Академия Ранмарн - Звездная Елена - Страница 21
- Предыдущая
- 21/66
- Следующая
Единственное, чего я не могла понять, так это зачем все это понадобилось Киену Шао? Зачем? За ведущими бегают толпы девушек, стать женой ведущего мечтают практически все! Почему же не повезло только мне? Вспомнились фиолетовые глубоко посаженные чуть раскосые глаза и тихое: «Я заболел вами… Лирель…»
— Лирель, — вошел отец, — идем, поешь. Впереди два выходных дня, успеешь успокоиться.
Скорее, смириться… Папа, конечно, прав… по-своему. С другой стороны… что мне еще остается, кроме как примириться со случившимся? Отнар Шао вполне способен из мести навредить Сану… и все в моей семье это понимают.
Переоделась в короткое домашнее платье, его полагается носить с облегающими штанишками, но я же дома… Когда пришла в комнату для еды, мама уже заваривала мне успокоительный чай, отец переговаривался с кем-то по работе. Увидев меня, отключился, сел рядом и стал терпеливо ждать, пока поем. Только есть не было никакого желания.
— Говори уже. — Я отодвинула тарелку, взяла обеими руками чашку с отваром.
Отец вздохнул и задал вопрос:
— Как получилось, что ты привлекла внимание Киена Шао?
— Это Санька. — Сделала глоток чая и продолжила: — Он вчера притащил Шао и других ведущих к озеру.
Родители переглянулись.
— Эль, у озера много красивых девушек собирается… — Мама с тревогой посмотрела на меня.
— Знаю, мам, знаю. Мы даже не говорили ни разу, я и сама ничего понять не могу.
И снова они переглянулись, как всегда с таким видом, словно я маленькая и наивная Эль.
— Лирель, — мама вдруг словно немного смутилась, — а тот молодой человек из «Атакующих»… кажется, Агейра…
Чашка выпала у меня из рук и разлетелась с громким звоном… И мама все поняла! Это отец бегал по комнате, собирал осколки, положил на мою облитую горячим отваром ногу мокрое полотенце, а мама взглянула на меня глазами, полными слез, и только простонала:
— Эля…
Я встала, начала помогать папе, и вскоре от маленького бедлама не осталось и следа. Отец сделал мне другую чашку чая, и я снова села за стол, боясь даже взглянуть на маму — теперь она еще и за меня переживать будет, мало ей Сана!
Тихо заверещал переговорник, нарушая наше тягостное молчание, папа встал и ответил:
— Да, удачного вечера. Да, конечно.
Отец отключил связь и повернулся ко мне:
— Эля, к тебе пришли…
— Шен? — Я радостно подскочила и, не дожидаясь ответа, побежала в прихожую, потому что уже слышала шорох открывающейся двери, но, едва увидев вошедшего, замерла.
— Контракт вступает в силу с сегодняшнего дня, — низкий, сильный голос Киена Шао наполнил, казалось, все наше кимарти. — Одевайся, мы идем гулять.
Застыла, не в силах пошевелиться. Что-то внутри кричало и протестовало, но другая часть души понимала, что подчиниться придется.
— Доброго вечера, Киен, она сейчас будет готова. — Мама обняла меня и увела.
Одежду для меня выбрала тоже мама, позаимствовала часть у Олини, украшения тоже моей старшенькой. Подкрасила и причесала меня, сама я была не в силах, потом нежно обняла:
— Эля, из ведущих получаются хорошие мужья. Лучшие! Хотя, конечно, нам очень нравился Шен, он такой, как мы, и вам было бы проще привыкать к совместной жизни, но случилось иначе. Так случилось, Эль, и с этим нужно жить. Посмотри на меня! — Я подняла глаза на такое родное лицо. — Эль, когда забрали Сана, мне было очень тяжело, мне жить не хотелось, но я держалась… ради вас всех. Я вставала утром и, улыбаясь, готовила завтрак, я старалась научиться жить дальше и не думать, что каждую секунду моего сына могут убить. Эля, ты полюбишь его, по крайней мере, будешь уважать, а этого уже немало для счастливого брака. — Я невольно всхлипнула. — Знаю, знаю, что не такую жизнь ты планировала, но так случилось, Лирель, так случилось, мой цветочек… Ты у меня очень сильная, Эль, а Киен, он совсем не плохой, он даже очень хороший, не нужно думать, что на этом жизнь закончилась. Для тебя все только начинается, Эль… Где же моя маленькая и благоразумная девочка, которая так хотела, чтобы ее все слушали?
