он вошел в нее, и она приподняла свои бедра, чтобы принять его как можно глубже.
Моя очередь.
Повернув голову, Нора глянула на время. Вероятно, Зак скоро будет здесь.
Она посмеялась, при мысли о своем редакторе, застрявшем в наручниках. Как или почему он играл с браслетами, она могла только гадать. Но, зная этого сексуального, чванливого англичанина, не было ни единого шанса, что он останется в браслетах, ни по одной, из приведенных ею причин.
Нора уставилась на горящие на экране слова - C’est a moi, перечитала их, и вздохнула. Закрыв документ без его предварительного сохранения, она встала с кресла и направилась в гостиную комнату. Уесли лежал на диване с балансирующим на его груди учебником по химии, и с зажатым между зубами маркером. Он выглядел таким теплым и уютным в своих помятых джинсах, двойной футболке и белых носках, что Норе попросту захотелось растянувшись сверху, уснуть у него на груди.
Она испытывала неописуемое облегчение от того, что малой находился дома. Но наравне с ее радостью по поводу его возвращения, она боялась, что он снова доведет себя до кризиса. Уесли полагалось начать вводить себе инсулиновые инъекции в живот, но пока он не мог себя пересилить.
- Наверстываешь упущенное? - спросила Нора.
Уесли выплюнул маркер.
- Ага. У меня три дня на отработку. Кажется, я знаю, чем буду заниматься все выходные.
- Не перетруждайся. Единственное, чего мне хочется, так это видеть твою неприличную лень.
- Думаю, я с этим справлюсь. Куда ты собралась? - спросил парень, когда Нора надела свое пальто.
- Через дорогу. Скоро приедет Зак. Когда закончишь над ним смеяться, отправь его ко мне. Скажи ему войти и посмотреть наверх.
Уесли глянул на нее с подозрением.
- С чего это мне смеяться над Заком?
Нагнувшись, Нора поцеловала малого в лоб.
- Увидишь.
* * *
Прыгнув в поезд, Истон направился на север, к Норе. Но когда он постучал в дверь, ему открыл Уесли.
- Тебе лучше? - поинтересовался Зак.
- Намного. Вывернуть все содержимое желудка, а потом отключиться в туалете библиотеки - не самый лучший способ провести вечер понедельника.
- Согласен. Нора безмерно рада твоему возвращению. Ты ее очень напугал.
- Всего лишь, отплатил ей тем же. Она пугает меня до смерти, по крайней мере, раз в неделю.
Истон рассмеялся, но в глазах парня никакого веселья не наблюдалось.
- Ты выглядишь почти выздоровевшим.
Зак позавидовал молодости Уесли. Проведя три дня в больнице, он, по-прежнему, казался сильным и крепким.
- Нора сказала, что "меня было впору связывать". Надеюсь, она подразумевала не в буквальном смысле.
- Видимо, со мной кто-то подразумевал в буквальном смысле, - сказал Истон и, вынув свою руку из кармана, показал Уесли свисающие с его запястья наручники.
Парень рассмеялся, и Зак ничего не смог поделать, кроме как присоединиться к нему. Это, действительно, было весьма неловко и смешно.
- Не расстраивайся, Зак, - сказал Уес, закончив потешаться над гостем, - как-то раз, Нора заставила меня помочь ей с одной сценой. Все закончилось тем, что в течение получаса, я - связанный по рукам и ногам - валялся на полу гостиной.
- Предыдущая
- 23/87
- Следующая