— Все будет хорошо… — Это мой голос такой безжизненный?
— Мы ждем тебя. — Мама поцеловала меня и вышла.
А я смотрела ей вслед и пыталась успокоиться. Просто успокоиться и перестать думать. Через несколько кан вышла к ним. Инор Шао и папа увлеченно обсуждали что-то из последних военных законов. Отец заметил меня и незаметно для Шао показал знак — великолепно. Мама тоже смотрела на ведущего с искренним расположением. Родители от него были в восторге и даже не скрывали этого. Я не удивилась — он же ведущий, он учился располагать к себе людей, ему достаточно и одного кан. В отличие от мамы и отца, я различала и те улыбки, которые он использовал, и вибрации голоса, и жесты, и слова. Ведущие — хищники, но не те, которые охотятся и настигают жертву, а те, которые привлекают жертв, завораживают и бросают в жерло войны. Инор Шао поймал мой взгляд и поднялся:
— Нам пора. Инор Манире, было очень приятно и познавательно. Маноре Манире, благодарю за угощение, ваши руки творят чудеса, еще ни разу мне не доводилось посещать кимарти, в котором столь виртуозно сочетаются атмосфера уюта и ощущение свободного пространства.
Мама обставляла кимарти сама, и действительно, пыталась совместить это на первый взгляд несовместимое. Ведущий нашел то единственное, чем она втайне очень гордилась, и счастливая улыбка мамы стала окончательной победой инора Шао.
Пожелав родителям удачного вечера и получив в ответ аналогичное пожелание, ведущий практически потащил меня за собой.
Едва за нами с тихим шипением закрылась дверь, Шао обнял меня, прижал к себе и замер, словно пытаясь запомнить этот миг.
— Цветы на окнах, — прошептал ведущий, — это же лирели, так?
— Да, инор Шао, — не могла обращаться к нему иначе, — меня назвали в их честь.
Чуть отодвинувшись, он приподнял мое лицо и совершенно иным голосом, лишенным каких либо специальных ноток, холодно произнес:
— А теперь скажи: «Ки-и-иен!» Живо!
Он не должен мне приказывать! Не должен. Он обучающийся, а я знающая. Это все неправильно, так не должно быть! Но так случилось… Послушно повторила:
— Ки-и-иен!
— Хорошая девочка, — ведущий наклонился ближе, — сладкий цветочек, сладкая Эль…
Это не было похоже на робкие и нежные прикосновения Шена. Киен Шао не целовал, он подчинял властно и безжалостно, он завоевывал новую территорию и уверенно обосновывался на ней. И у него не дрожали руки, как у Шена, руки Шао исследовали все мое тело решительно и умело. Очень жаль, что накрасила меня мама косметикой Олини, если бы моей, он хотя бы был сейчас весь измазан алой шессе.
— Лирель, — ведущий оторвался от меня, — …идем, не будем терять время.
Словно это я его тут задержала! От обиды слезы снова застилали обзор, и несколько раз я едва не споткнулась. Придержал… он же ведущий. Мы спускались на лифте, когда вспомнила, что Киен не сказал моим родителям, во сколько вернет меня домой. Едва сели в его роскошный кийт, решилась задать этот вопрос. Киен взлетел, поднявшись значительно выше разрешенной отметки, и спокойно спросил:
— Ты контракт читала?
Пришлось признать, что все же нет, но вслух ответила:
— Там три пункта, и…
Его громкий смех оборвал мои слова:
— Их тридцать девять, Эля. Кто тебе сказал, что всего три?
Понимание накрыло волной! Страшное осознание неотвратимой катастрофы, которая безжалостно рвала на части мой мир. И я едва слышно ответила:
— Твоя мать!
— А, — Шао усмехнулся, — она может. Пункт двадцать семь: «До заключения супружеского союза Киен Шао оставляет за собой право распоряжаться личным временем Лирель Манире Шао».
Я лишь закрыла глаза и постаралась сдержаться. Единственное, что я могла, — это решать, какими будут наши отношения до заключения союза… у меня отобрали и это. Кийт завис, остановившись, а мое кресло мягко отъехало назад, раскладываясь.
— Киен!.. — Я открыла глаза, и крик оборвался, потому что он смотрел на меня очень странно.
- Предыдущая
- 21/66
- Следующая
